Старый год

Император тяжело дышал, дергал Люсю за юбку, стараясь добраться до заветных мест, но терял драгоценные секунды, потому что Люся уже окончательно пришла в себя.

И поединок, который начинался не в пользу девушки, постепенно закончился ее победой.

Павлу Петровичу явно не хватало рук, чтобы обезопасить себя от ответных атак, и, раз уж он не смог придушить жену сразу, ему пришлось считаться с тем, что у Люси есть две сильных руки и к тому же длинные мускулистые ноги.

Во-первых, Люся смогла так дернуть императора за ухо, попавшееся под ее пальцы, что тот взвыл от боли и как-то неудачно свалился на бок, освободив правую ногу. И соответственно свободная коленка Люси врезалась ему в то самое драгоценное место, ради которого и затевалась вся операция.

– У-у-у-ух! – Император откатился в угол. – Убью!

Люся уже не только пришла в себя, но и восстановила дыхание.

– Я позову доктора, Павел Петрович? – спросила она.

– Молчи... у-у-у-у... молчи...

Он затих – туша его лежала неподалеку, и слышно было лишь частое хриплое дыхание.

Люся на всякий случай села. Если он притворяется и хочет снова напасть – она отпрыгнет в сторону.

Пауза затягивалась. И тут Люся не выдержала.

– Зря вы старались, – сказала Люся.

– А мне откуда знать! – обозлился император. – Ты мне разве дала проверить?

– Надо вам сбрасывать вес, вредно для здоровья, – сказала Люся.

– Люси, – сказал император тихо-тихо.

– Что?

– А может, попробуем? Тихо, осторожно, я не буду тебе делать больно. Я постараюсь, а ты поможешь.

– И не надейтесь. Теперь тем более.

– Тебе же некуда деваться!

– Убегу.

– Не убежишь. Мы только попробуем... А потом тебе понравится.

– А что пробовать будем? Пузо вам чесать?

Опять была пауза. Император думал.

– Выполни мою просьбу.

– Какую?

– Из тебя кровь идет?

– Немного.

– Значит, ты про месячные не врала?

– Нет, не врала.

– А ты могла бы пойти и простынку там, на моем ложе, испачкать?

Люся не сразу догадалась зачем, а когда догадалась, засмеялась.

– Гордый ты мой, хочешь, чтобы тебя за мужика держали?

– Это больше чем прихоть, – ответил император, – это высокая политика.

– Черт с вами, – согласилась Люся.

Она пошла и сделала, как он просил. Она победила и потому была снисходительна.

Люся провела всю свою жизнь в коммуналке, на дворе среди пьяниц и побирушек. В техникуме, конечно, было лучше, но народ был похожий. Ее было трудно напугать всякими гадостями. Может, поэтому ей даже было немного жалко этого императора. Лежит пожилой человек, мужчина, толстый, и переживает, что не может сделать как положено. Даже собственную жену не может изнасиловать, хоть за дверью стоит вооруженная охрана.

– Теперь ты спи, – сказал император. – А когда мы выйдем, ты мне не возражай.

– Хорошо, – согласилась Люся.

– Спи. А меня не бойся.

– Не хочется спать.

Ей на самом деле не хотелось спать. Как самой настоящей жительнице этого мира.

Через какое-то время, вернее всего – через несколько часов, император, который лежал в кресле, сказал:

– Приводи туалет в порядок. Сейчас будет утренний выход.

– А сейчас утро?

– Прикажем – наступит утро, – ответил император.

Они вышли рука об руку, Люся была тиха и послушна. У дверей стояла толпа придворных, поменьше, чем раньше, но густая.

Стол для завтрака был коротким, на нем были чай, вчерашние бананы, еще чего-то, но есть никому не хотелось. Только Люся выпила чаю.

– Поменяйте в спальне белье! – приказал император слишком громким голосом.

Придворные подходили, кланялись и поздравляли императора. Потом кланялись Люсе.

– Желаем наследника, – говорили императору.

– Желаем наследника, – говорили Люсе.

Наверное, это было смешно.

Император спросил:

– Певца поймали?

– Ищут, – сказал Кюхельбекер.

– Сколько можно искать? Чтобы сейчас же был пойман.

– Он будет пойман, – ответил министр.

– Я говорил о простыне, – напомнил император.

Дантес догадался первым и побежал в императорскую комнату. Остальные ждали его. Люся не понимала, чего они ждут, но терпела.

Наконец появился Дантес. Он медленно и торжественно шествовал, неся на вытянутых и широко расставленных руках простыню с красными пятнами.

– Вы видите, – закричал император, – моя невеста чиста!

– Ура! – завопили вокруг.

Люсе было очень стыдно, будто они застали ее в туалете, но она и это вытерпела, лишь отвернулась от кричащей, возбужденной толпы.

На счастье, тут заявился доктор. Люся кинулась к нему.

– Можно мне к вам? – крикнула она издали.

– Я жду тебя, – сказал Леонид Моисеевич.

– Иди, иди, – поддержал идею император. – Вы, доктор, проверьте, не был ли я слишком груб с моей невинной невестой.

И он так пронзительно захохотал, что Люсе казалось – хохочет толпа сумасшедших младенцев.

– Простите, – сказал доктор, когда они вошли в его кабинет, – но у меня нет гинекологического кресла и я к тому же совершенно забыл гинекологию – не приходилось здесь практиковать. В мое время все было проще...

– Меня не надо осматривать.

– Но вдруг какие-то повреждения...

– Да ничего не было!

– Люди такого рода иногда стараются удовлетворить свое тщеславие экзотическим путем...

– Доктор, не преувеличивайте, я же шустрая.

– А меня они просили снотворного вам подсыпать. В чай.

– И вы подсыпали?

– Нет, я подсыпал питьевой соды.

Люся подумала, что он, может быть, говорит неправду – иначе почему она заснула? Ведь он же придворный врач, у него строгие хозяева. Но не стала выяснять, все равно правду не узнаешь.

– А как ваши ребра? – спросила Люся.

– Ах, конечно! Попрошу вас, сделайте мне повязку посвободнее. Очень давит.

Перематывая эластичный бинт, Люся спросила: