Стальной барон

Страшно и горько.

Стафорд прав, нельзя Наз Завайю верить, но и не поверить я тогда не могла. И вот теперь сижу в библиотеке при настежь открытых окнах, на ковре в окружении книг, глаза пекут, руки не слушаются, и дрожь во всем теле говорит не столько о холоде, сколько об усталости. Уйти не решаюсь, вдруг сейчас в следующей книге... Тянусь к ближайшему тому в темной обложке из дерева, он тяжелый, пахнет плесенью, листы белые как снег, а строчки, словно бы кровью выведены, горят. Двух листов прочитать не успела, как меня опять потревожили, но не словом, прикосновением.

Теплые чуть шершавые пальцы коснулась шеи, соскользнули на плечо, погладили.

– Еще немного, пожалуйста…

Смешок, и пальцы исчезли, но появилось окружившее меня тепло. Стафорд. Кто еще посмел бы сесть так, чтобы бедра к бедрам, мощная грудь к моей спине, руки вокруг талии и нос, сопящий в шею. Уютно.

– Пусти.

Но меня прижали сильнее.

– Пусти, пожалуйста…

– Не пущу, - сухие губы прошлись от шеи к плечу.

– Хватку ослабь хотя бы.

– Зачем?
– запах вина окутал виноградной терпкостью.
– Я не хочу…, и ты… сиди смирно. Читай. Вон сколько книг…

– Но…

А он носом уткнулся в мой затылок, выдохнул медленно и, нехотя, ослабил объятия:

– Делай что хочешь, только не отстраняйся. Я устал… без тебя.

От дыхания его дрожь прошла по телу, а вслед за ней щеки опалило жаром. Боже правый, а сама сказать не смогу, как мне его не хватало. В руках его повернулась, на бедро села и прижалась к могучей груди оборотня крепко-крепко.

– Прости меня…

– Давно простил, - прошептал барон, сжимая сильнее.

И я шепчу в его шею, касаясь губами кожи, непрестанно поглаживая его по плечам, чтобы не злился и не шипел раздраженно.

– Стаф, я приготовлю все сведения об одержимости, добуду все нюансы об отпущении некроманта, постараюсь уменьшить все возможные последствия и раскрыть его ходы наперед. Чтобы… чтобы… если он все-таки…

– Не реви… - прохрипел оборотень.

– Не смей запрещать, - а он рукой предупреждающе, сжал меня пониже спины, - и руку убери!

– Хорошо, реветь разрешаю, - сжимать перестал, но руки своей от меня не отлепил. Замер, и сердце его застучало неровно, - …если пообещаешь мне ночь нежности, взамен всех твоих слез, - горячее дыхание опалило ушко.

– Что?
– ослышалась, наверное.

– Одна ночь со мной после всего, и можешь сейчас реветь сколько душе угодно. Я стерплю.

И лизнул? Или мне показалось, что он языком коснулся и без того уже красного ушка. Шутит. Отстранилась, посмотрела в черные искрящиеся глаза оборотня, утонула в них, почти. Вином пусть от него и пахнет, но он не пьян совсем. Взгляд трезвый на губах кривая ухмылка; такая может за доли секунды перерасти в ехидный оскал или широкую улыбку, от которой сердце останавливается, а затем устремляется вскачь.

– Прошлая ставка была меньше, - заметила я, вытерев мокрые следы со щек. Слезы от удивления закончились, появилось смущенное недоверие. Как он может шутить на такую тему?

– Так и обстоятельства изменились, - Стафорд плавно поднялся вместе со мной на руках и вышел из кабинета, через тайный проход. В узком коридоре было холодно и темно, наверное, я поэтому вопросила с дрожью в голосе, а не с ехидными нотками:

– Те-те-б-бе только тело нужно, а душу получить не хочешь?

– Ну, - он свернул вправо и начал подъем по узкой лесенке, - если я душу из тела за ночь не выбью, возьму и ее.

– Вот тебе и ночь нежности… - возмущенно фыркнула: - Бить будешь?

– Хм, может быть, отшлепаю за своеволие.

Он прекратил подъем, толкнул маленькую дверцу и, пригнувшись немного, внес меня в светлую спаленку под крышей, какие во дворце выдают слугам. Оборотень оглянулся и увиденным остался доволен. То, что это не моя спальня я заметила, но не сказала, сейчас другой вопрос все мысли занимал:

– Так я же извинилась! А ты давно простил.

Борон меня на пол поставил, спиной повернул и взялся за пуговицы лекарского платья, с такой уверенной легкостью, словно бы тысячу раз раздевал. Хотела в сторону шагнуть, так он не позволил, на место вернул и продолжил разоблачать:

– Простил, но руки у меня все еще чешутся, и желание есть неуемное.

– Какое-какое?
– платье соскользнуло с плеч, и я ошеломленная осталась в одной лишь нижней рубашке.

– Простое, чтоб ты дней десять сидеть не могла, - разул и, не вставая с колен, за руки взял, спросил серьезно: - Есть хочешь?

– Нет, - гляжу в его глаза, встревоженные, на отросшие локоны, что скрывают лоб, плотно сжатые губы и линию подбородка, и возмущение само собой как-то прошло. Растаяло.

– Пить?

– Тоже нет.

– Ну, тогда спать… - улыбнулся.

Пискнуть не успела, оказалась на одной кровати с Белым варваром, прижатая к могучей груди и укрытая одеялом, до самого подбородка. Возмутиться бы, напомнить, как обидел, а после приезда во дворец пить пошел, но сил на разговоры уже нет. Тепло под его боком, спокойно и усталость переживаний вцепилась в меня мертвой хваткой, нагоняя сонливость.

– А ты не уйдешь?
– спросила с зевком, еле слышно.

– Не дождешься. Я здесь сейчас свой талисман от замерзания стерегу, - весело заявил Стафорд.

– Как это?

– Тут ни камина, ни печки, если я уйду, заболеешь.

– Все продумал, чтоб не прогнала?
– догадливо спросила я, он лишь прижал к себе сильнее. А мне ответа не нужно, и так решилась пойти на уступку: - Тогда… до.

Насторожился.

– Что «до»?

– Ночь нежности, - прошептала с улыбкой.

– Ариша, повтори?
– не попросил, в руках своих сжал и потребовал.

– Ночь устроить нужно до того, как Наз Завай получит мое тело, - и почти засыпая, произнесла: - Иначе, не представляю, как ты с него мой долг стребуешь…

Провалившись в сон, услышала грозное возмущение:

– Ну, Ариша… дождешься ты у меня!

17

Проснулась в темноте и некоторое время неподвижно лежала, прислушиваясь к себе и оборотню, обнимающему меня рукой. Тепло, тихо и так спокойно, что отстраняться от него желания нет. Но надо. Если некромант из подчинения вырвется и мое тело себе заберет окончательно, никому пощады не будет. И пока время есть, нужно подготовиться, нужно все сведения собрать.