Стихотворения

Глагол времен, металла звон — бой часов, олицетворяющих неизбежный ход времени.

Лик (лики) — здесь имеет значение: «хор певцов» (см. Грот, 2, 707—708).

На рождение в Севере порфирородного отрока (стр. 87). Впервые — «СПб. вестник», 1779, № 12, стр. 410, под заглавием «Стихи на рождение в Севере порфирородного отрока декабря во второй на десять день, в который солнце начинает возврат свой от зимы на лето». Под названием «На рождение в Севере порфирородного отрока декабря во вторый на десять день 1777 года» — Изд. 1798 г., стр. 60. Печ. по Изд. 1808 г., т. 3, стр. 3. Рождение великого князя Александра (будущего императора), старшего сына наследника престола Павла Петровича и его жены Марии Федоровны, приветствовали одами Е. Костров и В. Майков. Написал оду и Державин, «но как в несоответственном дару автора вкусе, а в ломоносовском, к чему он чувствовал себя неспособным, то та ода в сочинениях его и не напечатана, а сия написана после, года три спустя, т. е. в 1780 г.» (Об. Д., 712). Державин несколько ошибся в дате, ибо стихи напечатаны уже в декабре 1779 г. По характеру своему стихотворение сильно отличается от традиционных торжественных од, и поэт включил его в число анакреонтических стихотворений.

Родился — и в ту минуту и т. д. Державин поэтически использует то обстоятельство, что Александр родился 12 декабря по старому стилю, когда «солнце начинает возврат свой от зимы на лето», т. е. день начинает увеличиваться.

С их ты матерью — с императрицей Екатериной II.

К первому соседу (стр. 90). Впервые — «СПб. вестник», 1780, № 8, стр. 108, под заглавием «Ода к соседу моему господину N». С незначительными поправками и под заглавием «К соседу моему Г.» — «Собеседник», 1783, ч. 1, стр. 90. С указанием даты написания: «1780 года» — Изд. 1798г., стр. 150. В Изд. 1808г., т. 1, стр. 199, дано новое заглавие: «К первому соседу», так как в 1791 г. Державин написал стихотворение «Ко второму соседу», вошедшее во 2-ю часть этого издания. Державин обращается в стихотворении к купцу М. С. Голикову, взявшему на откуп питейные сборы в Петербурге и Москве. Позднее Голиков сделался «по худому своему оным (откупом. — В. З.) управлению и роскошной жизни несчастливым, что отдан был под суд за непозволенный провоз французской водки» (Об. Д., 632). М. С. Голиков (ум. 1788), известный курский купец, одно время живший в Сибири, был одним из организаторов компании, впоследствии названной Русско-Американской. Сотоварищами его были Г. И. Шелехов, выдающийся путешественник и исследователь Сибири (1747—1795), и двоюродный брат И. Л. Голиков. На капиталы М. С. Голикова в значительной степени снаряжались экспедиции Шелехова. Около 1780 г. М. С. Голиков вместе с другим двоюродным братом — И. И. Голиковым (1735—1801) был посажен в тюрьму. В 1782 г. они были амнистированы в связи с открытием памятника Петру I. Согласно легенде, именно поэтому И. И. Голиков поклялся написать историю Петра I и в 1788—1789 гг. выпустил «Деяния Петра Великого», а в 1790—1797 гг. издал 18 томов дополнений.

Златошвенные — златошвейные.

Из глин китайских драгоценных — из фарфора.

Алиатико — итальянское вино.

Мозель — мозельское вино.

И нежной нимфой ты сидишь. «Он имел италиянку у себя на содержании, театральную певицу, с которой проведя жизнь роскошную, повергнул себя в вышесказанное бедство» (Об. Д., 632).

Парки (римск. миф.) — три богини судьбы. Третья Парка перерезала нить жизни человека, которую пряла первая.

Петрополь сосны осеняли и т. д. Вероятно, имеется в виду буря, сопровождавшая сильное наводнение в Петербурге 10 сентября 1777 г., когда многие самые высокие и лучшие деревья в лесу на Васильевском острове и в Коломне были вырваны с корнем.

Петрополь — Петербург.

Твоя уж Пенелопа в скуке Ковер не будет распускать — т. е. ты вернешься к своей жене. «Пенелопа, супруга Улисса (Одиссея. — В. З.), царя Итакского, которая во время десятилетней его отлучки под Трою обеспокоивана была женихами, сватавшимися к ней по удостоверению, что Улисса уже нет в живых; но она, храня к нему верность, день от дня отлагая, обнадежила их, что тотчас, коль скоро дотчет ковер, то выйдет из них за кого-нибудь замуж, а между тем что в день наткала, то в ночь распускала, дабы через то продлить время, покуда возвратится ее супруг. К Голикову же сие сравнение относится потому, что он был сибирский житель и, поехав в Петербург для снятия откупа, оставил там жену, обнадеживая ее, что скоро возвратится» (Об. Д., 632).

