Стальной барон
Шрифт:
– Богом клянусь, нас устроит даже то малое, что есть! Вы и не заметите нашего пребывания…
Дождавшись очередного нерешительного кивка господина Вилля, юркий проныра, вручил ему мешочек с золотыми и решился на уточнение:
– Вот только кое-что, - он приложил руку к груди и хлопнул ресницами, - совершенно незаменимое, нам все же понадобится…
После озвученных требований, я бы золото вернула и предложила красавицам поспать под открытым небом. Но господин Вилль уже ощутил вес вознаграждения и с ответом замешкался. Чем не без радости воспользовался временный «опекун» красавиц.
– Так вы согласны?!
–
– Благодарю вас, прекраснейший из людей! Вы не пожалеете!
– Пожалеет и крупно, - хмыкнул бесек, сидящий рядом со мной. Остальные поддержали его смешками.
Сидя в таверне у окна, мы завтракали, развлекаясь наблюдением за новоявленными привилегированными постояльцами.
– Увыр, главное, чтобы нас не выселили сейчас в угоду девушек. Сундуков с ними может и стало меньше, но желание простора осталось прежним.
– Королевским.
– Нас не выселят, - будущий вождь племени покачал головой.
– Побоятся.
На что я скептически прищурилась:
– Что правда, то правда… После того, что вы учудили на площади, тронуть вас побоятся.
– Вот, сестренка, верно говоришь, - поддержал Эрхо, младший из братьев Хотских, - на то мы и горные, чтобы нас бояться.
– На то вы и беда, - сказала, как отрезала.
– Из-за вашей драки с бугаями местными нас теперь все жители городишка в лицо знают.
– И что с того?
– не понял третий мой провожатый.
Авер с виду хлюпенький мужчина лет пятидесяти, ветер дунет не устоит. Одного глаза нет, правая рука не сгибается, но даже таким он мог поспорить с молодыми силачами и в скорости удара, и стремительности атак. Кто в бою его не видел, не поверит, что горный один за минуту четверых здоровяков в болото повалил. А пятого заставил танцевать вкруг себя, пока не сжалился над незадачливым бойцом, выдав ему оглушающее звонкую оплеуху. Будь его воля, кулаки чесал бы постоянно.
– Десятый день в пути, - продолжил он уверенно, - уж и не бесеком себя чувствуешь. Мы драчливы по природе.
Нахмурилась, тихо сетуя:
– Раз уж вы о природе своей вспомнили, то стоило и о секретности не забывать. Теперь-то все знают, что вы к Белому варвару едите, талисман отдать. Варварский.
– Так я ж о тебе говорил, Аришка.
– Молчи уже, - сердито пришикнул на него Увыр. Он-то догадывался о возможных последствиях, видел не только нож-заклинателя, но и талмуд. Знает, что я не просто так спешу к барону.
Глядя на нахмурившегося Авера, я расстроено покачала головой. Знал бы наемник, сколько у меня «талисманов» для Стафорда, молчал бы в тряпочку, и лишнего внимания к нашей четверке не привлекал. Но что уж там… Слово не воробей, вылетит, не поймаешь.
– Теперь другой вопрос решить надобно - как из города уезжать будем?
– На лошадях, ясное дело.
– А если тайно и врозь?
– спросила я, с прищуром наблюдая за тем, как измученные высокородные красавицы выбираются из карет, как крутятся вокруг них фрейлины и гувернантки, матроны и горничные и как распорядитель с довольной улыбкой вытирает вспотевший лоб.
– Почему врозь?
– не понял Эрхо, так похожий на молчавшего сейчас брата.
– Врозь нельзя, иначе Белый варвар нас сам при…
– Придется, -
шепнула я, - вы в охрану подадитесь, я в лекари. Нанимайтесь к разным невестам, в крепость все равно вместе попадем.– Это плохая идея, - отрубил Увыр.
– Хорошая, - упрямо ответила я.
– Плохая.
– Нет…
– Да.
– А я говорю, нет, - грозный взгляд подняла на будущего вождя племени, а он своего не отводит и смотрит с укором.
– Сестренка твоя безопасность, моя забота. Поэтому - нет.
– Братец, что ж вы о моей безопасности не думали, когда вы с местными сцепились? Когда хвастались победой и обмолвились целью поездки. Ну?
– Они первые… - обиженно протянул Авер.
– А вы старше, - не осталась я в долгу. Посмотрела на хмурых бесеков и уверенно заявила: - Уезжаем с невестами.
Думала. разговор окончен и тема закрыта, но Увыр подал соплеменникам какой-то знак, и мужчины поднялись из-за стола, и с тарелками пересели за соседний. Некоторое время бесек выжидал прежде сем сообщить мне о своем желании посмотреть, как барон-оборотень с Ыго встретится.
– И кто помешает?
– недоуменно спросила я.
– До ноября еще время есть. Успеешь и вернуться и посмотреть на их встречу.
– В том то и дело, что он отложит свидание с пиратом, ради встречи со мной, Эрхо и Авером, - пояснил Увыр многозначительным тоном, - и вряд ли мы это событие переживем.
– Лучше думай о том, как дотянуть до этого события.
– О чем ты?
– насторожился Хотский.
Всего на мгновение зажмурилась, чтобы признаться:
– Те волки, что кружили в лесу и осматривали обозы на переправе, искали… - я демонстративно подняла ладошку вверх и прошептала, - меня. Черным явно донесли о возвращении лекарки, которую оберегал Белый варвар. Войти в деревню они не имели права, поэтому устроили облаву в лесу на ближайших перевалах и переправе, и поэтому мы пошлы забытой тропой к равнине…
– Оберегал?
– Увыр оборвал мое признание веселым хмыком.
– Ариш, вся деревня уверилась давно, что ты в Весеннюю Тосу сбежала от притязаний барона. А еще все они убеждены, что бегство твое варвар простить не смог и из ревности морду Варосу набил…
– Что?
– То!
– короткая усмешка.
– И Агафью оборотень выдворил из селения, чтобы твоему бывшему указать его неказистое место. А тот якобы попросил мать найти тебя и… приютить. И раз уж они к нам подались в горы, то и тебя потянули за собой. Вот почему тебя горные зовут сестрицей.
– Я…, я… - на мгновенье в глазах потемнело, и в груди стало тесно, - ме-меня!
– Ты и тебя. Так что, донесли черным о возвращении волчьей подстилки, а никак не лекарки.
– Боже правый! Да как язык только повернулся! Сказать такое, подумать… Как?
– А так и повернулся, - он наполнил чашу яблочным соком и подвинул в мою сторону, ехидно процитировав кого-то: - В родную деревню девка подалась в отсутствие Белого варвара... Да еще с треклятыми бесеками, под защитой.
По интонации узнала, кому слова эти принадлежат, нахмурилась пуще прежнего. Это Налима говорила - заклятая подруга торговки. Как и прежде, защищает Агафью, во что бы то ни стало. И я долго могла бы возмущаться страстью деревенских к романтичным сплетням, но поразмыслив, уловила главное в его словах: