Срочно в номер
Шрифт:
– Опять сольный номер Ларкина?
– В конце концов, на него напали.
– Бедняга. По дороге домой я тоже встретил такую банду. Для них я выглядел точь в точь как полоумный мясник. Без моего известного шарма и карточки прессы вы бы меня сейчас не видели.
– Прекрасно. Где рукопись?
Ларкин отправился в суд. Скамейки для прессы, обычно пустующие, теперь просто трещали по швам. Проснулась центральная пресса. Ларкин пристроился на краешке последней скамейки и огляделся. Охранник и судебный пристав, которые обычно важничали здесь, были изгнаны и сидели в общем зале. За ними восседали
Два констебля заявили, что обвиняемые воспротивились требованию очистить территорию. Потом начали грубить, дело дошло до насилия.
Председатель, человек средних лет с озабоченным лицом, взъерошенными волосами и носом картошкой, подался вперед.
– Вы говорите не о том. Утверждаете ли вы, что зачинщиками были обвиняемые?
– Страсти кипели с обеих сторон, ваша честь.
– Почему вы взяли именно этих людей?
– Они находились вблизи от нас.
Смешок в аудитории.
– Ага. Вы хотели проучить их для примера?
– Они играли ведущую роль.
– То есть были зачинщиками?
– В некотором смысле да, ваша честь.
– Я и не знал, что существует несколько смыслов, - сердито буркнул председатель и посмотрел на мужчин, сидящих на скамье обвиняемых.
– Желаете задать свидетелю вопросы?
Один из обвиняемых поднялся.
– Да, сэр. Я хотел бы сказать, что жители нашего округа утратили веру. До сих пор мы с доверием относились к полиции...
– Чтобы высказаться на эту тему, у вас ещё будет время. Вы хотите задать вопросы?
– Да, сэр. Группа наших собралась и мы решили, что...
– Нет вопросов, - с бесконечной усталостью констатировал судья.
Констебль покинул место свидетеля. Вызвали представителя обвиняемых, чтобы тот сделал свое заявление. Это был крупный, хорошо одетый человек лет сорока с горькой складкой в уголках губ. Он встал на свидетельское место и снова поднял ту же тему.
– Так как власти явно не в силах предоставить нашим женщинам необходимую защиту...
Ларкин закрыл глаза и перенесся в суд на Диком Западе в прошлом веке. Все совпадало. Его отвлек взрыв аплодисментов. Предводительствуемые Петтингейлом зрители хлопали и топали ногами. Судебный пристав надрывался, призывая их к порядку.
– Если будут продолжаться беспорядки, я попрошу очистить помещение, устало сказал судья. Потом повернулся к человеку, дававшему показания. Да, но от таких методов отказались уже больше ста лет назад. Это никак не может помочь горожанам и приводит лишь ко всеобщей путанице. И если дело доходит до столкновения с полицией, должна вмешаться юстиция. Это так, даже если проявить известное понимание ваших мотивов, - он бросил выжидательный взгляд на скамейки для прессы, где его слова были приняты гробовым молчанием. После того, как помощник прошептал ему что-то на ухо, он добавил: - Вы согласны на штраф в двадцать фунтов? После этого вы год не должны вступать ни в какие конфликты.
– Не вступать в конфликты? Ясно, - обвиняемый оскалил зубы и оглянулся на зрителей.
Судья с сомнением смотрел на него, потом зевнул и откинулся назад.
– Ладно, хотят ли другие обвиняемые тоже сделать заявление?
Все отказались и получили
тот же штраф.Снаружи на лестнице суда Фрэнк Петтингейл провел неофициальную пресс-конференцию. Он объяснил, что судебное слушание ничего не изменило. Те, кто чувствует себя ответственным перед согражданами, продолжать действовать, и так будет до тех пор, пока не устранят опасность. Телевизионщики сразу подхватили эту тему.
– Мистер Петтингейл, не могли бы вы рассказать, каковы дальнейшие планы...
Ларкин подождал, пока журналисты рассосались в поисках телефонов, и последовал за Петтингейлом и его помощниками в кафе. За счет "Ревю" он заказал для всех выпивку и начал их расспрашивать. Организатор защитников города оказался весьма разговорчив.
На входе в редакцию его остановила дежурная.
– К вам посетитель, мистер Ларкин.
В комнате для посетителей сидел Том Беллинг.
– Что случилось, Том?
– Мне что-то пришло в голову.
– Что такое?
– Ну, про того человека, которого я видел. У него все-таки что-то было в руке.
– Вы уверены? Что это было?
– Он что-то держал в руке.
– Хорошо, но что?
Беллинг попытался спрятать красные глаза.
– Я не знаю, ни малейшего понятия.
– Вы не знаете, что?
– Он держал это в руке, - повторил Том.
– Вы хотите сказать, что не можете вспомнить? Как он это держал?
– Ну, в руке. Но с другой стороны. С другой стороны от меня, понимаете?
– Да. Что вы можете вспомнить?
– Это было что-то тяжелое.
– Да, но... В руке? Не под мышкой?
Молодой человек подумал.
– В этом я не уверен.
– Это могло быть оружие или что-то, что можно использовать как оружие?
Том уставился на стену.
Ларкин ничего не дождался.
– Вы не выдумали это, полагая, что оказываете нам услугу?
– Нет. Он что-то держал...
– Хорошо, Том. Не бойтесь, если это хоть что-то даст, мы вас не забудем. Сейчас самое важное, чтобы вы поговорили с инспектором. Вы должны немедленно пойти к нему.
– Но я хотел поговорить с вами.
– Возможно. Но я могу лишь переправить вас к нему. Пошли?
Инспектор их приветствовал, не вставая из-за стола. Он дожевывал бутерброд.
– Только что здесь был ваш коллега, Лес Картер. Я передал ему обращение, которое должна опубликовать ваша газета.
– Оно касается городских дружин?
– Угадайте с трех раз. Хорошо, возможно, молодому человеку есть что рассказать. Оставим это!
– Грегори смотрел на них со смешанным чувством оптимизма и сомнения.
– Могу я оставить его с вами? До сдачи номера мне нужно ещё поработать.
Когда он рысью вбежал в бюро, в машинку была засунута записка: "Где отчет о заседании суда? Редакторы вне себя". Он виновато кивнул Смату, отстучал две заметки, состряпал большую статью, отбросив всякие мысли, торопливо выпил кофе из автомата и спросил Картера про обращение Грегори. Тот дал ему копию.
– Его составил Хатчет. Что ты об этом думаешь?
– Он идет на уступки, - сказал Джим, отдавая бумагу.
– Мне понравилось выражение: "Вместе пережить эти неприятности". Каким-то образом он сменил тон.