Сталин. Большая книга о нем

имеющие никакой власти». Некоторые делегаты совершенно правильно возражали, что в июле

временно восторжествовала реакция, но не победила контрреволюция и что двоевластие еще не

ликвидировано в пользу буржуазии. На эти доводы Сталин отвечал, как и на конференции,

аксиоматической фразой: «Во время революции реакции не бывает». На самом деле орбита

каждой революции состоит из частых кривых подъема и спуска. Реакцию вызывают такие

толчки со стороны врага или со стороны отсталости самой массы, которые приближают режим

к потребностям контрреволюционного класса, но не меняют еще носителя власти. Другое дело

победа контрреволюции: она немыслима без перехода власти в руки другого класса. В июле

такого решающего перехода не произошло. Советские историки и комментаторы продолжают и

сегодня переписывать из книги в книгу формулы Сталина, совершенно не задаваясь вопросом:

если в июле власть перешла в руки буржуазии, то почему ей в августе пришлось прибегать к

восстанию? До июльских событий именовали двоевластием тот режим, при котором Временное

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

100

правительство оставалось лишь призраком, тогда как реальная сила сосредоточивалась у

Совета. После июльских событий часть реальной власти перешла от Совета к буржуазии, но

только часть: двоевластие не исчезло. Этим и определился в дальнейшем характер Октябрьского

восстания.

«Если контрреволюционерам удастся продержаться месяц-другой, — говорил Сталин

далее, — то только потому, что принцип коалиции не изжит. Но поскольку развиваются силы

революции, взрывы будут, и настанет момент, когда рабочие поднимут и сплотят вокруг себя

бедные слои крестьянства, поднимут знамя рабочей революции и откроют эру

социалистической революции на Западе». Заметим: миссия русского пролетариата — открыть

«эру социалистической революции на Западе». Это — формула партии в течение ближайших

лет. Во всем основном доклад Сталина дает правильную оценку обстановки и правильный

прогноз: оценку и прогноз Ленина. Нельзя, однако, не отметить, что в его докладе, как всегда,

отсутствует развитие мысли. Оратор утверждает, провозглашает, но не доказывает. Его оценки

сделаны на глаз или заимствованы в готовом виде; они не прошли через лабораторию

аналитической мысли, и между ними не установилось той органической связи, которая сама из

себя порождает нужные доводы, аналогии и иллюстрации. Полемика Сталина состоит в

повторении уже высказанной мысли, иногда в виде афоризма, предполагающего доказанным то,

что как раз требует доказательства. Нередко доводы сдабриваются грубостью, особенно в

заключительном слове, когда нет основания опасаться возражений противника.

В издании 1928 г., посвященном 6-му съезду, читаем: «В члены ЦК избраны Ленин,

Сталин, Свердлов, Дзержинский и др.» Рядом со Сталиным названы только трое умерших.

Между тем протоколы съезда сообщают, что Центральный Комитет был избран в составе 21

члена и 10 кандидатов. В виду полулегального положения партии имена выбранных путем

закрытого голосования лиц не оглашены на съезде, за исключением четырех, получивших

наибольшее число голосов: Ленин — 133 из 134, Зиновьев — 132, Каменев — 131, Троцкий —

131. Кроме них были выбраны: Ногин, Коллонтай, Сталин, Свердлов, Рыков, Бухарин, Артем,

Урицкий, Милютин, Берзин, Бубнов, Дзержинский, Крестинский, Муранов, Смилга,

Сокольников, Шаумян. Имена расположены в порядке полученного числа голосов. Из

кандидатов удалось установить имена восьми: Ломов, Иоффе, Стасова, Яковлева, Джапаридзе,

Киселев, Преображенский, Скрыпник. Из 29 членов и кандидатов только 4: Ленин, Свердлов,

Дзержинский и Ногин умерли естественной смертью, причем Ногин был после смерти

приравнен к врагам народа; 13 были приговорены официально к расстрелу и бесследно исчезли;

двое, Иоффе и Скрыпник, были доведены преследованиями до самоубийства; трое: Урицкий,

Шаумян и Джапаридзе не были расстреляны Сталиным только потому, что были ранее убиты

врагами; один, Артем, пал жертвой несчастного случая; судьба четырех нам неизвестна. В итоге

Центральный Комитет, которому суждено было руководить Октябрьским переворотом, почти на

две трети состоял из «предателей», если даже оставить открытым вопрос о том, как закончили

бы Ленин, Свердлов и Дзержинский».

Точность и далее остается важным достоинством книги: «3 августа закончился съезд. На

другой день был освобожден из тюрьмы Каменев. Он не только выступает отныне

систематически в советских учреждениях, но и оказывает несомненное влияние на общую

политику партии и лично на Сталина. Они оба, хотя и в разной степени, приспособились к

новому курсу. Но им обоим не так просто освободиться от навыков собственной мысли. Где

может, Каменев притупляет острые углы ленинской политики. Сталин против этого ничего не

имеет; он не хочет лишь подставляться сам. Открытый конфликт вспыхивает по вопросу о

социалистической конференции в Стокгольме, инициатива которой исходила от германских

социал-демократов. Русские патриоты-соглашатели, склонные хвататься за соломинку,

усмотрели в этой конференции важное средство «борьбы за мир». Наоборот, обвиненный в

связи с германским штабом Ленин решительно восстал против участия в предприятии, за

которым заведомо стояло германское правительство. В заседании ЦИК 6-го августа Каменев

открыто выступил за участие в конференции. Сталин даже и не подумал встать на защиту

позиции партии в «Пролетарии» (так именовалась ныне «Правда»). Наоборот, резкая статья

Ленина против Каменева натолкнулась на сопротивление со стороны Сталина и появилась в

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»