Хорош ли праздник мой, малиновый иль серый,Но все мне кажется, что розы на окне,И не признательность, а чувство полной мерыБывает в этот день всегда присуще мне.А если я не прав, тогда скажи – на что жеМне тишина травы, и дружба рощ моих,И стрелы птичьих крыл, и плеск ручьев, похожийНа объяснение в любви глухонемых?1938
«Кем налит был стакан до половины…» *
Кем налит был стакан до половиныИ почему нет розы на столе?Не роза, нет! А этот след карминный,А этот слабый запах на стекле?К рассвету соскользнуло одеяло,И встала ты, когда весь мир затих,И
в смутный час кувшин с водой искала,И побывала в комнатах моих.Не твой ли свет – игра воды в стакане?А на стекле остался легкий след,Как будто мало мне напоминанийО той заре, куда возврата нет.Ты в белом спишь, и ты, должно быть, рада,Сквозь явь и сон, как белый луч, скользя,Что о себе мне говорить не надоИ ни о чем напоминать нельзя.1939
Колорадо *
(Из Дж. Хогта)
Какой ни мерещится сон,А все-таки сердце не радо,Пока не приснится каньонДалекой реки Колорадо.Мне глиняных этих колоннИ каменных срывов не надо,А все же – приснись мне, каньонРеки Колорадо!Всегда обрывается он,Мой сон о реке Колорадо,Мне жаль, что прервался мой сон,Будить меня лучше не надо,Быть может, мне снится каньон.Подумаешь, тоже отрада —В младенчестве виденный сон —Глубокий безлюдный каньонДалекой реки Колорадо!1939
Чечененок *
Протяни скорей ладошку,Чечененок-пастушок,И тебе дадут лепешку —Кукурузный катышок.Удивился мальчик бедный,Судомойкин старший сын:Слишком ярко в лампе меднойРазгорелся керосин.Просто чудо, или этоКеросинщик стал добрей?А на мальчике – надетаШапка в тысячу рублей.И в черкеске с газырямиМедной лампы господин,Все стоит он пред глазами,Алладин мой, Алладин!1939
Сверчок *
Если правду сказать, я по крови – домашний сверчок,Заповедную песню пою над печною золой,И один для меня приготовит крутой кипяток,А другой для меня приготовит шесток золотой.Путешественник вспомнит мой голос в далеком краю,Даже если меня променяет на знойных цикад.Сам не знаю, кто выстругал бедную скрипку мою,Знаю только, что песнями я, как цикада, богат.Сколько русских согласных в полночном моем языке,Сколько я поговорок сложил в коробок лубяной,Чтобы шарили дети в моем лубяном коробке,В старой скрипке запечной с единственной медной струной.Ты не слышишь меня, голос мой – как часы за стеной,А прислушайся только — и я поведу за собой,Я весь дом подыму: просыпайтесь, я сторож ночной!И заречье твое отзовется сигнальной трубой.1940
25 июня 1939 года *
И страшно умереть, и жаль оставитьВсю шушеру пленительную эту,Всю чепуху, столь милую поэту,Которую не удалось прославить.Я так любил домой прийти к рассветуИ в полчаса все вещи переставить,Еще любил я белый подоконник,Цветок и воду, и стакан граненый,И небосвод голубизны зеленой,И то, что я – поэт и беззаконник.А если был июнь и день рожденья,Боготоворил я праздник суетливый,Стихи друзей и женщин поздравленья,Хрустальный смех и звон стекла счастливый,И завиток волос неповторимый,И этот поцелуй неотвратимый.Расставлено
все в доме по-другому,Июнь пришел, я не томлюсь по дому,В котором жизнь меня терпенью учит,И кровь моя мутится в день рожденья,И тайная меня тревога мучит, —Что сделал я с высокою судьбою,О боже мой, что сделал я с собою!1940
«Стол накрыт на шестерых…» *
Меловой да солянойТвой Славянск родной,Надоело быть одной —Посиди со мной…
Стол накрыт на шестерых,Розы да хрусталь,А среди гостей моихГоре да печаль.И со мною мой отец,И со мною брат.Час проходит. НаконецУ дверей стучат.Как двенадцать лет назад,Холодна рука,И немодные шумятСиние шелка.И вино звенит из тьмы,И поет стекло:«Как тебя любили мы,Сколько лет прошло!»Улыбнется мне отец,Брат нальет вина,Даст мне руку без колец,Скажет мне она:– Каблучки мои в пыли,Выцвела коса,И поют из-под землиНаши голоса.1940
Ялик *
Что ты бредишь, глазной хрусталик?Хоть бы сам себя поберег.Не качается лодочка-ялик,Не взлетает птица-нырок.Камыши полосы прибрежнойДостаются на краткий срок.Что ты бродишь, неосторожный,Вдалеке от больших дорог?Все, что свято, все, что крылато,Все, что пело мне: «Добрый путь!» —Меркнет в желтом огне заката.Как ты смел туда заглянуть?Там ребенок пел загорелый,Не хотел возвращаться домой,И качался ялик твой белыйС голубым флажком над кормой.1940
«Пес дворовый с улицы глядит в окошко…» *
Пес дворовый с улицы глядит в окошко, —Ну и холод, ветер поземный, холод лютый!Дома печки натоплены, мурлычет кошка,Хорошо нам дома: сыты, одеты и обуты.Меху-то сколько, платков оренбургских, чулок да шалей, —Понапряли верблюжьего пуху, навязали фуфаек,Посидели возле печки, чаю попили, друг другу сказали:– Вот оно как ведется в декабре у хозяек! —Подумали, пса позвали: – Оставайся на ночь,Худо в тридцать градусов – неодету, необуту.С кошкой не ссорься, грейся у печки, Барбос Полканыч:В будке твоей собачьей хвост отморозишь в одну минуту.1940
Близость войны *
Кто может умереть – умрет,Кто выживет – бессмертен будет,Пойдет греметь из рода в род,Его и правнук не осудит.На предпоследнюю войнуБок о бок с новыми друзьямиПойду в чужую сторону.Да будет память близких с нами!Счастливец, кто переживетДрузей и подвиг свой военный,Залечит раны и пойдетВ последний бой со всей вселенной.И слава будет не слова,А свет для всех, но только проще,И эта жизнь – плакун-траваПред той широкошумной рощей.1940
«С утра я тебя дожидался вчера…» *
С утра я тебя дожидался вчера,Они догадались, что ты не придешь,Ты помнишь, какая погода была?Как в праздник! И я выходил без пальто.Сегодня пришла, и устроили намКакой-то особенно пасмурный день,И дождь, и особенно поздний час,И капли бегут по холодным ветвям.Ни словом унять, ни платком утереть…2 января 1941