Властителям и судиям (стр. 92). Впервые — «СПб. вестник», 1780, № 11, стр. 315. Затем-«Зеркало света», 1787, № 53, стр. 1. Печ. по Изд. 1808 г., т. 1, стр. 10. Ранняя редакция сохранилась в рукописях поэта (Арх. ГПБ, т. 1, л. 17):

ПСАЛОМ 81

Восстал среди богов в совете Богов судити вышний бог. Доколь, рек, правду продаете И смотрите на грешных рог? [1] С богатыми судите бедных; Не зрите на высокость лиц; Из рук измите душевредных — Несчастных, сирых и вдовиц. Но есть безумцы и средь трона: Сидят и царствуют дремля, Не ведают, что с бедных стона Неправдой движется земля. Я думал, боги вы вселенной, Владыка, [1] царь и судия; Но вы из персти также бренной И так же смертны, как и я. И так, коль истины не стало, И правды в свете нет нигде, Исторгнь, творец, неправды жало, Приди и царствуй сам везде.

1

Рог — сила, крепость, власть, могущество; киченье, надменность (Даль). Ильинский (стр. 29) дважды неверно прочитал это слово как «рок», что по меньшей мере приводит к обессмысливанию строки. Во всех пяти вариантах рукописи написано совершенно ясно: «рог» (см. литографическое воспроизведение рукописи у Грота, 1, 109).

1

Владыка (владыко) — для XVIII в. постоянное наименование и обращение к высшим сановникам церкви (митрополитам, архиепископам и т. д.). По-видимому, в этой строке поэт перечисляет все высшие «земные» власти: духовную, политическую и административную.

В черновом варианте 4-й строфы первоначально было: «монархи, князи и судья» (см. Ильинский, 29—30). При дальнейшей переработке Державин заменил эти слова одним общим и в то же время более выразительным понятием: «земные боги». Первая редакция поэта не удовлетворила, и он вскоре коренным образом переработал ее. Три последние строфы второй редакции полностью совпадают с окончательной редакцией, три первых значительно отличаются и от первой и от окончательной:

ОДА. ПРЕЛОЖЕНИЕ 81-ГО ПСАЛМА.

Се бог богов восстал судити Земных богов во сонме их: «Доколе, — рек, — неправду чтите, Доколе вам щадити злых? Ваш долг — законы сохраняти И не взирать на знатность лиц, От рук гонителей спасати Убогих, сирых и вдовиц!» Не внемлют: грабежи, коварства, Мучительства и бедных стон Смущают, потрясают царства И в гибель повергают трон...

Вторая редакция оды была опубликована в «СПб. вестнике». Резко обличительный характер стихотворения Державина, очевидно, обратил на себя внимание. Номер журнала, открывавшийся одой, был приостановлен, листок, на котором раньше была ода, перепечатан, причем на нем было разгонисто напечатано начало переводной повести «Розалия», прежде начинавшейся лишь со следующей страницы. Экземпляров журнала с невырезанной одой Державина дошло до нас крайне мало. По-настоящему ода увидала свет только в 1787 г., когда она была в окончательной редакции напечатана в журнале «Зеркало света» под заглавием «Ода. Извлечена из псальма 81». В 1795 г., пытаясь испросить разрешение на издание собрания своих сочинений, Державин поднес Екатерине рукописный экземпляр первой части, куда включил и оду. То, что в 1787 г. прошло незамеченным, в 1795 г., после Великой французской революции, казни короля Людовика XVI и т. п., произвело впечатление разорвавшейся бомбы, так как, не говоря уже о резкости содержания оды, распространился слух, что 81-й псалом был использован революционерами-якобинцами против короля. Когда поэт появлялся при дворе, вельможи сторонились и попросту «бегали» от него. Говорили даже, что «кнутобойце» Шешковскому, секретарю Тайной канцелярии, в ведении которого находились и дела о «крамольных» и «вредных» сочинениях (Радищева, Княжнина и многих других), поручено было «допросить» Державина. Не дожидаясь, пока Шешковский «спросит» его, почему он пишет «такие дерзкие стихи», поэт решил сам перейти в наступление и немедленно написал особую объяснительную записку — «Анекдот», в которой, как он позднее писал, «ясно доказал», что автор псалма «царь Давид не был якобинцем», и разослал ее наиболее влиятельным при дворе лицам: статс-секретарю императрицы Трощинскому, у которого находились на рассмотрении его сочинения, вице-канцлеру графу Безбородко и фавориту Екатерины II П. А. Зубову. После этого все «как рукой сняло: все обошлись с ним так, как ничего не бывало» (Грот, 6, 696. Также см. «Анекдот»: 1, 113—115). Несмотря на это, разрешения на издание своих сочинений Державин не получил, а рукопись была отдана князю Зубову, у которого и находилась до самой смерти Екатерины II. В Изд. 1798 г. ода была вычеркнута цензурой, и в окончательной редакции она под заглавием «Властителям и судиям» появилась только в I т. Изд. 1808 г. Возможно, что непосредственным внешним толчком к написанию оды послужил следующий случай, описанный самим поэтом: «В 1779 г. был перестроен под смотрением его (Державина. — В. З.) Сенат, а особливо зала общего собрания, украшенная... лепными барельефами..., между прочими фигурами была изображена скульптором Рашетом Истина нагая, и стоял тот барельеф к лицу сенаторов, присутствующих за столом; то когда изготовлена была та зала и генерал-прокурор князь Вяземский осматривал оную, то, увидев обнаженную Истину, сказал экзекутору: «Вели ее, брат, несколько прикрыть». И подлинно, с тех пор стали отчасу более прикрывать правду в правительстве» (Грот, 6, 546—547). Ср. с этим строки первоначальной редакции: «И так, коль истины не стало, И правды в свете нет нигде...»

