Стальной барон

– Мы всего лишь целовались… - прохрипел молодой. Он опомнился раньше леди, которая даже повиснув, старалась шнуровку на платье собрать.

Варвар оглядел разорванный жакет парня, его распахнутую рубашку и расстегнутый ремень с нескрываемым скепсисом. Потому что его больше всего настораживали странно синеющие губы оборотня и чрезмерно блестящие глаза. Такие признаки трудно приписать к отголоскам только что вспыхнувшей страсти. Отравлен.

– Вижу я твое «всего лишь», - ехидно ответил он. И пристальное внимание главы к оборотню Осорская поспешила перевести на себя. Она бросила шнуровку и дернулась в захвате, прошипев:

– Барон, немедленно отпустите меня… Я не потерплю, чтобы…!

– Потерпишь!
– рявкнул Стафорд и, встряхнув ее, вновь повернулся к младшему собрату, к медленно звереющему Аго, который неестественно и жутко выгибается в его руке.

Переворот? Лишение ипостаси? Потеря контроля над внутренним волком? Что это? Он смотрел на изменения, происходящие в оборотне, и не мог вспомнить схожих случаев. Проклятье! А дрянь, повисшая в другой его руке, все не успокоится, думает криками на него повлиять. Как же, заблуждается.

– Вы…, тупое животное! Я сказала…

В следующее мгновение от легкого нажатия на шею отравленный оборотень безвольно повис в руке Стафорда, и кулем упал на пол, его «последний» сдавленный вдох наполнил комнату протяжным стоном. Хорошо упал, как мертвец, и девчонка испуганно затихла.

– Ну, - глава белой стаи с улыбкой наблюдал, за тем как в его руке от страха белеет бывшая невеста Гаро. Улыбнулся про себя, сухо спросил: - И что важного ты хотела мне сказать?

– Что… - захрипела она, не веря своим глазам, - что! Что вы сде-сделали, что вы…сделали?! Вы!

– Всего лишь убрал вашу новую игрушку, - ухмыльнулся барон и оборотням, застывшим в дверях, отдал приказ.
– Унесите… тело.

И те с едва заметным сожалением на лицах принялись его выполнять.

– Что?!
– просипела герцогиня, когда в спальню медленно вошли Ирт, Лер и Тарон. Увидев, как братья грубо поднимают «усопшего», а третий оборачивает его в простыню, она заверещала с удвоенной силой: - Он убил его!

– О-он уб-и-ил…! Его! У-убии…

Убивать молодого оборотня за допущенную им глупость варвар и не думал. Просто усыпил. И все присутствующие здесь оборотни прекрасно понимали это, как и то, что Стафорд обстоятельно поговорит с Аго, как только тот очнется. И быть может, происходить это будет на тренировочном мате, чтобы в память молодого волка навечно врезалось простое правило - прямые приказы игнорировать нельзя. И глава стаи с большим удовольствием отработает на нем не только свое красноречие, но и новые удары. Но это все потом, когда очнется неуч. А для начала барон тщательно расспросит Валери обо всем произошедшем здесь и сейчас, и не только.

Помедлив для общей драматичности момента, Стафорд чуть сильнее сжал женскую шею. Крики Валери прекратились мгновенно, зато слезы полились в два ручья. Глядя на такие страдания можно было всерьез подумать, что герцогиню и оборотня связывало нечто большее, чем пара-тройка отравленных поцелуев. Но нет, прожженного волка не обманешь, ею обуревал отнюдь не страх за парня или за себя, скорее ужас перед провалившимся заданием. И когда братья близнецы вынесли Аго, она перестала беззвучно плакать и нешуточно разозлилась, заскрипела зубами.

Белый варвар отнюдь не мягко стер платком отравленную помаду с ее губ и с кривой улыбкой предложил выпить:

– Может… вина?

Инсценировка со смертью Аго пришлась как нельзя кстати, несмотря на злость, герцогиня была настолько напугана, что мгновенно осушила предложенный ей бокал с капелькой сыворотки и сев на кровать временно пребывала в забытьи. Она молчала, пока барон затягивал шнуровку на корсаже ее платья, попутно обследуя оное на наличие тайников. Не возражала, пока он освобождал от женских мелочей ее затейливо украшенный ридикюль. И даже не смотрела в сторону Стафорда, когда оборотень с недоумением пролистывал бальную книжечку красотки.

Та была пуста.

Посмотрев на Валери с прищуром, глава белой стаи тихо обратился к одному из оборотней:

– Тарон, спустись вниз и передай виконту Этьену Пьюри, что его невеста неважно себя чувствует.
– Услышав это заявление, одна из самых красивых женщин королевства и бровью не повела. А варвар улыбнулся, добавив: - Передай так же, что сегодня она более не спустится в зал.

Сказав это, Стафорд с нетерпением и азартом вскрыл серебряную ручку для записей герцогини. Ее слишком широкое перо, было покрыто прозрачными маслянистыми чернилами, чей запах прямо говорил - яд. Обернув находку в уже использованный платок, барон передал ее Лису.

– Отправить?
– спросил тот.

– При первой же возможности.

Вот тут варвар вспомнил о Тери и рыком остановил друга в дверях:

– Дерек, не спеши. Вполне возможно леди Сивер все еще в кабинете.

Светлоголовый оборотень покосился на, выпавшую из реальности, Валери с прищуром. Думал с минуту спросить или нет, а затем все же поддался искушающему любопытству:

– Наконец-то Тери знакомится с твоим неугасающим альтруизмом?

– С его последствиями, - горькая усмешка над самим собой далась легко. Даже удивительно, а ведь он столько лет слепо защищал честь этой женщины. Любое упоминание о ней дарило боль, а вот теперь - ничего.

– То есть… все?
– не поверил Дерек и, прикрыв двери в коридор, подошел ближе.
– На этом истории конец?

– Да.

Вот тут Лис коварно прищурился. И хлопнув варвара по плечу, он кивком указал на кровать, предлагая разыграть новую партию допроса:

– И что же ты узнал?

– Ничего нового, даже обидно, - задумчиво протянул барон. Он встал из кресла и отошел от ядовитой красавицы все еще пребывающей в забытьи.

– То есть как - ничего нового?
– удивленно прошипел оборотень-хитрюга.
– Совсем?

– Она ничего не знает, - произнеся это, Белый варвар кинул быстрый взгляд на леди Осорскую и отошел к окну, подав другу молчаливый знак. Валери прислушивалась к их беседе, даже дыхание изменила, проявляя к теме разговора живой интерес, а злость ее неожиданно приобрела новый оттенок, ревности. Интересное обстоятельство.

Лис понял и с привычной непосредственностью, воскликнул:

– Так они же три года…!
– и пощелкав пальцами светлоголовый оборотень не нашел красивых слов для обличения правды и оставил мысль недосказанной.

– По-видимому, Густав Огюро отличается завидной сдержанностью в пос..., хм, в процессе… - озвучил Стафорд единственное оправдание, пришедшее на ум. И говоря об этом он придал особую пикантность голосу и не прогадал. Едкий смешок выплывшей из забытья леди Осорской, оборвал барона на полуслове.

– Сдержанностью?!
– он прыснула в кулачок.
– Если бы! Язык как помело… - вспомнив что-то, она в голос расхохоталась. А затем, утирая пьяные слезы, сквозь смех произнесла.
– А Сивер ничего знать не может, потому что дура!