Сто причин моей (не) любви

– Ну… пожалуй, так.

– В чем тогда проблема?

Этот вопрос вышибает из меня воздух. Будто все так просто.

– Ни в чем. Просто ваш интерес ко мне из-за метки.

– И?

– Вот, – как будто это «вот» заставит Олсена от меня отстать. – Между нами нет любви.

– Митчелл, – он проговорил это сквозь зубы: – У меня будет секс или нет, в конце концов? Ты держишь меня голодным уже несколько дней.

– Ну… – я готова грохнуться в обморок от стыда и неловкости, на самом деле.

– Давай, включи зануду и скажи, что я негодяй.

Обидно.

Ему плевать на меня. Я просто женщина, которую он вынужден хотеть и считаться с моими желаниями, иначе бы уже поступил так, как поступал всегда – попросту принудил.

– Долго еще будешь бегать от правды? – спросил он. – Все может быть проще.

– Проще?

– Я сам решу все твои проблемы. И с Лесли, и с артефактом. Не обязательно быть холодной сукой.

Да что он обо мне знает?

Я сама строила свою жизнь, а теперь он предлагает пустить все на самотек? И стать кем – безвольной самкой для его дракона?

– Господин Олсен…

– Достала, Митчелл, – вздохнул он. – Женщиной можешь побыть?

А вот это наглость.

И меня обжигает ревность, потому что рядом с Нейлом прекрасный пример женственности – леди Эмилин. А я далека от таких идеалов – я скучный секретарь. Сухарь. И мне при всем желании недостает страстности.

– А вы – джентльменом, – зашипела я в лицо Олсену. – Хоть на долю секунды? Или порядочным. Или… воспитанным. Чуть. Слегка.

Его улыбка опаляет, словно пламя опаляет крылья бабочки. Мне кажется, я вхожу в крутое пике. Жар мужского тела притягивает, и это сложно игнорировать. И почти невозможно противиться тому, что хочется поцеловать его в шею, вдыхая потрясающий запах его парфюма. А в голове одна за другой вспыхивают преступные мысли о его крепком сильном теле, о жестко вычерченных мышцах, о косых линиях пресса и темных волосках, тянущихся от пупка ниже.

Я сглотнула, ощущая, что краснею.

– Отпустите, – снова сглатываю, – пора возвращаться…

Нейл равнодушно смотрит за тем, как я вырываюсь. Его улыбка по-прежнему ледяная, злая и бездушная.

– С тобой нужно не так, правда, Митчелл? – он ловит мой смущенный и горящий злостью взгляд.

– Прекратите.

– Ну, конечно, – Нейл преспокойно перехватывает мои руки, вжимает мои ладони в перила. – Хочешь так?

– Пусти.

Но вместо того, чтобы послушно исполнить этот приказ, он впивается губами мне в шею и яростно целует, а затем всасывает кожу и шипит: «Привыкай, Митчелл». С моих губ срывается стон злости и… блаженства. Я сладко зажмуриваюсь – только бы это закончилось... или продолжалось бесконечно.

– Нравится, Митчелл?

Горячий рот клеймит меня поцелуями, и я запрокидываю голову, открывая беззащитную шею, позволяя метить меня – так грубо, чтобы остались следы.

– Еще, малышка? – шепчет Нейл. – Хочешь еще?

Голова кружится, а тело наполняется желанием. Нейл отпускает мои руки, и я бесстыдно и жадно прикасаюсь к его одежде, и тихо скулю, ощущая под ладонями, какой он сильный и крепкий. Кончики пальцев цепляются за ворот его рубашки, а затем скользят по его шее к подбородку.

Наконец, наши губы встречаются, и я не могу сдержать стона наслаждения. Нейл отрывает меня от перил и рывком сажает на них, а я обхватываю его за шею, путаясь в его длинных волнистых волосах. Мои ладони перемещаются на его щеки, а язык проникает в его рот. Мужчина делает короткий вдох, придвигая меня ближе.

Мы не сразу слышим хруст веток – поворачиваем головы, нехотя разрывая поцелуй.

