Среда выживания
Шрифт:
Незнакомец обвел взглядом разгромленное помещение, на миг поймал затуманившийся взор Найла, прищурился, подмигнул ему, словно спрашивал: поможешь?
Найл едва заметно кивнул. Терять нечего.
Казалось, Последователи утратили интерес к происходящему. Грязную работу выполнят сервы. Потрепанные кибернетические механизмы уже выволокли из-за стойки насмерть перепуганных эшрангов, один остался сторожить их, остальные засеменили к укрытию, где прятались хонди.
– Всех выстроить в ряд! Расстрелять! – громоподобный голос эхом метался по всему помещению.
– Разве Бестужев одобрял убийство
– «Лишь сила крайних, неодолимых обстоятельств заставила нас изменить человеческой натуре, допустить имплантацию чуждого нерва, – процитировал командир Последователей. – Он мерзок. Нерв искажает сознание, уничтожает личность, уподобляет нас тварям, ввергшим Пандору в хаос чередующихся катастроф. Я мечтаю о дне, когда последний из них издохнет, и мы очистимся, вернем себе человеческую сущность!» – так сказано в «Догматах», предатель. Мы следуем учению Бестужева!
– Прежде чем умереть, я хочу знать, настолько ли ты человек? – бесстрашно ответил незнакомец.
– Что?!
– Сними боевой шлем! Открой лицо. Я хочу убедиться!
– Нет!
– Тогда ты мне не судья!
Последователь на миг задумался.
– Что ж. Смотри! – раздалось шипение, шейное кольцо разъединилось.
Найл онемел. Такое он уже видел! Плоть, сросшаяся с кибернетическими компонентами!
– Ты – не человек! – презрительно обронил незнакомец.
– Наследники «Прометея», последователи Бестужева и Русанова, вправе использовать киборгизацию! – яростно возразил Последователь. – Ты ничего не смыслишь в истинных технологиях! Тобой руководит нерв!
– «Мы не пойдем по пути киборгизации, – в ответ процитировал незнакомец. – Слияние сознаний, технологическая телепатия, использование кибернетических имплантов так же пагубно, оно стирает нашу индивидуальность, делает расчетливыми, уподобляет машинам. Многие, кто ступил на этот путь, утратили все человеческое!»
– Ты читал «Догматы»?!
– Да!
Последователь лишь усмехнулся.
– Жалкая попытка выиграть несколько секунд жизни. Что ж. Ты попробовал. Читать и понять – не одно и то же!
Время умирать или собирать камни?
Егор загнал себя в тупик.
Несколько дней назад все виделось иначе, проще, жизнь несла его в потоке черной ненависти, он был мертв не физически, но духовно.
Все выгорело. Пожарище в душе подернулось пеплом, под ним даже не тлели уголья.
Егор заблудился.
Острая, жгучая ненависть к существам иных цивилизаций, помогавшая жить, заполнявшая внутреннюю пустоту, постепенно гасла, а ей на смену приходило замешательство. Трое суток он шел, придерживаясь старой дороги, все отчетливее понимая: Пандора изменилась до полной неузнаваемости.
Природа планеты поражала. Она возникла и развивалась стихийно, не имела ничего общего с планомерным освоением территорий, процессами терраформирования.
«Выжил ли вообще кто-нибудь?» – спрашивал себя Егор.
Он
шел наугад в надежде встретить признаки цивилизации, но взгляд находил лишь руины древних сооружений, обломки космических кораблей, ставшие частью рельефа.Солнце он так и не увидел. Каждое утро свет вспыхивал, разливался над Пандорой, но его источник оставался загадкой. Духота и влажность царили под сенью деревьев, но стоило подняться выше, на древнюю дорогу, как оглушающий зной и горячий ветер осложняли путь.
Он понятия не имел, в каком направлении движется. Имплантированные карты местности не помогали. Сеть древних дорог в районе последнего, рокового боя еще не была нанесена на них.
В запасе оставалось немного воды да пара брикетов пищевого концентрата.
Все, чем он жил, исчезло. Словно судьба решила покончить с Бестужевым, изолировать его вне привычного пространства и времени.
Егор тяжело переживал необъяснимую коллизию. К исходу третьего дня пути им овладела темная безысходность.
«А что тебе надо? – с издевкой спрашивал внутренний голос. – Ты ведь так жаждал «очистить» Пандору. Наслаждайся. Вокруг никого».
Он хмуро молчал в ответ, не вступая в ожесточенный мысленный спор.
Все потеряло смысл. Не на что надеяться, некого ненавидеть. Пустота внутри становилась абсолютной, всепоглощающей, даже хондийский нерв теперь воспринимался иначе: впервые за многие годы хотелось его реакции, но тот не проявлял себя, словно умер.
К закату третьего дня пути Егор увидел возвышающийся в виде холма корпус хондийского крейсера и свернул к нему, ища укрытие на ночь.
Нужно понять удивление и замешательство Бестужева, когда нерв неожиданно встрепенулся, а в сознании появились смутные образы эшрангов, хонди… и даже морфов, которых Егору приходилось встречать лишь пару раз, да и то в обстоятельствах гибельных, экстремальных.
Неужели мы проиграли в той битве?
Людей больше нет?!
«Абакан» Родиона скользнул в руки, былая ненависть всколыхнулась мутной хмарью, он замер, еще не решив: пойти на запахи, что уловил нерв, или…
– Хомо?
Он резко обернулся. В двух шагах от него стоял эшранг… впряженный в примитивную повозку!
– Хомо, если идешь в бар – поторопись. – Эшранг проигнорировал направленное на него оружие. – С наступлением темноты мы уже никого не впускаем внутрь! – доброжелательно предупредил он.
Бестужева окатило ледяной дрожью.
В повозке, которую тянул эшранг, были аккуратно сложены плоды какого-то растения.
– Ты совсем дикий? Не понимаешь универсального языка? – эшранг даже не думал злиться, скорее в его словах прозвучало сочувствие. – Извини, мне некогда. Посторонись, но если захочешь заглянуть к нам – будем рады.
Бестужев уступил дорогу. Он был ошеломлен.
Слова эшранга пробудили слабую надежду. Он сказал «хомо»? Значит, люди не исчезли?
Почему же я его не убил?!
Егор забыл об осторожности. Его замешательство граничило с безумием, трое суток полного одиночества, в отсутствие информации, сильно повлияли на психику.
Он догнал эшранга.
– Хомо часто заходят к вам?
– Сегодня пока никого нет, – охотно ответил эшранг. – Но еще не стемнело, – добавил он. – Заходи, чувствуй себя как дома…