Стеклянный ангел
Шрифт:
Надя от возмущения даже не нашлась, что ответить, чувствуя, как загорелось лицо и уши.
Ромка усмехнулся и пошел на нее.
Надя испугано смотрела на него и молча отступала к стене.
Он встал перед ней, взял ее за плечи и прижался губами к ее губам. У Нади перехватило дыхание, ей показалось, что она сейчас упадет. Но Ромка очень крепко ее держал и целовал так, словно сейчас наступит конец света.
Наконец она пришла в себя, оттолкнула его. С негодованием взглянула на Ясю и выбежала из комнаты.
* * *
Яся
– Надя, – Яся прикоснулась к ее плечу, и Надя вздрогнула от неожиданности. Она не слышала, как Яся вошла.
– Прости меня, прости, пожалуйста, не знаю, что на меня нашло, - она погладила Надю по волосам.
– Пойдем, я твое платье голубое приготовила. Пойдем. Ромка нас на улице ждет.
Глава тринадцатая
В музее стояла тишина, и, проходя один за другим пустые залы, Миша слышал, как звучным гулким эхом отзываются в этой тишине его шаги. Видимо, встревоженная этим гулом, из одной из закрытых дверей выглянула женщина в синем халате.
– Вам чего, молодой человек? У нас сейчас перерыв. Осмотр начнется минут через двадцать.
– Простите, мне нужна Елизавета Иванченко.
– У вас индивидуальная экскурсия?
– Да, да, - кивнул Миша, - точно, индивидуальная экскурсия.
– Посидите вот здесь. Я ее позову.
Миша сел на скамеечку у окна. Прямо напротив него стояла старинная карета – самая настоящая – с позолоченным орнаментом, деревянными, словно отполированными колесами, замшевым потертым сиденьем.
У Миши гудели и побаливали ноги – сколько километров он пробегал за день! – и, закрыв глаза и облокотившись на удобную спинку, он представил себе, как неторопливо, чуть подпрыгивая на неровностях дороги, несет его эта карета куда-то далеко-далеко, туда, где теплый дом, уют и покой. За окном неспешно пробегают поля, пахнет дымком, и так приятно вздремнуть под неторопливый негромкий скрип колес…
– Здравствуйте! Это у вас индивидуальная экскурсия?
Миша вздрогнул и проснулся. На фоне кареты, которая только что везла его куда-то в дальние края, стояла женщина – высокая, темноволосая, лет так под пятьдесят и килограмм этак под сто, – и на бейджике, приколотом к необъятной груди, Миша, щуря заспанные глаза, прочел: «Елизавета Иванченко – экскурсовод».
Полчаса он ходил за ней по залам, и не знал, как приступить к разговору. Ну как сказать человеку, что некто, прикрываясь его именем, совершил преступление? Что некая женщина проникла в квартиру уважаемого антиквара и обокрала его, назвавшись сотрудником музея Елизаветой Иванченко. То есть вот этой тетечкой, так увлечено рассказывающей о гжели и хохломе.
– Скажите, - осторожно спросил Миша, - а стеклянные ангелы у вас есть?
– Есть, - сказала женщина и повела его к огромным шкафам, прятавшимся где-то самом конце этой гулко звучащей анфилады просторных пустых залов с высоченными алебастровыми потолками.
–
Вот, взгляните, - начала женщина, - эти экспонаты датируются…– Извините, - перебил ее Миша, - мне хотелось бы взглянуть на Ангела покаяния.
– Нет, к сожалению, именно Ангела покаяния у нас нет. Надо же, - заметила женщина, - вы уже второй за эту неделю, кто интересуется.
– Правда? – Миша сделал удивленное лицо, - а я думал, что в наш век прогресса это искусство никому не нужно. Вот я коллекционирую стеклянных ангелов много лет и очень редко встречаю единомышленников,- Миша сокрушенно покачал головой.
– А вы не расскажете, кто еще интересовался Ангелом покаяния? Может быть, удастся побеседовать о возможностях обмена.
«Боже мой, сколько же приходится врать в последнее время, - подумал Михаил, - у меня скоро нос вырастет как у Буратино!»
Тетечка оказалась просто сущим кладом. Доброжелательно ответила на все интересующие проныру-журналюгу вопросы.
– Девушка интересовалась. Как выглядела? Блондинка, волосы длинные. Как зовут? Ой, сейчас и не вспомню. Оксана, по-моему, или нет - Ксения. Точно Ксения. Но только она не коллекционер. Ей этот ангел не для коллекции нужен был. Она сказала - жених у нее в тюрьме. Она хотела ему ангела отвезти – чтобы он покаялся в содеянном. Сказала – он за убийство сидит.
– Жалко ее, – сказа Миша, – может быть, ей удалось достать все-таки этого ангела. Может быть, она у Всеволода Витальевича смогла купить?
– У Всеволода Витальевича? Вы тоже про него знаете? Этого я и боялась. Похоже, все коллекционеры как только прознали о том, что его уникальное собрание завещано музею, начали свою охоту. Иногда, и нечестную. Простите, если я вас задела. Нет, не думаю, что она смогла купить у него ангела. Очень на это надеюсь. Я ей так сразу и сказала. Не продаст он ей эту фигурку. Хотя, конечно, гарантий нет. Пока Всеволод Витальевич может делать со своей коллекцией все, что ему заблагорассудится. Мы, естественно, заинтересованы в том, чтобы она перешла к нам полностью, и если он сейчас начнет все распродавать…
– Да, действительно. И вы больше не видели эту девушку?
– Нет, не видела.
– Ну что ж, - Миша приложил ладонь к груди, - огромное спасибо за интересную и познавательную экскурсию. Очень рад знакомству с таким замечательным знатоком искусства и просто очаровательной женщиной.
Тетечка заулыбалась, и даже слегка покраснела.
Миша раскланялся и убрался восвояси, дабы не смущать больше служительницу прекрасного своим неотразимым мужским обаянием. Да и лимит вранья, честно говоря, на сегодня у него был исчерпан.
* * *
– Здравствуйте, Мариночка.
– Ах, здравствуйте, Михаил. Вы снова к нам? Как я рада вас видеть! Что-нибудь приглянулось, будете покупать?
– Нет, нет, Мариночка, на этот раз не буду. Я ваши фотографии принес. Вот, пожалуйста, презентую.
– Ох, какая прелесть! Неужели это я! Надо же, я и не знала, что я такая красавица! Вы просто волшебник, Михаил.
– Ну что вы, какой из меня волшебник? Просто вы удивительно фотогеничны, ведь я говорил вам об этом. И потом вы и в жизни такая же красавица, не только на фотографиях.