Стихотворения и поэмы

1832

Когда в часы святого размышленья... [3]

Когда в часы святого размышленья Мысль светлая в твой ум вдруг западёт, Чиста и пламенна, как вдохновенье, Она тебя возвысит, вознесёт; Она недаром заронилась, Как божество к тебе она, Чудесной жизнию полна, Из стран небесных ниспустилась. Пусть говорят с улыбкою презренья: Она есть плод обманутой мечты, Не верь словам холодного сужденья: Они чужды душевной теплоты. О! если с чувством мысль сроднилась, Поверь, она не обольстит: Она недаром заронилась И святость истины хранит.

3

"Когда в часы святого размышленья…" (стр. 22).

Стихотворение является частью письма к А. И. Герцену от 7 июня 1833 года.

1833

А. ГЕРЦЕНУ

Друг! весело летать мечтою Высоко в небе голубом Над освещённою землею Луны таинственным лучом. С какою бедною душою, С каким уныньем на челе Стоишь безродным сиротою На нашей низменной земле. Здесь всё так скучно, скучны люди, Их встрече будто бы не рад; Страшись прижать их к пылкой груди, - Отскочишь с ужасом назад. Но только тихое сиянье Луна по небу разольёт И сна тяжелое дыханье Людей безмолвьем окуёт Гуляй по небу голубому И вольной птичкою скорей Несись к пределу неземному. Ты волен стал в мечте своей; Тебя холодным изреченьем Не потревожит злой язык; Ты оградился вдохновеньем, Свою ты душу им проник. О! дай по воле поноситься В надземных ясных сторонах: Там свет знакомый мне светится, Мне всё родное в небесах; Прощусь с землёй хоть на мгновенье, С туманом скучным и седым, И из-зa туч, как из боренья Между небесным и земным, Я полечу в пределы света, И там гармония миров Обворожит весь ум поэта. Там проблеснёт любимых снов Давно желанная разгадка. В восторга полный, светлый час Перестаёт нам быть загадкой - Что было тайного для нас.

До 1834

АЛЛЕЯ

Давно ли, жизнию полна, Ты так шумела, зеленея, А ныне стала так грустна, Лип голых длинная аллея? В замену листьев пал мороз На ветви белыми иглами; Глядят из-под седых волос Печально липы стариками. В ночи, как призраки, оне Качают белой головою, И будто кланяются мне С какой-то дружбой и тоскою. И самому мне тяжело! И я стареть уж начинаю! Я прожил весну и тепло, И сердце на зиму склоняю! Но что грустить? Весна придёт Вновь зиму сплачем мы, аллея! Вновь радость в сердце оживёт, Вновь зашумишь ты, зеленея.

1830–1835

НА СМЕРТЬ ПОЭТА [4] (По перечтении "Е<вгения> О<негина>")

Зачем душа тоски полна, Зачем опять грустить готова, Какое облако волна Печально отразила снова? Мечтаний тяжких грустный рой Поэта глас в душе поэта Воззвал из дремоты немой. Поэт погиб уже для света, Но песнь его ещё звучит, Но лира громкими струнами Звенит, ещё с тех пор звенит, Как вдохновенными перстами Он всколебал их перед нами. И трепет их в цепи времён Дойдет до позднего потомства, Ему напомнит скорбно он, Как пал поэт от вероломства И будет страшный приговор Неумолим. Врагов поэта В могилах праведный укор Отыщет в будущие лета, И кости этих мертвецов, Уж подточённые червями, Вздрогнут на дне своих гробов И под согнившими крестами Истлеют, прокляты веками. Но что ж! но что ж! поэта нет! Его ж убийца — он на воле, Красив и горд, во цвете лет, Гуляет весел в сладкой доле. И весь, весь этот чёрный хор Клеветников большого света, В себе носивший заговор Против спокойствия поэта, Все живы, все — а мести нет. И с разъярёнными очами Им не гналась она вослед, Неся укор за их стопами, Не вгрызлась в совесть их зубами… А тот, чья дерзкая рука, Полмир цепями обвивая, И не согбенна и крепка, Как бы железом облитая, Свободой дышащую грудь Не устыдилась своевольно В мундир лакейский затянуть, - Он зло, и низостно, и больно Поэта душу уязвил, Когда коварными устами Ему он милость подарил И замешал между рабами Поэта с вольными мечтами. Из лавр и терния венец Поэту дан в удел судьбою, И пал он жертвой наконец Неумолимою толпою Ему расставленных сетей; Земля, земля, зачем ты губишь Прекрасных из твоих людей! Одну траву растишь и любишь, И вянет злак среди полей; Или, враждуя с небесами Враждой старинною твоей, Ты имя избранных меж нами Гнетёшь страдальчества цепями. Пускай теперь слеза моя, И негодуя и тоскуя, Как дар единый от меня Падёт на урну гробовую; И если в форме неземной, Перерождённый дух поэта ещё витает над страной Уж им покинутого света - Мою слезу увидит он И незаметными перстами Мне здешней жизни краткий сон Благословит, с его скорбями И благородными мечтами.

4

На смерть поэта (стр. 26).

А тот, чья дерзкая рука — речь идет о Николае I.

Мундир лакейский — имеется в виду назначение Пушкина камер-юнкером.

1837

К ДРУЗЬЯМ

Я по дороге жизни этой Скачу на чёрном скакуне, В дали, густою мглой одетой, Друзья, темно, не видно мне. Со мною рядом что за лица? Куда бегут? Зачем со мной? Скучна их пёстрая станица, Несносен говор их пустой. В моих руках моя подруга, Одна отрада на пути, Прижалась, полная испуга, К моей трепещущей груди. Куда нас мчит бегун суровый? Где остановит он свой бег? И где приют для нас готовый? Нам в радость будет ли ночлег? Я по дороге жизни этой Скачу на чёрном скакуне, В дали, густою мглой одетой, Друзья, темно, не видно мне. Когда ж, случится, взор усталый Назад бросаю я порой, Я вижу радости бывалой Страну далёко за собой. Там ясно утро молодое, Там веет свежею весной, Там берег взброшен над рекою И шумен город за рекой, Но ту страну, душе родную, Уже давно оставил я. Там пел я вольность удалую, Там были вместе мы, друзья, Там верил я в удел высокий, Там было мне осьмнадцать лет, Я лишь пускался в путь далёкий Теперь былого нет как нет. И по дороге жизни этой Я мчусь на чёрном скакуне, В дали, густою мглой одетой, Друзья, темно, не видно мне.

1837

СМУТНЫЕ МГНОВЕНЬЯ

Есть в жизни смутные, тяжёлые мгновенья, Когда душа полна тревожных дум, И ноша трудная томящего сомненья Свинцом ложится на печальный ум; И будущность несётся тучей издалёка, Мрачна, страшна, без меры, без конца; Прошедшеё встаёт со взорами упрёка, Как пред убийцей призрак мертвеца. Откуда вы, минуты скорбных ощущений, Пришельцы злобные, зачем с душой Дружите вы, ряды мучительных видений С их изнурительной тоской? Но я не дам вам грозной власти над собою, И бледное отчаянья чело Я твердо отгоню бестрепетной рукою - Мне веру провидение дало; И малодушия ничтожные страданья Падут пред верой сердца моего, Священные в душе хранятся упованья, Они мой клад — я сберегу его.

1838

ШЕКСПИР

"На землю ступай, — провиденье сказало, - И пристально там посмотри на людей, Дела их твоя чтоб душа замечала И в памяти ясно хранила своей. Ты вырви в них душу и в смелом созданьи её передай им ты в звучных словах, И эти слова не исчезнут в предании И вечно в людских сохранятся умах. Иди же, мой сын, безбоязненно, смело, Иди же, иди ты, мой избранный, в мир, Иди и свершай там великое дело"… Сказало, решило — явился Шекспир.

1838

Я видел вас, пришельцы дальних стран... [5]

