Сто миллиардов солнц

Не было никаких эффектов, горловины транспортных тоннелей открывались почти у самой поверхности, под плотными сернокислотными облаками, и с орбиты их не разглядеть. Зато на другой стороне сейчас, должно быть, происходит нечто феерическое! Да, это всего лишь эксперимент, но, как и обещал Вадим, с большими последствиями. Марс очень скоро изменится, а вместе с ним и отношение к нему землян, вдруг ставших создателями миров.

Многие скажут, что так нельзя, что вмешательство что-то там нарушит и что-то там поломает… Так мы спросим этих деятелей: что мы боимся нарушить? Боимся, что Венера перестанет быть безжизненным адом? Это вряд ли, чтобы стравить всю ее атмосферу нам понадобится целый флот и годы усилий, да и не нужно это никому. А Марс, что с ним случится? Мы боимся, что от свалившегося «счастья» передохнут местные бактерии, кое-как выживающие в глубоких трещинах под поверхностью ледников? Глупости, при повышенном давлении и температуре им только легче будет. Так почему же мы должны отказываться от эксперимента?

Можно возразить, что усилия преобразовать Марс будут тщетными. Мол, магнитного поля нет, атмосферу сдует солнечный ветер, как это уже было в далеком прошлом. Но позвольте, это не происходит за день и даже за год. Для этого требуются тысячи лет! Для планеты это ничто, а для нас? Мы разве будем сидеть и ждать, когда Марс снова замерзнет, как три миллиарда лет назад? Нет, мы теперь всегда можем «открыть кран» и добавить еще газа. А если вспомнить, сколько в Солнечной системе спутников с подледными океанами, то и воды можно накачать, при желании!

И снова приходит на ум песня, теперь уже другая, про Марс и яблони. Сколько над этими словами смеялись, сколько издевались! Мол, смотрите-ка, все эти жалкие мечтатели остались копошиться в грязи! Собственно, мало кто из тех первых космических романтиков дожил до нынешнего дня, но и их идейные противники находятся в том же положении. Никто не вечен, хоть небо коптить некоторые способны довольно долго. Но разве это остановило прогресс? Задержало, это да! Но ведь никогда не поздно повозить кое-кого воображаемым рылом о воображаемый стол?

Кто-то мечтал о сидре из марсианских яблок, кто-то думал о яблочном пироге или пирожных, а кто-то хотел засунуть первое яблочко «оттуда» в формалин и поставить банку в музей. Кажется, ожидание скоро закончится, и это не помешает исполнить множество задумок тех людей, кто не потерял веру и не смирился с «приземленной» точкой зрения.

Скоро, друзья! Уже очень скоро!

Город Даррен Ноябрь 2060 года

Культы и верования так и не стали для людей Рьялы серьезным политическим фактором. Кланы, едва войдя в силу, стали довольно жестко отторгать любых фанатиков, тайных или явных. Сама по себе вера не возбраняется, если держишь свои понятия о вечности при себе. И почти все понимают, что рай или ад при желании можно устроить прямо здесь, в материальном мире. Твой клан — это и есть справедливость, но только для своих. А что об этом думают остальные, не все ли равно?

Но идея о жизни после смерти слишком очевидна, чтобы считаться редкой деформацией сознания. И почти все культы, оставшиеся с давних пор, эксплуатируют это понятие. Как и на Земле, об этом задумываются многие, и даже те, кто не считают себя религиозными. А вдруг все совсем не так? Вдруг и на самом деле есть что-то, где-то? Второй шанс, искупление, перерождение? Особенно когда стоишь на пороге гибели, как не подумать, хотя бы мельком? Вдруг твоя гибель это не совсем гибель? Надежда, даже самая призрачная, греет душу, а человек слаб…

Как может выглядеть персональный рай для телохранителя? Если в тебе есть хоть капля ответственности, ты захочешь узнать, что тот, кого ты охранял, все-таки смог уцелеть. Вопреки отсутствию любых шансов. И если этот человек выжил, можно расслабиться и предаваться безделью вечности. Но если твой подзащитный погиб, то это уже не рай. Это твой персональный ад, где ты будешь снова и снова переживать тот момент, когда совершил ошибку. Не справился, не уберег, не просчитал…

Если бы не боль и жжение в груди, Зоя Эл даже не подумала бы о таких глупостях. Первый глоток воздуха дался ей с таким трудом, что поневоле подумаешь о каком-то наказании. Но потом она сообразила, что жжение это последствие регенерации, а подземелье, облицованное рыжим кирпичом, не похоже на описание загробного мира. Скорее всего, ее все-таки не убили, ведь иначе… Все было бы иначе…

И ее бы не встречала Лара, при этом чуть не плача от радости. На «той стороне» ее бы встретил погибший Мелви, или еще кто-нибудь, далекий от мира живых. Но не она! Нужно просто дышать, двигаться, жить! Ведь при любом исходе сейчас придется держать ответ. Но отвечать перед живыми все-таки проще, потому что мертвые не прощают.

— Не отдам! — упрямо заявил Иван по-русски, стараясь не повышать голос. — Ни одного снарядика этим уродам не оставлю! Ни одной баночки рациона! Все заберу, даже если на себе придется тащить!

Зонд сделал еще пару кругов между стеллажами, поблескивая в слабом свечении «светляка», и неподвижно завис в метре над полом.

— Хорошо, что мы одни, — улыбнулась Лина, изящно усаживаясь на маленькую машину верхом. — Я даже спорить с тобой не буду. Вижу, что ты уже все обдумал.

— Не все, — признался Иван. — Но оставлять все это здесь это просто не по-хозяйски! Вывезем, вытащим, перепрячем!

Зонд тронулся с места и снова пролетел по своему простому маршруту, и Лине пришлось приложить некоторые усилия, чтобы удержаться. Несмотря на нагрузку, машина очень точно выдержала траекторию, и Иван решил признать испытания успешными.

— Как думаешь, долго они там будут ворковать? — спросил он, кивнув в сторону коридора. — Мне нужно еще немного времени, и будем уходить.

Он очень надеялся на то, что и этот момент Лара не забудет. Это ведь он предложил ей «встретить» Зою наедине, когда регенерация завершилась. Пусть первое, что она увидит после пробуждения, будет лицо ее подруги и подзащитной. Может быть, это немного смягчит обстановку.

— Все будет быстро, — заверила Лина. — Как только Зоя поймет, в чем дело…

— Она попытается отжать у нас два комплекта брони с оружием, прихватить Лару и снова скрыться? — предположил Иван.

Лина не успела ответить, заметив, как младшая сестра появилась из коридора и молча направилась прямо к ящикам с броней. Открыла первый попавшийся универсальный комплект, извлекла пакеты с мягким слоеным «поддоспешником» и умчалась обратно. И ведь выбрала правильный ящик! Примерно четверть комплектов брони — универсалы, легко подгоняются под женскую фигуру, но за счет слегка меньшей прочности. А остальные кирасы чисто мужские, и это не шовинизм, а статистика: все же, большинство бойцов во всех кланах мужского пола. Впрочем, серьезные бойцы модифицируют свою броню сами, добавляя слои защиты или кинетические щиты, но сейчас выбор ограничен…

— Давай переодеваться, — скомандовал Иван. — Эти кирасы все равно лучше, чем наши с тобой обноски.

Хороший доспех, как и хороший скафандр, сделан так, что в него можно облачиться без посторонней помощи, но Иван в шутку пожалел, что нет повода что-нибудь застегнуть у Лины на спинке… Впрочем, помощь ей все равно понадобилась, когда приступили к той самой настройке доспеха по фигуре. Жаль, что такие красивые формы означают уменьшенную прочность брони, и с этим нужно что-то делать.

Подумав, Иван вытащил генераторы щитов из обеих старых бронепластин и закрепил их у Лины на поясе, где для этого имеются специальные гнезда. Немного повозился с разъемами, но судя по изменившимся параметрам оно того стоило.