Сто причин моей (не) любви

Он медленно и демонстративно порочно снял с плеч камзол. Белобрысая выскочка поменялась в лице, но губы поджала, будто опасаясь, что вновь сорвется на жалкие просьбы.

– Знаешь, что делают с детьми в приюте, чтобы отучить их сквернословить, Митчелл? – и вновь на лице Олсена заиграла особенная злая и бездушная улыбка.

Девушка растеряно покачала головой. Кажется, и сама не рада, что наговорила ему столько гадостей.

– Кладут в рот кусок мыла и запрещают глотать.

Митчелл втянула носом воздух. В ее глазах застыла эмоция: «Какой ужас!» А после она подобралась в кресле и, собравшись с духом, заявила:

– Несите мыло!

А вот теперь улыбка Нейла сделалась ледяной. Он потянулся к застежке на брюках.

– За каждое оскорбительное или грязное высказывание я тоже буду делать с тобой что-то плохое, Митчелл, и в твоем ротике окажется какая-нибудь часть моего тела. Но, смотри, не кусайся, иначе я, вообще, перестану церемониться.

– Вы… вы не посмеете! – побагровела она.

– Посмею.

Посмеет, еще как.

Глаза Митчелл распахнулись. С нее к черту слетело все напускное геройство, осталась лишь неуверенная девочка, напуганная до полусмерти тем фактом, что какой-то мужик едва не достал перед ней свое хозяйство. Ее глаза заблестели от слез, потому что она, кажется, не ожидала такого унижения.

А что ты хотела, Митчелл, когда называла такого, как Олсен, «не мужчина»? Сейчас ты как раз убедишься, что он очень яркий представитель мужского пола.

– Хорошо! Хорошо! – вдруг зашипела девушка. – Я прошу прощения!

– Не думаю, что урок усвоен.

– Я больше не буду! Клянусь!

– Открой рот, Митчелл.

Он подошел к ее креслу, задевая ногой ее колени. Сейчас она меньше всего похожа на чопорного строгого секретаря Маккейна, больше на распутную девку, потому что ей очень идет этот стыдливый румянец, обкусанные красные губы, блестящие глаза и растрепанные волосы. Ей идет быть такой небрежно-сексуальной. За маской благовоспитанной леди ведь на самом деле скрывается чувственная, страстная любовница, так ведь?

– Пожалуйста… – она подняла голову, заглядывая ему в глаза.

О, напрасно. Сейчас ее вид и вовсе рвет ему крышу.

Нейл растворился в этих глазах, наполненных слезами. Когда он будет брать ее первый раз, она тоже будет смотреть на него вот так – умоляюще, как на победителя. Это так чертовски горячо.

Обхватив ее подбородок, он лишь прошелся подушечкой большого пальца по ее губам. Сухие. Горячие.

О, боги.

– Оближи.

Признаться, он не планировал доводить до такого сегодня. Это их первая полноценная встреча, не считая той сцены в доме Маклин. Нейл уже низко пал в ее глазах, но, кажется, стремился спуститься в самый ад.

– Господин Олсен…

«Господин»… в ее устах это звучит так эротично. Или просто кровь так сильно бьет ему в голову?

Мягко надавив ей на губы, он заставил нахалку слегка их распахнуть, а затем проник пальцем ей в рот, скользнул по мягкому, теплому язычку. Влажно.

Пока можно только смотреть на это, Нейл. Не вздумай целовать.

Палец заскользил между ее губ, и Олсен тихо зашипел. Он никогда не обхаживал женщин, не церемонился, не добивался их расположения. Не завоевывал и, тем более, не принуждал. Но с этой малышкой он был готов делать все это с утроенной силой, если хоть когда-нибудь она будет отдаваться ему с желанием.

– А ты горячая штучка, Митчелл, – усмехнулся он.

Девушка резко дернула головой, будто его слова вывели ее из ступора. Она прижала к губам тыльную сторону ладони, ошарашенно притихнув, и тяжело дышала, будто пытаясь прийти в себя, после того, что он сотворил.

Это были ухаживания не ее уровня, определенно. Она и в страшном сне не могла представить, что хоть один мужчина будет касаться ее так. Так!

– Вот теперь ты усвоила урок, – произнес Олсен, скрывая то, что и он сам часто и глубоко дышит, напитывая легкие запахом лаванды, что он на грани того, чтобы стать нежным и пушистым щенком в ее руках. – В следующий раз там окажется мой член.

Она сверкнула глазами, и Нейл восхищенно усмехнулся.

Не сломлена. Все так же горда, зла и неприступна. Все так же сильно желанна им.

Какая ты интересная, Эвелина Митчелл. Раскрывать тебя, избавляя от всей этой ханжеской, благопристойной шелухи, оказывается большое удовольствие.

Глава 12

Во всем мире не нашлось бы столько ненависти, сколько бушевало в моем сердце. Подумать только, насколько низменны все желания этого дракона! Он планировал лишить меня всего: свободы, работы, моего «я». О, я найду возможность сполна отомстить за все, что он со мной сделал!

– Постарайся больше не портить мои вещи, Митчелл, – отчеканил он, поглядывая в мою сторону.

Вещи? Он хотел сказать – безвкусицу, что болталась на вешалках в шкафу?

Я фыркнула.

На мужских губах мелькнула самодовольная улыбка. Олсен вытянул из-под ремня рубашку и одним мужским движением стянул ее через голову, демонстрируя подтянутый жилистый торс.

– Ваши рубашки, господин Олсен, просто смехотворны! – выпалила я, отворачиваясь.

Жгучий стыд опалил мои щеки. Олсен лишен добродетели. Никаких приличий, морали, такта и банального воспитания! Он просто мужлан! Грязный развратник!

– Это оскорбление, Митчелл?

Я готова была рычать от злости, но единственное, на что хватило выдержки, бросить:

– Это констатация факта!

– Приготовь еще парочку таких острот, чтобы вечером я с тобой хорошенько развлекся.

Подонок.

Он прошел мимо, закинув на плечо полотенце. Его огненные волосы вульгарно смотрелись на белой коже, под которой играли мускулы.

– Сколько вы собрались меня здесь держать? – просипела я. – Говорю вам в последний раз, это незаконно. Я знаю свои права!

– Твои права заканчиваются там, где начинаются мои, Митчелл, – бросил он беспечно, открывая узкую дверцу, за которой таилась ванная комната. – Попробуешь сбежать, я лично за тобой приду, где бы ты ни находилась. Разозлишь меня, сделаю своей. Это недолго.

Я заскребла ногтями по подлокотникам, потому что хотелось орать от злости.

Он бросил через плечо взгляд, полный превосходства:

– Тебе все понятно, малышка?

– Да.

Дверь за ним закрылась, и я пригнулась к коленям, закусила ткань юбки и зарычала. Хотелось рыдать. Но больше крушить здесь все.

Быть чьей-то собственностью претило моей природе. Я всегда обладала свободой. Мои родители гордились тем, что я окончила университет, получила отличную работу и была самостоятельной, рассудительной и ответственной девушкой. Конечно, они переживали, что я работаю на дракона, живу с ним под одной крышей и выполняю абсолютно все, что он мне поручает, но за пять лет они привыкли.

И я привыкла.

Да, я была влюблена в Александра Маккейна и, наверняка, до самой старости довольствовалась бы ролью его секретаря. Мне было достаточно быть с ним рядом, видеть его каждый день, говорить с ним. Он никогда не переступал грань, был терпелив со мной, добр и порядочен…