Стальная Принцесса

— Единственный способ помешать мне приблизиться к Куинс это если ты станешь моей.

К черту его.

К черту этого ублюдка и его игры разума.

И к черту эту королеву сук.

— Я ненави.. — я замолкаю, замечая блеск в его глазах.

— Продолжай, — бросает он вызов. — Скажи это. — я сжимаю губы. Он отпускает мои руки и тянет меня за щеку. — Видишь. Ты можешь быть очаровательной. — я отмахиваюсь от его руки. — Хм. И вот тут я подумываю рассказать тебе то, что ты хочешь знать.

Я моргаю сквозь воду.

— Что я хочу знать?

— Историю, стоящую за тем, что ты услышала из разговора Джонатана и Куинс.

Мое сердцебиение учащается. Он готов мне рассказать?

Кроме тети и дяди, Эйден единственный, кто может пролить свет на мое прошлое.

Он уже говорил это раньше, не так ли? Что он знает намного больше, чем я думаю.

Это моя золотая возможность.

Подождите.

Эйден чертов псих, и, вероятно, играет в игру разума.

— Что я должна сделать взамен? — я спрашиваю.

— Ты учишься. — он улыбается, и это скорее гордость, чем садизм. — Ты должна была сделать это с самого начала, знаешь ли.

— Как будто ты сказал бы мне.

— Я бы сказал. За правильную цену.

Он гладит мою нижнюю губу, и по какой-то причине это кажется интимным. Слишком интимным, что страшно.

Я отступаю от его прикосновения. Нежность в его глазах пугает. Что это должно означать? Еще одни игры разума?

Не смей поддаваться на это, Эльза. Не смей, блядь.

Мне нужно отнестись к этой возможности логически.

Я смотрю на него снизу вверх.

— Какова цена?

— Не так быстро. — он хватает меня за талию и притягивает к себе, выключая воду. — Для начала, ты должна заплатить.

Глава 14

Эльза

Когда Эйден сказал, что заставит меня заплатить, я не знала, про что он.

Мне пришлось отбиваться от него, чтобы вытереться и одеться.

Он сидит на скамейке, уперев локти в бедра и сцепив пальцы у подбородка. Смотрит на меня с потемневшим жаром, будто я устраиваю для него эротическое шоу.

Ох, и он делает это совершенно голым.

Я не смогла бы избежать его взгляда, даже если бы захотела. Он проникает под мою кожу и в мою кровь.

Требуется все мужество, чтобы не смотреть на него.

Мои щеки горят.

Тот факт, что он наблюдает за мной, когда я переодеваюсь, это другой уровень близости. Для Эйдена кажется, что такие обыденные вещи, как застегивание моей юбки или лифчика, это шоу дня.

Мой взгляд падает на шрам, и я ухожу за ряд шкафчиков, чтобы закончить одеваться, не сгорая от племени.

Легкий смешок доносится до меня по ту сторону, прежде чем за ним следует шуршание одежды.

Наконец-то.

Это должно быть преступлением, что он спокойно вот так ходит голым.

Только когда он ведёт меня на парковку, я начинаю думать о значении его слов в душе.

Ни за что на свете я не позволю ему усадить меня в машину. Я едва избежала его пещерных лап в школе — месте, полном людей. Кто знает, что он сделает, если отвезёт меня туда, где меня никто не сможет найти?

Я с визгом останавливаюсь перед его Феррари и вырываю свою руку из его.

Он тоже останавливается и переводит взгляд с меня на свою машину.

— Думал, ты хочешь знать эту историю.

Я складываю руки на груди.

— Ты можешь рассказать мне здесь. Мне не нужно садиться в твою машину.

— Полное дерьмо, милая. Ты должна сесть в мою машину, чтобы узнать историю.

Я прикусываю нижнюю губу, а руки сжимаются в кулаки. Он знает, что я отчаянно нуждаюсь в ответах, и использует это против меня самым жестоким из возможных способов.

Если я поеду с ним, не знаю, что, черт возьми, он будет делать. Но готова ли я отказаться от своего единственного шанса узнать о своем прошлом?

Даже мои сеансы терапии с доктором Ханом станут бесполезными, если я буду продолжать блокировать себя.

— Я почти уверен, что ты не собираешься соблазнять меня. — Эйден наклоняет голову набок, глаза темнеют. — Но ты соблазняешь.

Я прослеживаю за его взглядом. Сложив руки на груди, я прижимаю грудь к рубашке, на которой расстегнута пуговица. Мой лифчик и линия груди просвечивают насквозь.

— Извращенец. — я отворачиваюсь от него и застегиваю рубашку. — Это из-за тебя я оделась в спешке.

Его ухмылка становится шире.

— Хм. Я так сильно сбиваю тебя с толку, милая?

Да, придурок.

Но я не говорю ему этого и вместо этого фыркаю.

— Садись в машину. — он указывает на свой Феррари. — У нас не в распоряжении весь день.

В голову приходит идея.

Я поднимаю голову.

— Я не сяду на то же место, на котором сидела Сильвер. Кто знает, что она там оставила?

— Твоя ревность дает о себе знать.

— Что? Нет.

Это было задумано как укол, чтобы он отказался от попыток усадить меня в свою машину. Это не должно было показать, что меня волнует, кому он позволил сесть на мое место.

— Я знаю, что ты собственница по отношению ко мне. — он подходит ближе, как хищник. — Не так сильно, как я к тебе, но близко. Единственная разница в том, что тебе стыдно показывать это.

— Перестань вкладывать слова мне в рот. — я свирепо смотрю на него. — Я не сяду в машину, точка.

Он смотрит на меня одну секунду.

Две.

Три..

Он поднимает плечо и направляется к водительской стороне.

Подождите. Он уезжает?

Конечно, он уезжает.

Чего я ожидала от кого-то с его уровнем коварного зла?

Я бегу к пассажирской стороне и со стоном сажусь. Не нужно поднимать взгляд, чтобы увидеть его ухмылку. Я ощущаю это всеми своими костями.

Ублюдок.

Машина набирает скорость на дороге, и я сжимаю бедра. Я все еще чувствительная — и возбужденная — после душа. Вибрации двигателя ухудшают процесс.