Стеклянная карта
Шрифт:
– Подземный город принадлежал к иной эпохе, – сказала она. – Мальчик с изуродованным лицом превратился в женщину. Город наверху был пирамидой, полной карт… Но все вышло так, как предсказывала ваша история, хотя и чуть-чуть по-другому. – Она помедлила и добавила: – Ну… почти все. По-моему, шрамы не рассосались, как в сказке… А еще – при всех своих различиях, обе истории очень печальные…
Бабуля Перл взяла ее под руку.
– Быть может, – проговорила она, – ты и права… Хотя как знать! Вдруг придет время и ты увидишь, как пропадают рубцы!
13 часов 40 минут: во дворце Нохтланда
Несколько
Барр и Персик вынесли Шадрака, благополучно одолев винтовой трап. Из кают натаскали позолоченных кресел. Кутить так кутить! Закуски были изысканными, шоколадные приборы – вне конкуренции, и как таковые, и в качестве десертов. Угощения хватило на всех. Персик принес арфу, кем-то брошенную в дворцовом парке, и на палубе несколько часов подряд звенели струны и голоса.
Наконец все разошлись спать. Большинство пиратов отправились с Мартином и Верессой во дворец, где расположились прямо в королевских покоях. Тео, София и Шадрак остались на болдевеле. Мучившие Софию воспоминания померкли, и она уснула, едва забравшись в постель.
Тем не менее посреди ночи девочка проснулась в холодном поту, напуганная кошмаром, который сразу стерся из памяти. Сев на постели, она вытянула измученные ноги и посмотрела в иллюминатор. Бледно светила луна. Сердцебиение постепенно успокаивалось. Потом София потихоньку вылезла из-под одеяла.
Палуба болдевелы была завалена остатками пиршества. Переступая через тарелки и чашки, София подошла к краю и оперлась о полированные перила.
Над дворцом и парками Нохтланда висела луна, бледная и тяжеловесная, напоминающая циферблат без стрелок. Доносилось негромкое журчание воды в парковых фонтанах…
Звук шагов заставил Софию обернуться. Подошел Тео и облокотился о перила рядом с ней. Он спросил:
– Что, плохой сон приснился?
– Ага, – сказала она. – Только не помню о чем.
– Может, вот это память прочистит?
И Тео вручил ей шоколадную ложечку.
Пришлось улыбнуться. Откусив кусочек, София дождалась, пока шоколад растает на языке. Потом поинтересовалась:
– Ты слышишь?
– Фонтаны? – Тео наклонил голову.
– Нет, что-то другое… Гораздо дальше. – Она помедлила. – Кто-то плачет?
Если бы она знала Тео похуже, то решила бы, что парень встревожился. Он тихо проговорил:
– Ничего я не слышу.
– Наверное, лакримы пришли в город, – пробормотала София. – Знать бы еще, много ли их.
– Вот уедем, – успокоил ее Тео, – и ты перестанешь их слышать.
София некоторое время молчала. Потом откусила кусочек шоколада.
– Теперь, должно быть, каждый своей дорогой пойдет, – предположила она.
– Вересса и Мартин сказали, что побудут здесь, пока не вернется Юста.
– А она вернется? Как тебе кажется?
Тео пожал плечами:
– Сомневаюсь, что ей захочется. Лед у самых ворот, можно сказать!
София всматривалась в непроницаемый лик луны.
– А ты? – спросила она. – Тоже здесь останешься?
– Ну уж
нет, – ответил Тео. – Дворец, конечно, красивый, но… день-деньской сидеть и цветочки нюхать? Я уж лучше что-нибудь делать буду. Новые места повидать охота…София сразу вспомнила про пиратов. И о том, как моментально вписался Тео в жизнь на борту «Лебедя».
– Думаю, – сказала она, – Каликста и Барр очень обрадуются, если ты надумаешь к ним присоединиться.
– Ну, не знаю, – с сомнением проговорил Тео. – Я с большим удовольствием исследованиями бы занялся… – Он помедлил. – Как по-твоему, если я раздобуду бумаги для въезда на Новый Запад, твой дядя не поможет мне начать?
Вот это был восторг! Софию накрыла теплая волна, начисто смывшая печаль и тревогу. Все трудности, связанные с проездом на Новый Запад, страшная спешка (а как же, четвертое июля, закрытие границ…) и ожидание парламентского решения под конец августа показались ей сущими пустяками.
– Уверена, это не так уж сложно, – сказала она. – Если дядя достал документы для миссис Клэй, почему бы не похлопотать и за тебя? И уж с кем и говорить об исследованиях, как не с ним! – радостно продолжала она. – К примеру, ты с Майлзом сможешь поехать, когда он вернется. Если бы не школа, и я бы с вами отправилась!
Тео улыбнулся:
– А мы будем… летними путешественниками!
София рассмеялась.
Тео потянулся к ней перевязанной рукой.
– У тебя шоколад на подбородке, – сказал он и провел большим пальцем по ее коже, стирая бурый мазок.
Тео чуть-чуть задержал руку у ее лица… а потом обнял Софию за плечи, словно так тому и следовало быть. София уютно прижалась к нему и взглянула на небо, будто наполнившееся сиянием. Безликая луна с завистливой тоской смотрела на них, пытаясь наклониться хоть чуточку ниже…
6 июля 1891 года: отъезд из Нохтланда
Таинственная причина, сдвинувшая с места Передовую эпоху, еще много лет будет тревожить картологов Нового Запада, Пустошей и Объединенных Индий. У них не хватало знаний, чтобы постичь ее. Мартин предположил – и с ним согласились, – что беглецов спас подземный город. На момент прихода ледниковой эпохи они уже находились в ее давнишнем анклаве. Поэтому разлом, который при других обстоятельствах превратил бы людей в лакрим, миновал их стороной. Но никто не понимал ни механизма, вызвавшего изменение границ эпохи, ни того, почему спуск озера вместе с Картой Всех Карт остановил ледники.
Карта, вынесенная Софией из гибнувшей пирамиды, и та содержала больше вопросов, нежели ответов. Она запечатлела странную историю, начинавшуюся слухами о несчастьях, происходивших где-то далеко: якобы через весь континент, сея ужас и панику, надвигалась страшная эпидемия. Животные Передовой эпохи падали замертво прямо на пастбищах. Птицы слетали наземь подхватить зернышко или червячка – и тоже гибли. Люди валились как подкошенные, города и веси постепенно пустели… Выглядело так, как если бы целая эпоха пала жертвой незримого яда. Картографы, создавшие маленькую пирамиду, не выдвинули никаких объяснений. Они смогли только зафиксировать горестный финал своей эпохи. Воспоминания, заключенные в карте, меркли по мере того, как уходили в небытие последние обитатели некогда великого города… Потом обрывались.