Сто причин моей (не) любви

Мэтт, привыкший видеть рядом с Олсеном исключительно продажных женщин, даже не обратил на Митчелл внимание. Едва показавшись на пороге, он пошел к креслу своего господина, кривя губы.

– Какого хрена кто-то отделал тебя, босс? – вскинул он брови. – Мне нужно позаботиться о трупе?

Олсен все еще улыбался, поглядывая на Митчелл. Она выглядела так, будто ее застукали на списывании на экзамене. Зубрилка. Несносная заучка-отличница. Как же угораздило ей оказаться парой такому, как Олсен?

– Сядь, Мэтти, – приказал дракон, указывая на кресло напротив. – Но сперва поздоровайся с гостьей. Это моя женщина.

Кажется, Митчелл что-то кольнуло, потому что она вздрогнула. Ее взгляд заметался от Олсена к здоровяку Мэтту. Наверняка думает, что они с ней сделают, когда вскроется вся правда.

– Доброе утро, – озадаченно протянул Мэтт, в чьем мозгу случилось нечто вроде короткого замыкания.

Еще ни разу его босс не называл ни одну даму своей.

Мэтт грузно опустился в кресло.

– Я нашел извозчика, который привез девицу в дом Маклин. Ты удивишься, босс, когда узнаешь, откуда.

– М? – промычал Нейл. – Не томи.

– Из имения Лесли.

– Да-а нет, – насмешливо протянул Нейл.

– Эта потаскуха его секретарь. Эвелина Митчелл.

Улыбка исчезла с губ Олсена. Он поднялся.

Почему-то это слово, вылетевшее изо рта Мэтта, его разозлило. Сам он мог в мыслях сколько угодно называть Митчелл потаскухой, но ни одному другому мужчине это было не позволено. Даже думать о ней в подобном ключе, а плотоядно пялиться на нее – тем более.

– Что с извозчиком, Мэтти? – его голос прозвучал напряженно.

Заложив руки в карманы, он медленно подошел к креслу своего помощника. Голова Олсена была слегка склонена, а взгляд, оттеняемый чернотой ресниц, прожигал Мэтта до костей.

– Помял его слегка. Всего слегка, Нейл, – отозвался тот.

– Ты должен сделать так, чтобы он забыл откуда забрал эту девушку, – приказал Олсен. – Если это невозможно, сделай так, чтобы он исчез.

– Убить его, что ли? – без обиняков переспросил Мэтт.

Нейл нетерпеливо втянул воздух, а затем бросил короткий взгляд на затихшую Митчелл и обнаружил ее совершенно бледной и перепуганной до смерти. Ее расширенные от ужаса глаза и дрожащие губы подействовали на него угнетающе. Кажется, он предстал перед ней вовсе не в том свете. Покуда лорд Лесли купался в лучах благородства, чистоты и добродетели, на Олсена крепко прицепилось клеймо убийцы. И он делал только хуже, ведь он и правда не свят. Его методы, скажем прямо, зверские. Он ведь никогда ни с кем не считался.

– Свободен, Мэтт, – рявкнул Нейл.

Не стоит обсуждать дела при этой недотроге.

Она ведь не захочет подпускать к себе отъявленного бандита и разбойника. Но дело в том, что Нейл утратил грань между добром и злом. На войне он убивал, подчиняясь приказам. Здесь, в столице, почти то же самое. Но на войне убить противника – геройство, а здесь – злодеяние?

Мэтт вылетел из комнаты пулей, потому что хорошо знал, когда Нейл злился по-настоящему, его лучше беспрекословно слушаться.

Олсен медленно приблизился к девушке, но остановился, потому что она сжалась от страха.

– Митчелл, я давно понял, что это именно ты, – произнес он. – А когда ты вылезла из окна особняка Лесли, убедился в этом окончательно. Ты боишься меня, малышка?

Конечно, боится.

Их знакомство началось не очень удачно. Во-первых, он отдал ее на потеху двум своим бойцам. Но что тут такого? Он искренне считал ее потаскухой. А, во-вторых, он шел по следу артефакта, который теперь в этой дурочке.

– Я о тебе позабочусь, Митчелл, – сказал он. – Тебя никто не тронет.

«Буду трогать только я».

Кажется, именно это и пугало ее больше всего.

– Прошу вас, господин Олсен, – сказала она. – Отпустите меня.

– Что за глупости?

– Я заплачу столько, сколько скажете. Я верну этот артефакт. Клянусь, я избавлю нас обоих от метки. Это просто недоразумение.

Эти мольбы раздражали.

Он никогда не насиловал женщин, но сейчас просто хотел швырнуть ее в постель и сделать то, что положено делать со своей парой. Но нужно быть осторожнее, чтобы не сломать, не испортить. А сломать легко – примени силу, подчини, возьми и все, не останется этой женщины, будет другая. Забитая, униженная и дрожащая. Разве это ему нужно? Или стоит проявить терпение, пробудить в ней чувственность, показать, насколько приятны могут быть отношения с ним.

–Так, Митчелл, – он зажал переносицу, – у меня от тебя башка раскалывается. Ты соображаешь, вообще? Думаешь, я беден, и мне нужны деньги? Ты, вообще, представляешь, сколько стоят мои услуги? Я вернулся три года назад, и у меня отбоя нет от таких аристократов, как твой сука-Лесли.

Она покраснела и стала похожа на злого демоненка. На ее лицо опустилась тень, из которой бешенством сияли лишь серо-голубые глаза.

– Его светлость все вопросы решает с помощью переговоров и дипломатии!

– Еще бы, – усмехнулся Нейл. – Я знаю очень много грязных секретов, Митчелл. Господа-аристократы бывают хуже отъявленных разбойников, но решать свои проблемы они любят чужими руками. И твой ублюдочный герцог не исключение.

– Вы говорите это из зависти! Чтобы очернить его! – заверещала Мителл. – Вы и мизинца его не стоите! Он – настоящий джентльмен и мужчина. А вы… вы ничтожество!

Нейл на мгновение вылетел куда-то в прошлое. В те дни, когда он был ребенком, и его вечно унижали. Сейчас он бы сам усмехнулся тому детскому горю, ведь в приюте он действительно был слаб. Он верил, что мать вернется, чтобы его забрать, что отец вновь станет прежним любящим родителем, а его самого не будут презирать из-за красных глаз и волос. Из-за того, что он был ярко чувствующим, спокойным и вдумчивым мальчиком. Теперь же в нем ни осталось ничего от того ребенка.

Нейл вздохнул и поджал губы, раздумывая, что делать с этим выпадом. На самом деле знал, но сильно сомневался. Он уже в мыслях прокрутил картинку того, как отхлестает грубиянку по ягодицам в воспитательных целях, но это неминуемо уходило в какие-то странные эротические фантазии.

– Тебе придется ответить за это оскорбление, Митчелл.

Она горделиво расправила плечи, будто готовясь за своего Лесли взойти на эшафот.

О, не торопись.

Есть разные виды наказания, чертова недотрога. Для тебя у Нейла Олсена припасено особенное.