Стеклянный ангел

То, что новенький Втулкин почти сразу стал объектом насмешек и издевательств со стороны не только одноклассников, но и великовозрастных оболтусов из старших классов, Миша поначалу даже не заметил. У него в то время завязывался первый в его жизни роман. С девятиклассницей Диной Синеглазовой. Глаза у Дины, надо сказать, были вовсе не синие, а карие. Но от этого они были ничуть не хуже, а даже лучше. Они были бархатными, как у княжны Мери, - в восьмом классе как раз проходили Лермонтова.

Эти глаза очаровали Мишу, и кроме них он не замечал ничего вокруг.

Но там, где первая любовь, там и первое разочарование. В один из снежных декабрьских дней Миша застал Дину в школьной гардеробной целующейся с Пашкой Строевым из одиннадцатого «Б». Пашкина лапа с обгрызенными ногтями по-хозяйски лежала на Динином бедре, обтянутым коротким форменным платьем, отросшие неопрятные патлы закрывали часть нежной девичьей щеки. Этот Пашка был капитаном баскетбольной команды, был старше Миши на два года и во время большой перемены курил на школьном крыльце, нисколько не боясь учителей. Видимо эти обстоятельства и послужили приоритетом в глазах коварной Дины Синеглазовой.

Миша сжал кулаки и молча пошел прочь. Он даже не пытался набить морду Строеву, знал, что, во-первых, получит сам, а во-вторых, Дину этим он не вернет.

Он шел, пытаясь переварить жестокую обиду, перебирая в уме все Динины недостатки: и чуть-чуть полновата, и усики над губой, и ноготь на большом пальце левой руки некрасивой формы… И в то же время понимал, какая она все-таки хорошенькая и соблазнительная, и как здорово было бы вот так стоять с ней и целоваться, и держать руку на ее бедре.

И тут он увидел Втулкина. Тот сидел на снегу и собирал учебники, разбросанные вокруг. Из разбитого носа текла кровь, и Санька то и дело вытирал ее рукавом старой куртки какого-то немальчишеского бирюзового цвета.

– Ты чего здесь сидишь?
– спросил Миша.
– Упал что ли?

Втулкин ничего не ответил, сунул учебники в портфель, поднялся и молча заковылял прочь.

– Постой, - сказал Миша, - у тебя штаны сзади порваны.

Втулкин потрогал рукой штаны, и вдруг присев на корточки, зарыдал во весь голос.

– Ты чего?
– растерялся Миша.
– Ты чего?

– Ничего, - пробормотал Втулкин свозь слезы, - иди куда шел.

Но Миша не ушел. Ну не мог он оставить человека в таком состоянии. Совесть не позволяла.

– Пойдем ко мне, - предложил он, - я в этом доме живу. Пойдем! Умоешься и штаны зашьешь.

Втулкин перестал плакать, посмотрел на Мишу.

– А мать твоя ругаться не станет?
– спросил он.

– Не станет, - успокоил Миша. – Она на работе. Дома нет никого. Пошли.

В квартире Втулкин умылся и сел на кухонный табурет, наблюдая, как Миша накрывает к обеду. Светлые почти белые волосы он аккуратно причесал на бочок, крупные веснушки покрывали все его лицо. Круглый нос немного распух, под глазом темнел, приобретая лиловый оттенок, большой фингал.

– Кто это тебя так?
– спросил Миша, ставя чайник на плиту.

– Русаков и Корытин, - вздохнул Втулкин, - проходу не дают. Дразнятся, обзывают… Говорят, что от меня воняет, что я с матерью на помойке роюсь. Это неправда, просто дворники должны следить за чистотой и возле мусорных баков тоже убирать. Я моюсь каждый день.

В глазах Втулкина снова появились слезы.

– Я сейчас нитку с иголкой принесу, - поспешно сказал Миша и ушел в комнату. Было неловко глядеть на плачущего Втулкина.

– Иди сюда, - позвал он через несколько минут.

Втулкин, прикрывая зад руками, вошел в комнату.

– Вот смотри, - Миша стоял перед открытым шифоньером, - эти джинсы очень хорошие, но мне малы. Я их не ношу. Возьми себе. Прямо сейчас и надень. Возьми, возьми. Мне все равно они уже не нужны. Посмотри, какие клевые! Мамина сотрудница привезла из Германии. Жалко, что так мало удалось поносить. Я за это лето так вытянулся! Просто пожарной каланчой сделался, вот они и стали мне коротки. Надень прямо сейчас! И эту куртку возьми. Она совершенно новая. Мне ее тетушка прислала, она в Чите живет. Она меня совсем маленьким последний раз видела, трехлетним. И конечно не угадала с размером! Не знала, что я такой дядя Степа!

Миша засмеялся, не зная как сгладить неловкость, возникшую вдруг от того, что он боялся обидеть Втулкина, оскорбить тем, что он предлагает ему свои вещи.

– Видишь, рукава какие короткие? А тебе будет в самый раз. Давай примерь, а я пакет принесу - сложишь свои вещи, а в этом пойдешь.

Куртка и джинсы оказались в пору. Втулкин стоял перед зеркалом и молча разглядывал свое отражение.

– Слушай, - наконец выговорил он, - а мать тебя не точно не заругает? За то, что ты вещи свои раздаешь?

– Не заругает. Наоборот, рада будет. Ведь они место занимают, а выбросить, - тоже не выбросишь, - новые ведь. А теперь пригодились хорошему человеку.

– Откуда ты знаешь, что я хороший?
– спросил Втулкин.

– Знаю, - Миша похлопал его по плечу.
– А теперь пошли есть, я с голоду

помираю. Суп, наверно, уже согрелся. Чувствуешь, как вкусно пахнет?

Они пообедали, и Втулкин ушел, на прощанье крепко пожав Мише руку.

На следующий день Саня Втулкин в школу не явился. И на второй день не явился тоже. Миша узнал адрес у классной руководительницы и после уроков отправился разыскивать прогульщика.

Он нашел Втулкина во дворе соседней девятиэтажки. С огромной лопатой в руках тот чистил от снега площадку перед домом.

– Привет, - сказал Миша.

– Чего тебе?
– спросил Втулкин.
– Мамка заругала? За вещами пришел?

– Пришел спросить - почему в школу не ходишь?

– Не пойду больше, - сердито буркнул Втулкин, - на работу к матери устраиваюсь.

– Дворником? – искренне удивился Миша.

– Нет, блин, директором, - съязвил Втулкин и смачно сплюнул в сторону.

За их спинами просигналила машина. Мальчишки посторонились, пропуская великолепный, защитного цвета, Хаммер.

– Вот это да! – восхищенно проговорил Втулкин.
– Видал вездеход?! Вот бы на таком проехаться! Он, наверное, и в грязь и в снег!.. А мотор у него, знаешь, какой мощный?! А коробка передач?!

– Хочешь, и у тебя такой будет?
– спросил Миша.

– Как это?
– удивился Втулкин.

– А вот так… Лет так… - Миша поднял глаза в небо, производя в уме какие-то свои подсчеты, - …лет так через восемь. Ну, может, не совсем такая, но не хуже. И квартира трехкомнатная в центре.