На Новый год (стр. 93). Впервые — «СПб. вестник», 1781, № 1, стр. 3. После получения критических замечаний И. И. Хемницера и В. В. Капниста в письме, присланном из имения последнего — Обуховки (см. «Отчет Публичной библиотеки за 1892 г.», СПб., 1895, где в приложениях, стр. 10—27, помещены выправленный Хемницером и Капнистом текст оды и объяснительное письмо от 5 марта 1781 г.), стихотворение было переработано Державиным и напечатано в «Собеседнике», 1783, ч. 1, стр. 36. Печ. по Изд. 1808 г., т. 1, стр. 117, с поправками Державина к этому изданию, впервые опубликованными Гротом, 1, 116—119.

Лукулл (I в. до н. э.) — Луций Луциний Лукулл, прозванный Понтийским, римский полководец, государственный деятель и известный богач. Его имя стало нарицательным для обозначения богача, живущего в чрезвычайной роскоши, и вошло в поговорку («лукулловы пиры»).

Пленира — первая жена Державина, Е. Я. Бастидон (см. выше, стр. 368).

От должностей в часы свободны Пою моих я радость дней. «Сим выражением автор оправдывает себя перед начальником своим, князем Вяземским, давая знать, что стихотворством занимается в свободные часы от должности» (Об. Д., 616).

Россов матерь — Екатерина II.

Петры, и Генрихи, и Титы. Имеются в виду русский император Петр I, французский король Генрих IV Наваррский, римский император Тит Флавий Веспасиан, имена которых в литературе классицизма употреблялись в качестве образцов правителей — «благодетелей» своих подданных.

Екатерины. Имеется в виду Екатерина II.

На выздоровление Мецената (стр. 94). Впервые — отдельное издание, М., 1781, под заглавием «Стихи на выздоровление И. И. Шувалова». Затем — с названием «Дифирамб на выздоровление покровителя наук», М., 1781, и «Собеседник», 1783, ч. 1, стр. 24. С изменениями и без слова «Дифирамб» в заглавии — Изд. 1798 г., стр. 145. Печ. по Изд. 1808 г., т. 1, стр. 168. Стихотворение посвящено И. И. Шувалову (1727—1797), крупному государственному деятелю, фавориту императрицы Елизаветы Петровны, способствовавшему основанию Московского университета и его «попечителю», основателю Академии художеств, покровителю многих поэтов (Ломоносова, Сумарокова и др.) «и вообще стихотворства и прочих художеств» (Об. Д., 626). При Екатерине II Шувалов был не «в силе», поэтому Державин хвалит его совершенно бескорыстно. Ему Державин в 1777 г. посвятил «Эпистолу И. И. Шувалову на прибытие его из чужих краев» (Грот, 1, 50—57). Державин знал Шувалова еще со времени учения в казанской гимназии, куратором которой был Шувалов. Шувалов покровительствовал ему и позднее, вплоть до 1797 г., когда по желанию Шувалова в типографии Московского университета было начато печатание первого тома собрания сочинений Державина. Признательность и уважение к Шувалову и его памяти Державин сохранил на всю жизнь (см. также стих. «Урна» и прим. к нему). Державин написал стихотворение по поводу выздоровления Шувалова «от жестокой болезни, в изъявление своей радости... В то самое время, когда получил известие о том, луна, взошед, багряным своим светом освещала воды и некто ехал по ней в лодке, а потом сделался сильный ветер, то и снята здесь самая живая картина натуры» (Грот, 9, 234—235).

Старик угрюмый и седой и т. д. — Харон, перевозящий, согласно греческой мифологии, тени умерших в ад (Тартар).

Себя ужасною косой. У Державина образ Харона совпадает с образом смерти; в мифологии Харон изображался с веслом в руке, а не с косой.

Цепями фурии ужасны К морскому брегу их вели. Здесь также отступление Державина от мифологии. Харон перевозил тени не через море, а через подземные реки Стикс, Коцит и Ахерон. Тени к нему приводил в подземное царство Гермес (Меркурий), а не фурии.