На дорожке, ведущей к беседке, стоит Эмилин. В ее глазах дрожат слезы, она бледна. Отшатнувшись, она пускается прочь так неловко, что путается в собственной юбке. Я слышу, как она всхлипывает.

– Черт, – шипит Нейл ругательство и становится мрачным и серьезным.

Глава 17

«Возьми меня. Я так хочу тебя, Нейл. Хочу, как угодно», – вот, что она должна была сказать, чтобы он не думал идти вслед за Эмилин.

Он не хотел, чтобы сестра увидела его с другой женщиной. Уж точно его не красило, что он приставал к секретарю ее жениха после того, как Эмилин призналась ему в любви и сейчас больше, чем когда-либо, нуждалась в его поддержке. Он должен был пойти за ней хотя бы для того, чтоб утешить. И сказать, что тоже испытывает к ней чувства. Какие, правда, он и сам не знал.

В общем, Митчелл бы стоило приложить массу усилий, чтобы его удержать, но она лишь отпрянула, вытирая губы с видом полного презрения и стыда. Она потупила взор и озадаченно закусила губу, будто допустила досадную ошибку. Эта растяпа всерьез принялась отталкивать Нейла, а должна была просто признаться, что хочет продолжить. Хочет ведь. Очень хочет. И стыдиться этого.

Она опустила голову, пытаясь скрыть лицо. Хорошая тактика, конечно. Но что это за выражение скорби и вселенского страдания? Олсен не настолько мягок, чтобы это все терпеть. Он вынужден с ней считаться и возиться с ее чувствами и желаниями, с ее идиотской любовью к Лесли, принципами и сраным жеманством, которое ему поперек горла. Он, конечно, не из тех, кто истязает женщин, но эту белобрысую девку хочется наказать. И, возможно, заставить нуждаться в нем. Чтобы в ногах валялась, чтобы лезла ему в штаны и просила о снисхождении, чтобы умоляла ее трахнуть. И он, разумеется, снизойдет. И сделает это максимально грязно и жестко, чтобы уж точно оправдать клеймо подонка, которое она на него навесила. И ему плевать, насколько это подло.

– Послушай, малышка, – зло усмехнулся он, наблюдая, как она надсадно дышит, – меня это на хрен не устраивает.

– Меня тоже, – раздался ее тихий подавленный бубнеж.

Нейл оглядел ее с ног до головы: бессменная жилетка, строгая рубашка и длинная безобразная юбка. Порвать бы все это, а после переодеть по своему вкусу. И прическу сменить. Его раздражают эти туго зачесанные светлые волосы, и никаких тебе завитков и игриво выпавших прядей. Лицо без грамма косметики. Митчелл скучная и правильная. И это злит. Нейл разденет ее донага и единственное, что будет ее украшать – метка на ее груди и следы его губ и рук. Он не выпустит ее из постели, пока не устанет. А он редко устает.

– У нас проблема в отношениях, Митчелл.

– У нас нет отношений, – отрезала она.

Чертова заучка. Синий чулок.

Нейл сдержал порыв взять ее за лицо, чтобы заглянуть в эти глупые глаза, полные упрямства. Хотелось спросить: «Какого дьявола ты так выпендриваешься, маленькая ослица?»

– То есть я должен впрягаться во всякое дерьмо из-за тебя просто так? – спросил он.

– Это называется быть джентльменом, господин Олсен. Вы бы это знали, если были бы правильно воспитаны.

Твою мать.

Воспитан? Кем? Приютскими пацанами? Голодом? Войной? Кровью и предательством?

Его едва не трясло от ярости. Или ревности. Или… он плохо понимал, но его раздирало изнутри. И единственное, что успокоило бы – ее податливое тело, жадные мягкие губы, эта полная сладкая грудь и горячее проникновение, ее стоны. Он хочет это услышать. В ее исполнении. Хочет сорвать с нее маску сдержанности и, наконец, увидеть, что под ней.

Но Митчелл сопротивляется так яростно, будто он не просто ей противен, а, по меньшей мере, чем-то заразен.