Стамбул-Москва. Я тебя не отпускал
Шрифт:
– Ну, так я бабки им даю. А ты…
– А я просто дала, видимо,- усмехаюсь я,- хорошо, судя по всему…
– Судя по всему…
– Так хорошо, что он решил опозорить меня перед всем коллективом с порога этим проклятым понижением…
– Да что ты прицепилась, а?! Какое на фиг понижение?! Это турки, Оль! У них другая система работы! Они все единоличники и тираны! У них помощник- это главный после них человек! Не скажу я, что это понижение. А если еще и говорить о той зарплате, которую он тебе по новому контракту предусмотрел… Да еще и по белой кассе…
– Какую еще зарплату…- хмурюсь я.
– Ты договор свой рабочий даже не читала? Так у тебя там зарплата в четыре раза выше зарплаты
– И потому я тем более не вернусь…- в горле першит от мысли о том, сколько бабла я упускаю, но…
Гордость дороже…
Дороже ведь?
Какое-то время мы просто молчим с Веркой.
Жуть как зла на нее была, а сейчас даже уже и злости не осталось. В сухом остатке, я реально виновата сама во всех своих проблемах. Не спи с теми, с кем работаешь. Это золотое правило, нарушение которого почти сто процентов приведет к сильному дискомфорту… Во всех смыслах этого слова…
– Хоть понравилось?- спрашивает она, допивая до дна чай, который-таки все же выцыганила у меня…
– Понравилось…- сипло отвечаю, не смотря на неё.
– Тогда вдвойне дура, что отказываешься…- встает с места и решиельно идет на выход,- Это он меня прислал, Оль,- огорошивает дальше своими признаниями, - и сказал, что все еще ждет тебя на рабочем месте. Просил передать тебе это,- протягивает его визитку,- здесь его личный мобильный. Сказал, что если надумаешь, набери…
Душа убегает в пятки. Я совершенно растеряна. А еще мне снова страшно. Он ни черта не отступит. Кнут и пряник. Если то, что происходит сейчас, пряник, то что же будет кнутом? Толпы турецких строителей на мою жилплощадь?
Закрываю дверь за Веркой и долго-долго думаю, не в состоянии уснуть.
Зарплата, перспектива получить квартиру обратно,- с одной стороны.
С другой,- гордость и обязанность спать с ним…
С тем, с кем мне было спать хорошо… С единственным…
Казалось бы, выбор очевиден, но…
Внутри все равно все в диком раздрае…
Утро дается тяжело даже после двух чашек кофе.
Я опять штудирую объявления о работе и ничего не нахожу.
А потом вижу вызов от матери, которая редко звони сама…
То, что я слышу на другом конце, окончательно выбивает меня из строя…
Как говорится, беда не ходит одна…
У папы проблемы с сердцем. Его госпитализировали и срочно нужна платная операция. В бесплатной больнице очередь на несколько месяцев вперед…
Трясущимися руками я перевожу последние деньги со своего счета на счет матери, понимая, что у меня теперь даже хлеб купить не на что… А послезавтра срок по кредиту за машину…
Сердце внутри несколько раз совершает кульбит. Я сжимаю губы зубами до крови. Кулаки- еще сильнее. Хочется выть от досады. Но…
У меня больше нет другого выхода.
Мне еще платить за палату и за восстановление…
Да черт! Мне за все на свете платить!
Я, сука, свободная независимая женщина с кучей проблем!
И потому я вытаскиваю скомканную визитку из урны и набираю Серкана.
Он отвечает только на пятый гудок. Когда я хочу уже с матом бросить трубку.
– Здравствуй, Татлым,- слышу знакомый обманчиво мягкий баритон,- умница, что позвонила. Это правильное решение. В течение двух часов тебе пришлют одежду, как мы обсуждали. Завтра жду тебя на работе по графику…
Перед тем, как пожелать мне доброго вечера и завершить звонок, я слышу задорно-соблазнительный женский смех на другом конце разговора...
