Ставка на Проходимца

Все хорошо, но язык мой — враг мой: после того как сестренка согласилась со мной уехать, я осторожно стал объяснять ей принцип Дороги и получил естественную реакцию непосвященного человека: поначалу — удивленное непонимание, а затем — испуг и острое желание позаботиться о моем здоровье. О психическом — в первую очередь. И правильно: я все-таки псих, что так ей все прямо рассказал. Ведь мог же просто пригласить в Крым, а затем просто провезти в Переход… Только просто… нечестно это как-то получается.

Вот такая вот «простота жизни»…

— Ты сейчас где?

— Люсь, я не могу тебе сказать. Мобилу могут прослушивать.

— Знаешь, как это называется?! — выдохнула Люська. — Синдром преследован…

Она словно подавилась последним словом. Помолчала немного, потом стала уговаривать:

— Я просто хочу знать, куда мне приехать. Пойми, то, что ты рассказал, так удивительно, что мне нужно самой все увидеть, и если это правда, то я, конечно же, поеду с тобой, куда бы ты ни отправился!

«Ага — сопроводишь меня в дурку, смачивая слезами смирительную рубашку на братце… и, главное — столько искренней заботы в голосе! Столько убеждения!»

Если бы Переход не был рядом со мной, то я, наверное, поддался этому голосу. Возможно, даже взял бы под сомнение все свои приключения: а вдруг все это действительно — бред больного мозга? Да и ощущение Перехода можно списать на воспаленное воображение… Такие вот «Игры разума» со мной в главной роли. Вместо Рассела Кроу. Только вот — я перевел взгляд на руку, с трудом откатил толстый кожаный рукав куртки…

«Спокойно, Проходимец, спокойно…»

На руке невинно поблескивал странный материал (то ли металл, то ли еще что) необычного нарукавья. Ну не снится же мне «Удар»! И придремавшая рядом, положившая голову мне на колени Маня — явно не мираж.

Стоп. Мираж!

— Алеш?

— Родная, да я на все согласен — ты приезжай только… Сама все увидишь. Только не говори никому, куда едешь, хорошо? Вещей с собой возьми — самое необходимое. Хорошие кроссовки, солнцезащитные очки и бейсболку — обязательно. Ты же отдыхать едешь? — Я постарался придать своему голосу бодрые нотки. — Да, подарок прихвати с собой. Я его хотел тебе на день рождения подарить, да он нам здесь пригодится.

Люська, следуя моим указаниям, нашла мой тайник и вытащила подарок, надела его на руку… Я вжал мобильник в ухо, ожидая реакции. И она не замедлила проявиться: сестра взвизгнула, я поморщился от громкого звука: точно — телефон уронила. Да и я бы уронил, если бы узрел голографическое изображение своей головы, поющей дурацкую песенку. Шебекский многофункциональный браслет. Я записал песенку-поздравление, чтобы потом удивить сестру. Удивил. Жалко, что у меня второго такого браслета нет: мы бы такой сеанс видеосвязи устроили… Хотя не факт, что эти шебекские игрушки будут на Земле адекватно работать.

— Что… что это?! — послышался сдавленный Люськин голос.

Бедная. Надеюсь, она не пыталась стряхнуть мою поющую и пучащую глаза голову со своей руки! Несмотря на трагизм ситуации, я чуть было не хихикнул.

— Это, родная, браслет видеосвязи из одного мира, где я был. Привези его, пожалуйста, — может пригодиться. Тем более что им можно неплохие фотографии делать. Как мобилкой. Только ты уж поспеши, ладно? Не трать ни минуты зря: вечером куча поездов до Симфи… Прибудешь около четырех или пяти утра. И не бойся потратить отложенные деньги. Бери любые такси, чтобы добраться до побережья…

Я вздохнул. Жалко, что из нашего города нет ежедневных авиарейсов в Симферополь. Что ж, придется ждать здесь, в горах, вместе с Маней около десяти часов. Но это того стоило.

Люська помолчала немного, тяжело дыша в трубку.

— Я постараюсь приехать побыстрее.

Когда на рассвете мой мобильный зазвонил, дисплей сообщил, что «номер абонента скрыт», а вместо сестренкиного голоска раздалась кисло-унылая речь Андрея Ивановича Степака, моего дражайшего куратора, я сразу понял, что с Земли придется уходить одному. То, что меня отслеживают по сигналу телефона, также было абсолютно понятно, но отказать себе в возможности поболтать со своим куратором я не захотел.

— Алексей, куда ведет Проезд? Боровиков и Лапшич ждут тебя с той стороны? С транспортом?

Я вздохнул, пожал плечами, словно Степак мог меня видеть. Хотя… кто его знает, может, и мог.

— Вам так важно, где они? Я же отвечал на допросах, что не знаю. И полиграф проходил…

— Сколько у вас еще фрагментов Дороги?

— Пять тонн, — ехидно ответил я. — Не считая того, что рассыпалось по дороге.

Степак долго молчал, словно он обсасывал каждый неучтенный камешек. Нет, я понимал, конечно, что такой груз был бы неизмеримо важнее, чем прицеп алмазов, но нельзя же настолько погрузиться в сказочный мир фантазий, чтобы предполагать подобное!

— Вы что, действительно считаете, что Данилыч везет полный прицеп Дорожного щебня?

Куратор продолжал молчать, видимо обдумывая ситуацию. А минуты тикали. Интересно, у Степака безлимитный тариф? Блин, о чем это я? Нашел о чем думать! Ага, шум вертолетного двигателя снова нарастал. Этот шум, то приближающийся, то уходящий вдаль, я слышал уже на протяжении получаса, и он наводил меня на определенные, но не очень радостные мысли. Вертолеты обычно не летают ночью над Крымскими горами. Этот наверняка был оборудован инфракрасными сканерами и всякой прочей дребеденью, причем — соединенной со стволами пулеметов. Знаем, наслышаны. Только вот не будут они дырявить шкуру драгоценного Проходимца, знающего что-то, что может принести миллиарды. Постараются по-другому меня взять. Это называется — «деловой подход».

Наконец я снова услышал в наушниках гарнитуры унылый Степаковский голос:

— Алексей, МТК неважно, что они везут. Они повязаны с Компанией договором и обязаны его исполнить. Как контрактники-военные. Иначе они будут считаться дезертирами. А как с дезертирами поступают? По законам военного времени?

— Сейчас не война, — буркнул я, поглядывая на Маню.

Гивера была сейчас моим единственным дозорным, моим детектором движения, моим живым сканером. С того самого момента, как Степак позвонил мне и сказал, что сестру я не увижу, я был готов в любую секунду сорваться и уйти в Переход. Но мысль о Люське еще держала меня на этом крымском склоне. Конечно, Степак этого и добивался. Только знал ли он, что я так близко к Переходу? И что…

— Сейчас экономическая война, — ответил Степак. — А ты — большой козырь в этой войне, как добытчик фрагментов Дороги. Неужели ты думаешь, что с тебя хоть на мгновение сняли слежку?

Я промолчал. Я ведь действительно так думал. Поверив в «доброго дядю Степака». Хотя почему он злой? Просто мужик делает свою работу. Так же как и я в прошлом горбатился за монитором в офисе. Только вот я «свою работу», в отличие от других, поменял. Стал Проходимцем — пусть и благодаря Степаку. Но, став Проходимцем, я больше не хочу работать на какого-то дядю, контору, страну… Я хочу работатьна себя.И работатьдля людей.