Я видел вас, пришельцы дальних стран, Где жили вы под ношею страданья, Где севера свирепый ураган На вас кидал холодное дыханье, Где сердце знало много тяжких ран, А слух внимал печальному рыданью. Скажите мне: как прожили вы там, Что грустного в душе вы сохранили И как тепло взывали к небесам? Скажите: сколько горьких слез пролили, Как прах жены вы предали снегам, А ангела на небо возвратили? Скажите мне: среди печальных дней, Не правда ль, были светлые мгновенья? И, вспоминая, как среди людей Страдал Христос за подвиг искупленья, Вы забывали ль гнет своих скорбей, Вы плакали ль тогда от умиленья? Я видел вас! Тогда клонился день, Седая туча по горе ходила, Бросая вниз причудливую тень, И сквозь неё с улыбкою светила Заря, сходя на крайнюю ступень, Как ясный луч надежды за могилой. А между тем кипели суетой Беспечно жители земного мира, Поклонники с заглохшею душой - Тщеславия бездушного кумира, - И только музыка звучала той порой, Как бы с небес заброшенная лира. Я видел вас! Прекрасная семья Страдальцев, полных чудного смиренья, Вы собрались смотреть на запад дня, Природы тихое успокоенье, Во взоре ясном радостно храня Всепреданность святому провиденью. Я видел вас в беседе ваших жён, Я видел их! Страдалицы святые Перенесли тяжёлый жизни сон!.. Но им чужды проклятия земные, Любовь, смиренье, веру только он Им нашептал в минуты роковые. Я видел вас, и думал: проблеск дня, Исполненный святого упованья, Поля в лучах вечернего огня И музыки и гром и замиранье - Не для детей земного бытия, Для вас одних, очищенных в страданьи. И ты, поэт с прекрасною душой, С душою светлою, как луч денницы, Был тут, — и я на ваш союз святой, Далёко от людей докучливой станицы, Смотрел, не знал, что делалось со мной, - И вот слеза пробилась на ресницы.

5

"Я видел вас, пришельцы дальних стран…" (стр. 33).

Стихотворение посвящено декабристам, с которыми Огарёв встречался на Кавказе.

1838

ДОРОЖНОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

Бледно сквозь дымное облако светит луна, Светит на белое поле; Холоден воздух летучий, земля холодна, Снег её держит в неволе. Жалко мне бедную землю! В ней жизни уж нет, Все-то на ней леденеет, Холодны люди на ней, ах! и в них жизни нет, Сердце у них леденеет. К бедствиям ближних, к несчастьям, страданьям людей Сердце у них леденеет. К правде божественной, к голосу чистых страстей Сердце у них леденеет. Лишь себялюбье живет в нем, и гложет его Червь среди страшной могилы. Сердце холодное! Ах, отогреть мне его Вовсе нет, вовсе нет силы. Вырвать червя ядовитого силы мне нет, Воля ничтожна без силы. Жив я, однако! Спокойно гляжу я на свет И умереть нету силы.

1839

Итак, с тобой я буду снова... [6]

Итак, с тобой я буду снова. Мне уступить на этот раз Судьба суровая готова ещё один блаженный час. ещё прекрасное мгновенье Я в жизни скучной и пустой, Как дар святого провиденья, Отмечу резкою чертой; И на страницах дней печальных, Где много горестей святых, Где много песен погребальных, Где много пробелов пустых, Где много пятен, сожалений, Которых выскоблить нельзя, И где так мало наслаждений ещё успел отметить я, Я припишу, с душою ясной, С благодареньем к небесам, ещё строку любви прекрасной К немногим радости строкам. Скорей, ямщик, до назначенья! Скорей гони своих коней, Я весь горю от нетерпенья, Мне миг свиданья дорог с ней. Скажи; с тобой случалось, верно Ну, вот когда ты молод был, Расстаться с той, что ты безмерно Душой и сердцем полюбил? Ты помнишь, что тогда бывало В груди истерзанной твоей?.. Итак, спеши ж во что б ни стало, Гони, гони своих коней. Вот хлопнул бич — и снег мятётся, И в брызгах пал на стороне Вот близко, близко — сердце бьётся, Мой друг, спеши навстречу мне… О! с умилённою слезою, Я на коленях пред тобой За миг свиданья всей душою Благодарю, создатель мой!..

6

"Итак, с тобой я буду снова…" (стр. 36).

Посвящено первой жене поэта — М. Л. Огарёвой.

1839

В тюрьму я был брошен, отослан в изгнанье...

В тюрьму я был брошен, отослан в изгнанье, Изведал я горе, изведал страданье, Но все же я звал из печальной глуши Свободу, владычицу твёрдой души. Пришла наконец, будто свет среди тьмы, Как воздух прохладный средь душной тюрьмы, И голос мне вдруг пробежал близ ушей: "Вот ключ от затворов тюремных дверей, Я дам его женщине, тебе их она Отворит, — я буду тебе отдана". Растворены двери, и что ж вижу я? О боже! Она, то подруга моя, Она растворила тюремную дверь, И весел я с нею и волен теперь. За волю, за волю тебе, провиденье, Подругой мне данною — благодаренье. Но есть ещё воля!.. То воля моя Стремиться к добру — неизменен ей я.