Сто причин моей (не) любви

Всхлипываю, взбегая по лестнице, а следом раздаются размеренные, но неотвратимые шаги. И их обладатель молчит, но идет по моим следам, как охотник за дичью. Я врезаюсь в дверь, хватаюсь за ручку, чтобы скрыться за ней от погони – тщетно! Ладонь Нейла врезается в дверное полотно. А я все дергаю за ручку, стоя к дракону спиной, и чувствую, как разъяренно он дышит.

– Ты плачешь, Митчелл? – вдруг спрашивает резко и как-то болезненно.

– Нет, – упрямо качаю головой.

– Ты плачешь, Митчелл. Это не вопрос.

– Я сейчас переоденусь и вернусь. Я не хотела… не должна была… В общем, я просто подумала… Ох, - и сжала дрожащие руки в кулаки, не решаясь даже развернуться, чтобы посмотреть на него, – не думайте, что я не верну вам все эти деньги. За вещи. Я не бедная и…

Я чувствую, как Нейл касается лицом моих волос и горячо шепчет:

– Заткнись… Проклятье, замолчи… Митчелл… – сглатывает: – Ты красивая. Я не ожидал. Ты… черт, – и проводит ладонью вдоль моего позвоночника, по спине: – Восхитительна.

Упрямо стискиваю зубы.

– Знаешь, Митчелл, – и Нейл вдруг смеется: – Мне на удивление нравится не только раздевать тебя, но и одевать. Не думал, что тратить деньги может быть так приятно. И куда я девал их раньше, если есть ты?

– Я верну, я же…

– Это даже оскорбительно, – усмехается, – твое упрямство, граничащее с издевкой. Обычно женщины охотно берут у меня деньги.

Я быстро украдкой стираю слезы и разворачиваюсь, придавая себе невозмутимый вид. И – в дребезги! Едва встречаюсь взглядом с его лукавыми, прищуренными и слегка одурманенными желанием глазами, когда втягиваю носом запах его тела, когда ощущаю, как он близко – все теряет смысл.

Хочу.

Нужно.

Сейчас.

– Малышка, – шепчет он, обхватывая ладонью мою щеку, проводя пальцем по моим влажным губам.

– Господин Олсен! – раздается разгневанный голос моей матери.

– М? – Нейл поворачивает голову, – да, госпожа Митчелл? – при этом его рука все еще касается моего лица: – Вам все понравилось, надеюсь? Возвращайтесь, пожалуйста, в гостиную.

– Отпустите мою дочь! – возмущенно и изумленно говорит мама.

– Кого? А-а, – он убирает руку. – Мы просто разговаривали, – и снова смотрит на меня: – Правда, моя крошка?

Провалиться бы на этом месте!

– Как вам не совестно, господин Олсен, – оскорбленно говорит мама.

Ему ничуть не совестно, а я готова сгореть со стыда. Никогда раньше я не давала родителям повода усомниться в моей разумности, а сейчас они, наверно, не знают, что и думать.

– Порядочные джентльмены сначала делают предложение девушке и, только получив согласие, ведут себя подобным образом, – нравоучительно продолжает госпожа Митчелл, отчего взгляд Нейла становится все веселее.

– Я не делаю предложений дважды, – Олсен убирает руки в карманы.

Отказать в браке дракону – это величайшая глупость. Но большая нелепица – вообще, допустить, что дракон, пусть и полукровка, женится на человеческой девушке. Кажется, мама сильно озадачена этим положением вещей. Теперь ее осуждающий взгляд направлен в мою сторону.

– Мама, господин Олсен помогает нам, – говорю я слегка осипшим голосом. – Мы в большой опасности из-за некоторых разногласий с лордом Лесли, но, когда все закончится, господин Олсен будет жить своей жизнью, а мы своей. Причина нашего с ним общения – это наличие метки истинности. Больше нас ничего не связывает.

Нейл привалился плечом к стене, лениво все это слушая. И его зловещая улыбка свидетельствовала лишь о том, что он злился.

– Хорошо, Митчелл, – проговорил он. – Мы, конечно, пойдем каждый своей дорогой, но кое-что ты для меня сделаешь, – и эта улыбка превратилась в оскал: – Поговорим об этом после завтрака.

***

Небо снова хмурилось, а на улице поднялся ветер. Но несмотря на непогоду, я иду за Нейлом в сад, где мы можем поговорить. Мы странно бредем по извилистым дорожкам и молчим, несмотря на то что вышли обсудить что-то очень важное. И наши руки почему-то тянуться друг к другу, а пальцы снова переплетаются – без этого холодный ветер выдувает из меня душу.

– Кто ухаживает за садом? – вижу красивые кустовые розы, алые бутоны которых трепет шквалистый порыв.

– Грейм.

– Он один справляется с целым домом?

– Я хорошо ему плачу. Точно больше, чем тебе платил Маккейн, – и улыбается: – Даже не спросишь, сколько именно?

Я фыркаю, демонстрируя полное безразличие. Мы некоторое время молчим, а затем я закатываю глаза:

– Ладно. Сколько?

– Семьсот драконов.

Я давлюсь воздухом, но пытаюсь сделать вид, что это нисколько меня не задевает.

– Вы расточительны, господин Олсен, – вырывается все-таки.

– Я слишком хорошо знаю, какую цену имеет то, что у меня есть. Поверь, я никому не переплачиваю, и никто не может меня обмануть.

Нейл притягивает меня к себе, когда налетает очередной порыв ветра. Наши волосы переплетаются, спутываются. Я охотно прячусь, прижимаясь к его груди, но настает затишье, и я снова отстраняюсь.

Между нами устанавливается хрупкий мир. Лживый мир, заменяющий нечто иное – жадные ладони жмутся друг к другу, рождая приятную дрожь. Мы оба делаем вид, что этого нет.

И почему-то не стремимся говорить о том, о чем должны. Нейл срывает розу, но держит в руке, и я сама забираю.

– Ты сказала, я должен подарить тебе цветы, – он выглядит смущенным, что совершенно ему не свойственно. – Это впервые, Митчелл… я никогда не дарил женщинам цветы.

– Можно сказать, я у тебя ее отняла, – и я сама прижимаюсь к нему, когда налетает ветер, и хрупкую розу тоже спасаю. – А ведь у тебя непросто что-то отнять, правда? Я могу собой гордиться?

Он молчит, и я поднимаю голову.

Ветер беснуется вокруг – настоящий ураган!

А мы с Нейлом стоим и смотрим друг на друга. Его пальцы слегка сжимают мою руку, он не хочет отпускать. И я льну к нему, закрываю глаза и потираюсь щекой о его грудь.

– Нейл.

– Что, Митчелл?

– Я не смогу долго…

– Что? – переспрашивает с напряжением.

– …быть без тебя, – метка на груди стремительно теплеет: – И с тобой не могу.

Он опускает голову и целует меня в макушку.

– Скоро все закончится, Митчелл.