Сталин. Большая книга о нем

сразу после войны арестовывался по «делу Жукова»! Как его порученец. Напомню: Жуков

приехал на Генштаб из КОВО в январе 1941 года.

А теперь заглянем в Википедию: Сталинградский фронт «1 января 1943 года, согласно

директивы Ставки ВГК от 30 декабря 1942 года, переименован в Южный фронт. Решением

Ставки Верховного Главнокомандования 28 сентября 1942 г. командующим фронтом был

назначен генерал-полковник AM. Еременко, членом Военного совета — Н.С. Хрущев,

начальником штаба — генерал-майор И.С. Варенников».

Варенников с апреля 1943-го был переведен в штаб Г.К. Жукова на должность старшего

помощника главнокомандующего по особо важным оперативным делам с присвоением звания

генерал-лейтенанта. Вместе с Жуковым Варенников участвовал во всех операциях вплоть до

Берлинской.

«Присутствовал при подписании акта капитуляции Германии. Служил старшим

помощником Главкома группы войск в Германии. Передав должность Главкома группы войск в

Германии Соколовскому, маршал Жуков и вместе с ним и И.С. Варенников прибыли в Москву

для прохождения службы в Главном штабе сухопутных войск».

Как говорится — «информация к размышлению».

Варенников, зная о пр. ГШ от 18 июня, Рябышеву в ответ на его беспокойство «вешал

лапшу на уши», был в лучших друзьях у Жукова.

«По окончании войны Иван Семенович преподавал в военной академии имени Фрунзе. В

те годы началась травля Жукова. И.В. Сталин и министр обороны Булганин обвинили Георгия

Константиновича в сепаратизме и бонапартизме. И, наконец, в 1947 году произошла для И.С.

Варенникова крупная неприятность.

Жукова сняли с должности Главкома сухопутных войск и направили командовать

Одесским округом, а Варенникова с группой генералов и офицеров, кто когда-либо работал с

Жуковым, арестовали. Всех их физически принуждали признаться в подготовке военного

заговора против сталинского руководства, организованного маршалом Жуковым. Этим делом

руководили Абакумов и Берия. После реабилитации работал в центральном аппарате

ДОСААФ…»

Наркома госбезопасности B.C. Абакумова арестовали 12 июля 1951 года (интриги в тех

делах кипели нешуточные), но Варенников и другие генералы были выпущены только после

смерти Сталина.

Почитаешь в Википедии такую биографию Варенникова — достойнейший генерал,

очередная невинная жертва сталинских репрессий. А нехороший генерал Рябышев в 1953 году, в

то время, пока «порученец» Жукова Варенников находился то в тюрьме, то в психушке,

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

329

«клеветал» на него. Однако сын донского казака Рябышев то же самое написал и в 1985 году,

когда готовил свою книгу. Меньше чем за месяц до смерти.

Тут есть один нюанс. Вроде бы по уставу начштаба армии Варенников не обязан ставить в

известность командира мехкорпуса 2-го эшелона обороны округа Рябышева о приказах НКО и

ГШ, касающихся приграничных дивизий. Как будто все верно. Но почему-то мне кажется, что

комкор генерал Рябышев тоже устав знал, и если сделал специальный акцент на поведении

начштаба 26-й армии, который так «странно» реагировал на его доклады, значит, были

причины. Как были причины подразумевать примерно то же самое и у человека, которого тем

более сложно обвинить в незнании устава, у маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского.

Ведь Рокоссовский и писал, что до командиров уровня корпуса просто не доводили

поступающие из Москвы приказы и директивы:

«…Стало известно о том, что штаб КОВО начал передислокацию из Киева в Тернополь.

Чем это было вызвано, никто нас не информировал.

Вообще должен еще раз повторить, царило какое-то затишье и никакой информации не

поступало сверху…» И из-за этого у генералов приграничных округов, по словам

Рокоссовского, и возникало «недоумение», никто «не мог разобраться, каков план действий

наших войск в данной обстановке на случай нападения немцев…». А ведь, к примеру, те же

разведсводки РУ ГШ до командиров уровня корпуса доводились до всех в обязательном

порядке, т. е. и начатые перемещения войск с 15 июня по ПП также в обязательном порядке

должны были доводиться до комкоров!

Рябышев: «Попрощавшись с начальником штаба армии, я выехал в Дрогобыч. Тревожные

мысли по-прежнему не давали покоя. Прибыв, хотел по телефону переговорить с командармам о

своих опасениях. Но генерала Ф.Я. Костенко снова не оказалось на месте».

Если Костенко присутствовал в 72-й дивизии при докладе Абрамидзе в ГШ около 24.00 21

июня, то он, конечно, не мог находиться в штабе армии…

«В Дрогобыче, в Доме Красной Армии, в тот вечер состоялся большой концерт для

военнослужащих гарнизона и их семей. <…> Во время перерыва ко мне подходили командиры

и члены их семей. Мы обсуждали вопрос, как провести свой завтрашний выходной день. <…>

Вернувшись домой, я решил с рассветом снова поехать в штаб армии переговорить с

командармом. И быстро уснул.

Первые часы войны

Ровно в четыре часа утра по московскому времени меня разбудил запыхавшийся от бега

молоденький красноармеец-посыльный.

— Товарищ генерал, — торопливо обратился он, — в штабе вас срочно вызывают к

телефону!

Квартира от штаба поблизости. Собрался быстро и через несколько минут поднял трубку

телефона. Начальник оперативного отдела 26-й армии от имени командующего сообщил, что

немецко-фашистские войска во многих местах нарушили нашу государственную границу, ведут

бои с пограничниками, бомбят наши приграничные города и аэродромы.

— Но прошу без паники, — звучал его взволнованный голос. Затем тоном приказа