Сталин. Большая книга о нем

На аэродроме меня уже ждал начальник штаба дивизии полковник Федульев.

— Получена новая шифровка. Приказ о приведении частей в боевую готовность и

запрещении отпусков — отменяется. Частям заниматься по плану боевой подготовки.

— Как так? — удивился. — Ничего не пойму.

— Ну что ж, нет худа без добра. В воскресенье проведем спортивные соревнования. А то

мы было отменили их. В 33-м истребительном полку все подготовлено.

— Нет, Семен Иванович! Давайте эту шифровку пока не будем доводить. Пусть все

остается по-старому…»

От кого последовал приказ на отмену боевой готовности, Белов не указывает. Но

отменить приказ Копца (а он отдал его явно по приказу из Москвы) мог либо сам Копец, либо

Павлов. Но в любом случае приказ о приведении частей ВВС ЗапОВО в боевую готовность

должен был пройти 19—20 июня во всех трех смешанных авиадивизиях Белоруссии,

прикрывавших границу и войска 3, 4 и 10-й армий ЗапОВО. А 21 июня этот приказ был

отменен!

И пока никто не смог доказать, что эта отмена шла из Москвы, а не от Павлова!

Далее генерал описывает, как началась война для него:

«21 июня.

Я только что сел за стол, как вдруг раздался телефонный звонок.

— Николай Георгиевич, — услышал я голос полковника Сандалова. — Командующий

просит зайти сейчас к нему.

По выработавшейся привычке взглянул на часы — 24.00. “Странно, до сего дня

командующий меня к себе ночью не вызывал. Видимо, произошло что-то особенное”. <…>

Генерал Коробков был один.

— Получен приказ привести штабы в боевую готовность, — сказал он.

— В таком случае я подниму дивизию по тревоге.

— Не паникуйте, — остановил меня командующий. — Я уже хотел поднять одну

дивизию, но командующий округом запретил это делать.

— Я командую авиадивизией, да еще пограничной, и не собираюсь спрашивать ни у кого

разрешения. Имею право в любое время части дивизии поднять по тревоге.

Надо было более подробно узнать обстановку, и я заглянул к начальнику штаба.

— Только что от командующего, — сказал я и передал Сандалову свой разговор. —

Леонид Михайлович, введи в обстановку.

— Мы вызвали всех командиров штаба. Сейчас направляю своих представителей в

соединения. Что касается твоей дивизии, то ты имеешь право решать вопрос самостоятельно.

Командующий не несет ответственности за ее боевую готовность».

( Примечание . Дело в том, что в общевойсковых частях округа «поднять целиком дивизию

по боевой тревоге для проверки ее боевой готовности имел право только командующий

войсками военного округа» — Сандалов Л.М. Боевые действия 4-й армии в начальный период

Великой Отечественной войны. М., 1961 г., ВИЖ № 11, 1988 г., с. 4.)

«Около 2 часов ночи 22/VI 1941 года. Даю сигнал “боевая тревога”. Он передается по

телефону, дублируется по радио. Через несколько минут получено подтверждение от трех

полков о получении сигнала и его исполнении.

Из 74-го штурмового полка подтверждения нет.

Во время передачи сигнала связь с полком прервана.

А к 2.30 телефонная связь прервана со всеми частями дивизии. Не будучи уверен, что

74-й штурмовой полк принял сигнал боевой тревоги, посылаю туда полковника Бондаренко. Он

уполномочен принимать решения на месте в соответствии с обстановкой, вплоть до вывода

полка на аэродром постоянного базирования — Пружаны. Полковник Бондаренко вылетел в

74-й штурмовой полк на самолете ПО-2 в 3 часа и по прибытии объявил боевую тревогу.

В четвертом часу начали поступать донесения с постов ВНОС о перелете границы

одиночными немецкими самолетами. Вскоре над аэродромом Пружаны появился

самолет-разведчик. В воздух поднялся командир звена 33-го истребительного полка лейтенант

Мочалов и его ведомые лейтенанты Баранов и Тарантов. Звено сопровождало разведчика до

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

359

Бреста.

Город в огне! Война!

И тогда летчики атаковали немецкий самолет, тот, оставляя длинный шлейф черного

дыма, упал на землю (около 3.40… — Авт .).

Взлетом звена лейтенанта Мочалова фактически начались боевые действия дивизии.

4 часа 15 минут. Аэродром 74-го штурмового полка подвергся артиллерийскому обстрелу

и налету авиации. Средств ПВО на аэродроме совершенно не было. 10 “мeccepшмиттoв” в

течение нескольких минут расстреливали самолеты. В результате все пятнадцать И-15 и два

ИЛ-2 были уничтожены. Летчики, находившиеся в самолетах, взлететь не успели.

Оставшийся без самолетов личный состав полка забрал документы, знамя и под

командованием начальника штаба майора Мищенко убыл на восток…»

(Буг в огне, Минск: Беларусь, 1965 г. Далее воспоминания командиров Бреста из этой

книги рассмотрим подробнее…)

Кстати, некоторые аэродромы действительно так близко додумались разместить у

границы, что немцы могли их расстреливать из пушек. Но самое важное в этих воспоминаниях

командира 10-й сад генерала Белова — это то, что из штаба ВВС ЗапОВО он получил приказ 20

июня о приведении дивизии в боевую готовность, а Павлов ее отменил 21 июня!

И также Белов показывает, что командующий 4-й армией генерал Коробков до нападения

врага никаких мер не принимал и команд о приведении в боевую готовность частей не отдавал.

Он всего лишь продублировал приказ привести штабы в боевую готовность»…

Было это около полуночи, и, по воспоминаниям Сандалова, известно, что к 24.00 и

прошла команда от Павлова собрать штабы и ждать дальнейших указаний. Из протоколов

допроса Павлова также известно, что после 1 часа ночи Павлов обзванивал армии и дал уже

общую команду «приводить войска в боевое состояние». Но судя по всему, Белов от Коробкова