Срочно в номер

– Я думаю, Джима следует избавить от подробностей.

– Послушай, Лесли, только из-за того, что твои вещи не печатают... Мне они нравятся. Показать?

– Мне очень интересно, но если Лесли...

– Да это он не серьезно. Это просто кокетство. Давайте, поехали, я вас догоню.

Картер смешал бренди с содовой, потом расслабленно упал в кресло и, с отсутствующим видом держа в руке стакан, уставился на блики электрического камина.

Ларкин сказал:

– Если вам это неприятно...

Картер терпеливо улыбнулся:

– Это не имеет значения. Культурная программа начинается, - он откинулся назад и закрыл глаза.

– Это традиция: я - застенчивый автор, а она читает подвернувшимся под руку гостям мои вещи. Что-то вроде симбиоза.

Элисон пришла с толстой папкой.

– Это вас в самом деле не обременит, Джим?

– Абсолютно точно, - он посмотрел на папку.
– Ага, новая пьеса?

– Да, и ещё проза. Он уже долго не писал. Слишком мало остается времени - после семьи и работы.

Картер встал и подошел к телевизору.

– Называйте это лучше нерешительностью.

– Принимая во внимание прежние успехи, недостатка в темах быть не должно, - заметил Ларкин.

– В самом деле, - Картер переключал каналы.

– Новости? Почему мужчины всегда смотрят новости?
– Элисон сортировала листочки.

– Это наша профессия, - извинился Ларкин.

– Вот именно. Почему бы вам тогда от неё не отдохнуть? Ничего страшного не случится. По воскресеньям ничего не происходит.

– Будем надеяться.

Ларкин мрачно смотрел на экран. Диктор рассказывал про демонстрацию перед футболом, потом перешел к выборам в молодом африканском государстве с труднопроизносимым названием.

Ларкин откинулся на спинку:

– Кажется, все действительно спокойно.

– Будем надеяться, ситуация не изменится, - Элисон листала тексты. В этот момент зазвенел звонок.
– Дверь или телефон? Я не могу понять, - она вышла.

– Тебя, - сказала она, вернувшись, - какой-то мужчина к телефону.

Потом села рядом с Ларкиным и вздохнула.

– Ах, последние две недели ни минуты покоя. Кто-то звонит и вызывает Лесли, прежде чем успеет войти в дом.

– Будем надеяться, ничего серьезного, - Ларкин поглядывал на дверь.

Еще раз тихо брякнул звонок, когда трубку клали на рычаг. В дверях появилось лицо Картера:

– Это был Стивенс из полиции.

– Ох, Лесли! Что там опять произошло?

– Новое происшествие. Берите пальто, Джим. У нас опять работа.

– Неужели ещё одно убийство? Не может быть!

– Стивенс за нами заедет. Будет здесь через три минуты.

– А откуда он звонил?

– Со стадиона. Ее только что нашли. Мне жаль, Элисон, но мы должны тебя покинуть. Принеси, пожалуйста, футляр с моей машинкой. Понадобятся все мои блокноты и записи.

10.

– Восемь страниц, полных опечаток, нечетких фотографий и сомнительных фактов много денег не принесут, - заявил Брюс Норт, пролистывая специальный выпуск от понедельника.

– Скажи спасибо, что тебе хоть не надо больше с этим возиться, посоветовал ему Смат.

– Я выполнил все, что должен был сделать.

– Этого никто не отрицает, даже Лес и Джим, которые написали все остальное.

– Лес плюс Джим равно один, - хмыкнул Джесс.

– А где ты был вчера?

– Я должен все подробно описать? Без двадцати десять я позавтракал, в пятнадцать минут одиннадцатого был на улице. Сначала...

– Я имею в виду, что в случае чего ты должен быть доступен.

– Я полагал, это случится только через несколько месяцев.

– Убийства идут одно за другим. Или ты не обременяешь себя чтением объявлений на доске?

– Господи, Смат, успокойся! Откуда я должен был знать, что какая-то дуреха позволит раскромсать себя на футбольном поле?

– Да, откуда тебе знать? Там ведь все так спокойно!

– Ну ладно, за мной дежурство в следующее воскресенье.

– Я предпочитаю полагаться на людей, которым доверяю.

– Спасибо за комплимент.

– На случай, если ты вдруг захочешь нам помочь: завтра у нас очередной выпуск.

Смат повернулся спиной. Джесс ещё миг смотрел на него, потом повернулся к Банти и ощерил зубы. Она встала и подошла к Картеру, чтобы прочитать газету через его плечо. Джесс оглядел комнату и наткнулся на взгляд Ларкина. Секунду он выдерживал его, потом отвел глаза.

Брюс отложил газету.

– Грегори был прав. Он хотел, чтобы игру отменили.

– И как бы это помогло?

– Тогда, возможно, Линда Фримен, стенографистка, проживающая на Эш Гарденс, 23, избегла бы своей участи.

– Если бы это не произошло на стадионе, - равнодушно заметила Банти, случилось бы где-нибудь еще.

– Это пораженчество.

– Это реализм.

– Фатализм. Можно было сказать... Ну ладно, все уже случилось. Что дальше, Лес? Всех взрослых мужчин выведут на поле и расстреляют?

Картер сказал:

– Когда видишь Хатчета, не знаешь, чего ждать.

Это звучало точно так, как чувствовал себя Ларкин: он уже вполне созрел для выходных.

– Кофе, Алан, - негромко попросил он и сунул тому деньги.
– Две чашки, крепкий и горячий.

Джесс застегнул молнию на куртке и вышел.

– Знаете, это просто смешно, - задумчиво заметил Брюс. Двадцать тысяч людей, орда журналистов плюс множество камер с телеобъективами, не говоря уже о девяноста полицейских - и этот безумец приходит и делает свое дело прямо у них под носом. Хотя это логично - в толпе всегда легче затеряться.

– Это произошло после игры, - заметил Ларкин.

– Да, а на что тогда рассчитывали? Я с самого начала считал это время самым опасным. Что случилось с девушкой, почему она осталась одна?

– Вероятно, поссорилась с приятелем. Ссора в перерыве, скажем, в буфете. И расставание навек. Он вернулся на место, но она больше не появлялась.

– Его подозревают?

– Он вышел, это проверили. Сразу после игры с тремя друзьями. Сначала пошли в закусочную, потом ещё три часа торчали в забегаловке.