Стальная петля

Явившись, по обыкновению, на службу, когда ему вздумалось, мой надзиратель от науки сначала отметился у себя в лаборатории, а затем, по традиции, двинул на обход нашего госпитального крыла. Само собой, уже далеко не с научными целями… ну, если, конечно, чаевничание с охранниками, флирт с дежурными медсестрами и компанейские перекуры с врачами не помогали Кукуеву сдвинуть изучение моего феномена с мертвой точки.

Мне до этих блужданий Аристарха не было абсолютно никакого дела. Хоть торчи он у себя на посту как штык, хоть часами шатайся по госпиталю, прок от его работы оставался нулевым. После года моего сотрудничества с учеными я и сам уже мог бы проводить над собой те опыты, каким они меня подвергали. Жаль было только их дорогостоящее оборудование, которое, угодив в мои руки, потом отправится прямиком в утиль.

Время близилось к полуночи. Я лежал на кровати без сна и думал о завтрашнем дне. И о Лизе, которую за ее настырность могли выставить из резиденции Пожарского взашей, как какую-нибудь сумасшедшую возмутительницу спокойствия. Тем временем в коридоре, за дверью, запертой на кодовый замок, раздавались приглушенные голоса. Все – хорошо знакомые. Один, бубнящий почти без умолку, принадлежал Кукуеву. Два других – дежурящим у моей палаты охранникам. Обычное явление: Аристарх вешает лапшу на уши изнывающим от безделья слушателям. Да, здесь он настоящий виртуоз, а скучающая охрана только тому и рада.

Однако что это за странные звуки? Размеренная беседа и сдержанный смех вдруг сменяются коротким яростным вскриком и грохотом падения на пол чего-то большого и грузного. А затем – тишина. Такая же внезапная, как и предшествующий ей шум.

Сейчас поздний вечер – время, когда накапливающаяся в моем теле за день усталость дает о себе знать особенно остро. Мне лень даже оторвать голову от подушки, но непонятный шум и воцарившееся затем молчание вынуждают превозмочь ломоту в мышцах. Я уселся на кровати, продолжая прислушиваться к происходящему за дверью. Можно было подумать, что кто-то из охранников или аспирант обварился по неосторожности кофе, а потом споткнулся и упал, но вряд ли после этого его собеседники и он сам дружно прикусили бы языки. Наоборот, взялись бы обсуждать этот маленький инцидент вдвое оживленнее, чем разговаривали прежде.

Хотя нет, кое-какие звуки оттуда все же доносятся. Неуклюжая возня. Такое впечатление, что тот, кто упал на пол, после этого не поднялся и теперь его куда-то волокли. Натужно и медленно, с частыми остановками на кратковременные передышки. Так, как может волочить один не особо крепкий человек другого, более крупного и тяжелого.

Черт побери!

Я перевел взгляд с двери на пульт вызова дежурной медсестры – допотопный, как и все оборудование в моей палате. Но что-то – видимо, успевшая развиться к тому моменту паранойя – порекомендовало мне сделать вначале кое-что другое. Какая бы катавасия ни происходила за стенами палаты – дурная или безобидная, – будет нелишне подстраховаться и блокировать вход стулом, подсунув его спинкой под дверную ручку. А уже потом связываться с медсестрой и выяснять, правильно я поступил или у меня просто-напросто разыгралось воображение.

Взяв свою пижонскую бамбуковую трость, с которой я ходил теперь вместо костылей, и опершись на нее, я поднялся с кровати и поковылял к стоящему у тумбочки стулу. Но прошел лишь три шага, когда замок на входной двери щелкнул, открывшись, после чего она распахнулась, и на пороге нарисовался растрепанный и взъерошенный Кукуев. Лицо его раскраснелось, глаза горели безумным огнем, а в руке был зажат пистолет. И не успел я ни испугаться, ни удивиться, как явно спятивший Аристарх шагнул мне навстречу и грубым толчком в грудь уронил меня обратно на кровать.

Будь я в прежней физической форме – такой, в какой пребывал еще год назад, – черта с два этот несчастный аспирант так легко уложил бы меня на лопатки. Но сейчас я не мог дать ему сдачи. Да что там: даже увернуться или отмахнуться от него тростью был не в силах. А двинь меня Кукуев вдобавок пистолетной рукояткой по лбу, я, наверное, и вовсе испустил бы дух.