16. Разделяй и властвуй
16. Разделяй и властвуй
Я ожидаю его в его приемной. В сотый
раз проговариваю про себя, что скажу ему, какие аргументы предъявлю, чтобы настроить эту ситуацию если не в свою пользу, то хотя бы сделать ее менее абсурдной и унизительной. Ведь мы не в Средние Века живем! Он не Сулейман Великолепный, а я не его наложница! Он же не может просто взять и заставить меня с собой спать…Но стоит только Серкану появиться в дверях- в очередном шикарно сидящем на нем костюме, с идеальных пропорций портфелем Монблан, мою решительность сметает, как ветром.
Его шаг энергичный и размашистый. Он на ходу с кем-то разговаривает по телефону по-турецки и не сразу переводит на меня взгляд. Я уже стою, сама ужасаясь, как резко стала чувствовать себя маленькой и робкой в его присутствии- вот что значит восприятие… А ведь еще совсем недавно Серкан казался мне просто милым очаровательным парнем. Куда ему тягаться с этим властным мерзавцем, которого я вижу сейчас перед собой.
Кратко что-то говорит и завершает разговор, все еще не отрываясь от меня. Небрежно кидает на стол свой портфель, туда же отправляется его пиджак, от которого он быстро избавляется, заставляя теперь зависать глазами на его белоснежной рубашке, обтягивающей накачанное тело.
Поправляю в очередной раз складки на своем платье. Это самое скромное, что я нашла в собственном гардеробе: черная ткань-плессе, струящаяся ниже колен, аккуратный воротничок-стоечка и белый невинный бантик, как у гимназистки, у ямки на шее… Покупала его еще для госэкзаменов. Больше не надевала ни разу…
– Серкан, здравствуй! Я бы хотела поговорить и прояснить…- прокашливаюсь и начинаю.
– Это одно из тех платьев, что я тебе прислал?- спрашивает он, словно бы совершенно меня не слушая, зато откровенно изучая.
– Что? А… Нет,- растерянно отвечаю,- те пакеты я даже не открывала еще. Это моё. Но… речь не об этом… Я бы хотела прояснить…
Он опять не слушает меня. Подходит ко мне, внимательно рассматривает. Видит, наверное, гад, что я вся разбитая и не выспавшаяся. Поводов быть в супер-стрессе хоть отбавляй. Вчера поздно вечером позвонила мама и сказала, что операция прошла не очень хорошо и что отцу требуется транспортировка в Москву… Мне так отчаянно хотелось рвануть ко своим, но… Разве я могу это сделать, хотя бы не попытавшись навести хоть какой-то порядок в том апокалипсисе, что случился в моей жизни… Я уже молчу про деньги, которых не было… Их теперь требуется намного больше, чем предполагалось. Знакомая завотделения в нашей городской больнице пытается как-то помочь с госквотой, но… Нам сказали сразу-шансов мало! Наверное, вот эта совокупность страшных фактов была последним доводом в пользу того, что… Нам как минимум нужно поговорить… Он должен меня выслушать!
Этой ночью я почти не спала, придумывая свою речь. А сейчас словно бы дара говорить лишилась!
Серкан всё вглядывается в мое лицо и недовольно поджимает губы.
– Красивое платье. И очень тебе идет. Видишь, как украшает женщину достойная одежда, превращающая её в предмет восторга, а не похоти.
Я невольно усмехаюсь от его речи. И это он сейчас мне втирает? Человек, предложивший мне стать его личной шлюхой?
– Послушай, пожалуйста, меня,- начинаю говорить. Голос глохнет и тонет в моей неуверенности, как ноги в болотной трясине,- я пришла поговорить… Вчера ты не стал слушать меня по телефону, но… Серкан,- набираю воздуха в легкие,- мне очень нужна эта работа. Очень. Жизненно. И я понимаю, что сейчас просто не смогу найти хотя бы что-то альтернативное. И да, я готова проглотить свою гордость и стать твоей секретаршей, но… Прости, но, согласиться спать с тобой я не могу… Просто потому, что это и для тебя унизительно, Серкан. Ты ведь другой, я знаю…