Старая надежда

Марко перевёл дыхание:

Раз террористы отправили на задание эту тварь, то они в отчаянии. Как бы там ни было он мёртв. Думаю, что сейчас тебе ничего не грозит. Конечно, риск есть, но это плата за свободу.

Эми повернулась к Марко. Тот стоит рядом. Опирается на перила. Смотрит. Ждёт ответа. Думает, что она считает его тюремщиком. Сама виновата. Или нет? Может это шанс?

Хорошо, я согласна на второй вариант, голос спокоен. Получилось!

На его лице появился намёк на улыбку. Он кивнул.

Отлично. Тогда у тебя есть пара свободных дней. Отдыхай. Если отправишься бродить по городу... впрочем, ты уже разобралась с системой навигации.

А потом?

Учёные из местного научного центра кое-что придумали. Если получится это на порядок ускорит твою адаптацию к обществу. Но я не хочу обещать или возбуждать слишком большие надежды.

Это... безопасно?

Хм. Эми, ты первый проточеловек, которого они увидят.

По крайней мере, честно.

Тогда до свидания, Эми.

Пока, Марко.

Она перешла мост и обернулась.

Марко стоял на том же месте, курил, смотрел ей в след.

Эми помахала рукой и побежала домой.

* * *

Белое Ничто укутывает словно вата.

Не на что смотреть. Нечего слушать. Не к чему прикасаться. Нечего обонять. Не во что впиться зубами.

Словно пленница, которая не может сбежать не потому, что решётки закрывают путь, а потому, что бежать некуда. И не от чего.

И неоткуда.

Вокруг Ничто. Мир лишь внутри. Но он... неполный.

И поэтому ОНО отвергает её.

Тогда Эми уходит назад по тропинке памяти. Всё лучше, чем стерильная пустота вокруг.

Вот она вместе с Марко. Тот читает доклад криминалистов и покусывает губы прямо как Джек.

Эми не останавливается. Тень, убийца, заносит кинжал. Она зажмуривает глаза, пока ноги не уносят к следующему воспоминанию.

Марко сидит рядом и рассказывает о новом мире за окном больничной палаты.

Ослепительный свет пожирает Грайвич и Джек закрывает её собой в безнадёжной попытке спасти...

Она опускает кисть, и морщинка разочарования пересекает лоб. Всего-то старалась отобразить фрагмент, а не целое. Точнее, всё остальное проблемы не представляет. То вопрос мастерства, а не таланта. И пирамидальные деревья. И каменистая иссохшая почва. И ступени к древнему храму. И люди, что волокут испуганную женщину. Всё это детали. Но Эми никак не удаётся повторить Его взгляд. Спокойный и усталый, но способный усмирить толпу и спасти девушку.

Панк с фиолетовым хаером выплёвывает ругательства, и она бьёт его по щеке.

Заброшенная церковь на холме...

Картины прошлого мелькают всё быстрее, смазываются как акварель под дождём. Вот она уже не подросток, а ребёнок. Вот уже не ребёнок, а дитя. Эми бежит и спускается к началу начал. К первому воспоминанию. К истоку.

Открывается дверь и Эми видит мальчика, своего ровесника. Тот сидит на красном пушистом ковре, играет солдатиками.

Джек.

Он встаёт и улыбается как ребёнок, который долгие месяцы ждал возвращения отца с очередной войны. Джек хочет броситься к нему, но замечает её и замирает.

Он ошарашен, о чём-то спрашивает папу. Но Эми ещё не знает английского и не понимает названного брата.

Откуда-то сверху, из-за спины звучит ответ. Майкл Моро. Приёмный отец.

Джек наклоняет голову на плечо, чуть прикусывает губу, а затем улыбается, берёт за руку и ведёт по ступеням наверх показывать свои игрушки.

На этом всё заканчивается.

Ей четыре года и она не помнит ничего из того, что случилось до переезда в Америку. Остаётся лишь дорога назад по тропе воспоминаний. В настоящее.

Эми разворачивается. Пора возвращаться.

И тут взгляд цепляется за... неправильное.

В дальнем углу пол испачкан грязью. Но её приёмная мама была помешана на чистоте, и... такого просто не могло быть!

Эми подходит ближе. В паркет врезан люк из криво сколоченных досок. Дерево старое, почерневшее, в красноватых потёках, и отпечатках чего-то... Эми пятится, но почему-то лишь приближается к этому порождению ужаса и зла.

Нельзя убегать вечно.

Тогда она делает шаг вперёд и оказывается на краю бездны. Люк откинут. И тьма внизу.

Эми бросается вниз как самоубийца в колодец.

Песок.

Горячий песок обжигает как уголья. Из пересушенной каменистой пустыни веет жаром и Эматалла убегает в тень навеса. Вокруг шум, голоса, смех...

Свадьба. Люди радуются, откуда-то доносятся звуки бубна, а воздух наполнен вкусными ароматами... Вчера ей исполнилось четыре года теперь не прогонят домой!

Эматалла хочет догнать толпу, но что-то влечёт её прочь, некое предчувствие заставляет выбежать на задний двор и поднять глаза к небу.

Оно приближается: опасное, смертоносное. Где-то там, в вышине, неразличимое с земли, но отлично видящее их всех. Её зовут, но она, как околдованная, уходит, прикрывает глаза ладошкой, старается рассмотреть...

Опаляющий ветер сначала подхватывает, а затем превращается в пустынного дьявола, впивается в рот, высасывает из лёгких воздух и швыряет оземь как надоевшую игрушку.

Поднимает голову, и тьма стекает с неё ручейками обжигающего песка. Она будто выкапывает себя из бархана и встаёт на ноги. Уши разрывает мучительный свист. Солнце едва пробивается сквозь клубы пыли, что забивается в нос и скрипит на зубах.

В небе мелькают тени. Они грохочут сталью, точно закованные в броню драконы, которые в ярости бьют крыльями и погружают деревню в отливающий кровью самум.

Её рвёт. Дышать становится легче, но тут же накрывает запахом гари и палёного мяса.

Крики.

Где-то забивают гвозди. Нет. Это выстрелы.

Длинное платье изорвано и тлеет на рукаве. Вокруг обломки кирпича, покорёженные листы кровли, мусор и всё то, что скапливается в домах людей, которые живут в оазисе на краю пустыни.