Рухнув как подкошенный навзничь поперек кровати, я пришел в себя лишь через полминуты – сразу, как только унялось головокружение и ко мне возвратился дар речи. И когда это случилось, моим глазам предстало весьма удивительное зрелище: Кукуев, стоящий надо мной с перекошенным от злобы лицом и целящийся мне в лоб из пистолета.

– Ты!.. Ты!.. – только и сумел вымолвить я осипшим и едва слышным голосом.

– Заткнись! – повелел Аристарх, гневно насупив брови. – Заткнись, полудохлый ублюдок, и слушай меня очень внимательно! Повторять некогда, поэтому хорошенько запоминай все с первого раза! Сейчас твоя семья находится у очень плохих людей. Стоит мне сделать лишь один звонок, как твоей жене и дочери сразу придет конец! Ты меня понимаешь?

«Страйк» в его руке ходил ходуном. Кукуев дрожал, но его страх был совсем иного толка, нежели мой. Это был страх человека, который только что пересек прежде запретную для себя грань и явно не испытывал восторга от случившегося.

– Что ты творишь, Кукуев? – сплел я наконец-то худо-бедно внятную фразу. – И на какого хрена тебе сдалась моя семья, профессор недоделанный?

– А сам не догадываешься? – истерически хохотнул Аристарх. – Впрочем, если ты сделаешь все в точности как я тебе скажу, никто твоих близких не обидит, обещаю… Тем более что многого от тебя и не потребуется.

Конечно, я мог бы в ответ пригрозить ему, что если упомянутые им негодяи хоть пальцем тронут Лизу и Аню, то Аристарх об этом крупно пожалеет. Вот только как при этом убедить его, что «полудохлый ублюдок» не блефует?

Да никак! При взгляде на меня все было очевиднее некуда. Поэтому я и не стал демонстрировать гонор, предпочтя унять его и начать рассуждать трезво. В смысле настолько трезво, насколько я вообще был сейчас на это способен.

– Давай, говори, чего хотел, – смирившись со своей незавидной участью, пробурчал я. – Сам видишь: ты со мной и без оружия запросто справился, так что перечить тебе я вряд ли стану.

– Это хорошо, что ты решил быть покладистым, – с довольным видом заметил шантажист. – Даже очень хорошо! Правильно: не надо меня нервировать, а то я за себя не ручаюсь… Короче говоря, напяливай свою пижаму и пошли за мной. На все про все тебе… – он глянул на наручные часы, – пять минут. Шевелись!

Не сводя с меня ствол пистолета, Кукуев встал так, чтобы видеть одновременно, что происходит и в палате, и в коридоре.

– Охрана будет здесь через две минуты, – сказал я, беря сложенную на тумбочке одежду. – В этой палате небось скрытых видеокамер понатыкано больше, чем в залах Алмазного фонда.

– Верно – понатыкано, – поигрывая «страйком», согласился злодей. – Только все они транслируют картинку в офис к твоим охранникам, а они сейчас дрыхнут, как младенцы, и проснутся еще о-о-очень не скоро. Не надейся: никто тебе на помощь не придет. Ну а придет, сам знаешь, что случится, если я не позвоню в нужное время кому следует. Так что копаться не в твоих интересах. Чем быстрее переоденешься, тем будет лучше и тебе, и твоей семье.

– Мне нужно в туалет, – попросил я. Без какой-либо задней мысли, ибо действительно от волнения у меня скрутило живот. – Правда, нужно, Аристарх. Ты ж не хочешь, чтобы я по дороге обделался, так?

Лицо Кукуева перекосила презрительная гримаса. Очевидно, он собирался сказать мне что-то обидное, но промолчал и, открыв дверь в уборную, придирчиво осмотрел ее. Разумеется, что никакого оружия он там не нашел. Однако все равно смел мои туалетные принадлежности с полочки над раковиной в мусорную корзину, после чего выставил ее в палату. Затем поскреб макушку, гадая, не упустил ли он случаем что-нибудь из виду, еще раз окинул взглядом все подозрительные уголки туалета и лишь потом махнул рукой, дав мне «добро» на свидание с унитазом.