Стальной барон
Шрифт:
Осматривая изможденного мальчишку и укутывая его в куртку, любезно предоставленную бароном, мертвец непрестанно что-то шептал, положительное и ободряющее. А Стафорд отчаянно надеялся на несбыточность некромантских прогнозов, что-что, а породниться с этим… умником, ему совершенно не хотелось. И сидел он, привалившись к скале плечом, с кислым лицом взирая на возможного родственничка.
Черный.
А может быть, провиденье смилостивится над ним, и оборотня попросту пронесет?
– Было бы неплохо, - протянул он вслух.
– Возвращаемся, - скомандовал некромант и, передав ребенка на руки
Наз Завай скалился, и эта его ухмылка раздражала не хуже холода, пронзившего шкуру и тьмы, сдавившей каменными оковами.
Как только все решится, я сам с радостью станцую на его костях, пообещал себе Белый варвар и расправил ссутуленные плечи. Но вот еще одно перемещение и в голове его звенит неимоверно, а перед глазами двоится. И стоило вдохнуть тяжелый воздух пещеры, как он рухнул на колени, не выпуская притихшего мальчишку из рук. Вот черная кидается к нему, забрать ребенка. Белые расходятся, пропуская ее к нему. Вастар брезгливо щурится на одержимую, а той все равно. Она блестит карими глазищами и вытирает слезы волчицы, приговаривая: «Вот видишь, все хорошо, все хорошо…»
22
– Что значит - отпустить?
Стафорда ощутимо потряхивало и качало из стороны в сторону. Удивительно. При перемещении во второе логово Экхеи и ее ребенка, а так же всей группы белых волков затратить силы должен был некромант, но выжатым себя ощущал только Белый варвар. И опять стоя в пещере Равийского герцогства, он держался поближе к стене, чтобы не упасть навзничь и, не дай Ночь, не предоставить собственную шкуру в вечное пользование бывшего правителя Тардема.
– Я уже говорил… - ответила одержимая, сверкнув карим взглядом.
– А я хорошо слышал, и слышу!
– огрызнулся барон на мертвеца.
– Повторите еще раз, чтобы я понял…, - язык начал заплетаться, а руки подрагивать, но сын ночи все же договорил, - что не ослышался.
– Да, что повторять!
– Наз Завай скоро собирал с алтаря останки своего бренного тела, скидывал их в мешок и туда же тщательно сметал костную пыль и осколки.
– Устал я. Хочу покоя…
И вопреки своим словам он начал двигаться еще стремительнее, стирая рисунки со стен и пола, ломая черные свечи и восковые узоры, расползшиеся вокруг них.
– По вам не скажешь, - фыркнул оборотень, стирая капельки пота со лба.
– Конечно, нет! Я же из тебя силу тяну.
– За-зачем?
– За надом, - проклятый правитель Тардема, уже тесемки на мешке завязывая, как вдруг что-то вспомнил и в него чуть ли не с головой полез. Выудил оттуда кисть правой руки и выдернул из скрюченных пальцев серебристую капельку на тонком кожаном шнурке.
– Ты спрашивал, что за информацию я добывал, предполагая избиение. Так вот я обошел твоих любовниц. Да-да, - осклабился, - последних. Переживал о чистоте твоего потомства, а потому интересовался болезнями. Ну, так вот… ты чист.
Стафорд фыркнул устало:
– Складывается ощущение, что вы для себя новую оболочку подобрали и теперь зачищаете. А не много ли мороки? Можно же было, просто убить, а не тянуть силу.
– Была такая мыслишка, - широко улыбнулась одержимая, пряча свою находку на груди, - но я твоей лекарке слово дал. Так
что не обессудь.– Она подтащила мешок к оборотню со словами: - А что до силы, так ты же сам предлагал Густава три часа убивать.
– Предлагал… - прошептал барон и вторично пообещал себе, что все-таки станцует на останках некроманта, а собственных детей от ненужных влюбленностей убережет.
– Так я, разобравшись со всеми делами, тебе ровно на этот срок сил и оставлю. А переместимся, ты меня молчаливому на отпевание отдашь, и прощай.
– То есть, - сын ночи с трудом повернул голову к некроманту, - на эпическую развязку вы смотреть, не намерены?
– Какой ты догадливый, - ехидно протянул мертвец.
– И вправду, не хочу. Вдруг из-за лекарки твоей я смилостивиться решу и простить его за все прегрешения…
Барон поморщился:
– Да, это она может.
– Может.
Прикосновение тонких пальчиков к его щеке, было сродни удару молнии. Тьма перемещения озарилась яркими вспышками, и сила оборотня горячим потоком хлынула по венам, разгоняя холод, что колючими жгутами свернулся под шкурой. И в голове раздались глухие слова Наз Завайя:
«Если осколок не будет у Густава изъят, борись с ним в человеческом виде и зверя не призывай».
«Почему?»
«Потому что привязка к реликвии крепилась на ипостась, - и со смешком добавил, - сложно поверить, но Аришка у тебя крайне везучая особа».
***
Его появление я вначале почувствовала, а затем уж услышала и увидела, когда туманная дымка вновь засияла в темноте.
«Рассказывайте!»
«А нечего, - он со вздохом хмыкнул.
– Мои уже далеко отсюда, во втором логове братства, а твой вот-вот очнется. Словом, все, что мог, я сделал, остальное на варваре».
И вот тут из туманной дымки мне навстречу шагнул Наз Завай в своем молодом обличье, на обеих ногах. Довольный, без маниакального огонька во взоре, ухмыляется, словно бы сделал пакость, и счастлив. И не понять: гадость им сотворена или радость? Ведь там, где хорошо некроманту, плохо другим. Я отогнала непрошенные мысли.
«А правнука видели? На кого похож? Ваши черты сохранились?»
«Носом немного. Но главное, что в безопасности».
Я согласилась: «Страсти поостынут, они поправятся, глядишь, и вернутся в стаю».
«Стае черных нужен жесткий кулак, а не изящная ладошка, - он подошел вплотную, и тепло его рук коснулось моих плеч и лица.
– С братом ей не повезло, так же как с мужем и собратьями... Но я уверен, она найдет свое место, как ты».
Нет, все-таки этот взгляд его что-то да значит, я прищурилась: «И что, никаких отклонений от договора?»
«Ну… - протянул некромант глумливо, - на грудь твою не смотрел, за попу не щупал».
От такого заявления застыла, как громом пораженная. Да как он мог! Как мог даже говорить об этом! Поселился в моем теле, забрал мое время, и ко всему прочему еще и пощупать хотел…
«Знала бы, да я бы… я бы… Не думала о вас так хорошо…!»
«Продолжай думать в том же духе, - оборвал он мое возмущение и заулыбался пуще прежнего.
– А я тебе подарок принес!»
«Не нужно ничего, - отрезала сердито, шагнула в сторону. Надо же, решил подарком умаслить!
– Верните мне мои тело и жизнь».