Срочно в номер

– Уже написал, - сказал Картер.

– Я мог бы догадаться. А почему тогда это до сих пор не опубликовано?

– Я хотел переждать, посмотреть, как будут развиваться события. Ты можешь использовать мой текст в любой момент. Там есть цитаты Хатчета.

– Как он на это реагирует? Наверное, он в ужасе?

– Я бы скорее сказал, что он смирился.

Ларкин заказал всем пива. Когда он вернулся из бара, Смат сказал:

– Собственно говоря, завтра все может измениться. Игра на кубок состоится?

– Я думаю, да.

– Брюс берет на себя репортаж? Я тут подумал, Лес...

– Я и так хотел пойти. Грегори посылает своих людей в толпу. Они придумали предупреждения через громкоговорители и что-то еще. Я хочу навострить уши и послушать, о чем будут говорить в народе. Может быть, таким образом мы узнаем, что думает население о действиях полиции. Об этом тоже можно написать.

– Очень хорошо, Лес. Редакция сегодня вечером будет открыта. Мы подождем до половины двенадцатого, на случай если нашему читателю придет в голову ещё какая-нибудь мерзость. Впрочем, мне это кажется маловероятным. Он сказал - в воскресенье, а мне кажется, что он держит свое слово.

До семи часов воскресного вечера ничего не случилось, и Ларкин пошел к Картерам на ужин.

Когда он пришел, двух младших детей укладывали спать.

– Входите, Джим, - сказал жена Картера, держа на каждой руке по ребенку.
– Лесли с двумя другими в комнате. Я приду, как только справлюсь с этой парочкой.

Картер лежал в кресле, положив ноги на скамеечку. Казалось, он почти заснул. На столе разворачивалась невообразимо сложная игра с доской и фишками. Ларкин сразу привлекли к делу.

– Джим, не позволяйте им себя насиловать.

– По сравнению с работой репортера это просто отдых, Ларкин улыбнулся курносой девятилетней Джейн. Питер, двумя годами младше, играл с немой сосредоточенностью, как отец. Согретая электрическим отоплением комната заставила Ларкина взопреть.

Потом пришла мать с двумя малышами в пижамах.

– Скажите папе "спокойной ночи".

– Спокойной ночи, папочка.

– И дяде Джиму тоже.

– Спокойной ночи, дядя Джим.

– Сколько лет этим милашкам?

Картер в раздумьи прищурил глаза.

– Я все время забываю. Минуточку, Морин шесть, Дэвиду четыре. Она неплановый ребенок, да и он - плод нашей легкомысленности.

– Тяжело приходится вашей жене.

– Элисон здорово справляется.

– Ты выиграл, дядя Джим.

Элисон вернулась и объявила:

– Уже половина, вы оба, у вас ни секунды больше. И берегитесь, если попытаетесь сплутовать!

– Но он выигрывает, - надулась Джейн.

Ларкин выиграл. Он дал обоим по монетке, чтобы им не было обидно. Питер серьезно поблагодарил его и отправился спать. Джейн, лучезарно улыбаясь, спросила:

– Ты тоже пишешь про убийства, дядя Джим?

– Только иногда. Это я оставляю твоему папе.

– Ты когда-нибудь видел труп?

Он помолчал.

– Один раз.

– Мужчины или женщины? Как он выглядел?

– Хватит, Джейн. Ложись спать.

Она тут же надулась, но все же радостно ему подмигнула. Картер разливал "шерри". Ларкин наслаждался уютным креслом и теплом обогревателя.

– Повезло, - Картер бессильно осел в кресло.
– Неплохой: мягкий и не очень сухой. А мы не торопимся. Ей нужно ещё пару часов. Как вам первые две недели у нас, Джим?

– По меньшей мере головокружительны.

– Кто мог предполагать, что вы появитесь здесь как раз к сенсации года?

– При этом все меня уверяли, что здесь ничего не происходит.

– Это тоже правда. До этого не происходило.

– Тогда я, наверное, стал чем-то вроде катализатора. А как прошла игра на кубок? Захватывающе?

Картер покачал головой.

– На середине игры передали предупреждение, что женщинам не стоит идти домой одним. Одетые в штатское люди Грегори незаметно смешались с толпой, настолько незаметно, что их заметил бы даже слепой. Не было ничего такого, с чем бы Брюс не справился в одиночку.

– Никаких массовых психозов?

– Я ничего такого не заметил.

– А игра? Кто победил?

Картер открыл глаза.

– Не имею понятия. Честно говоря, я ушел в перерыве. Футбол нагоняет на меня сон.

Элисон просунула голову в дверь:

– Мне жаль мешать вам, но прошу к столу.

За ужином Ларкин много говорил. Только когда Элисон встала, чтобы убрать тарелки, он заметил, что говорил почти исключительно о себе, и смущенно извинился. Картер, который молча улыбался, его слушая, остановил его:

– Дорогой Джим, вы прекрасно держались. Большинство людей выговаривается за первые три минуты. Потом Элисон пытается их разговорить.

– Но я вовсе не собирался докучать вам моей биографией.

– Автобиографии всегда интересны, - Картер спокойно смотрел ему в глаза.
– Они позволяют увидеть человека в новом свете. Элисон очень этим интересуется. В этом доме журналистом стал не тот.

– Он имеет в виду, - пояснила жена, вернувшись с десертом, - что я очень любопытна. Впрочем, это так и есть. Интересно узнавать о людях новое. Что может быть важнее?

– Точно, - согласился с ней Ларкин, - я тоже так считаю.

– Если кто-то не знает своих друзей, ему уже ничто не поможет. Мы пытаемся научить детей устанавливать контакты с людьми. Но, пожалуй, немного перестарались. Джейн иногда слишком назойлива.

– Мне она показалась потрясающей.

– Ну, тогда ладно. Но я ей этого не скажу. У вас есть дети, Джим?

– Нет.

– Жаль.

– Так уж сложилось.

– Жизнь несправедлива. Если подумать, у нас с Лесли есть эта банда, и это не стоило нам никакого труда, - Элисон рассмеялась. Картер улыбнулся. Зачем бороться с течением? Можно просто плыть по нему. Вы с самого начала были репортером, Джим?

– Да, ничего другого мне испробовать не довелось.

– Значит, вы любите писать?

– Это единственное, что я умею. Я никогда не хотел заниматься чем-то еще.

– А как обстоит дело с писательством?

– В качестве профессии? История самая тривиальная. Рецензии на мою пьесу были потрясающе лаконичны.

Элисон посмотрела на мужа:

– И не говорите. Мы тоже можем про такое рассказать.

– Вы тоже это испытали?

– О нет, я, слава Богу, нет. Дети поглощают меня целиком, да я и не умею. Но Лесли...