Стойкость

– Я видел, как ты одевала эти клочки, когда собиралась, и мне захотелось отшлепать тебя по заднице за то, что ты носишь что-то такое сексуальное рядом с моими братьями.

Он отодвигает мокрую ткань в сторону и облизывает мою голую кожу.

– Снять их с тебя - это все, о чем я мог думать с тех пор, как увидел, как ты одеваешь их на свои красивые ноги.

– Я позволю тебе их снять.

– Если я это сделаю, то трахну тебя у этой стены. Твоей спине будет тяжко.

– Сделай это.

Джейми стягивает мокрое кружево вниз по моим ногам, и я держу его за плечи, выходя из них по одной ноге за раз.

– Я давно хотел трахнуть тебя, пока ты на каблуках. Мне особенно нравится, как они обвиваются вокруг твоих лодыжек. Они говорят со мной. Услышав его слова, я начинаю смеяться.

– И что же они говорят?

– Ты хочешь чувствовать себя сексуальной. Выглядеть сексуально. И поверь мне. Так оно и есть, - замечает он.

В конце концов, это стоило затраченных усилий. Джейми выпрямляется и расстегивает молнию на брюках.

– Я не знал, что можно так сильно хотеть кого-то.

Когда он заканчивает, он подходит и хватает мое лицо так, что его ладони прижаты к моим щекам.

– Ты занимаешь все мои мысли, Мак. Я все время думаю о тебе.

– Я тоже все время думаю о тебе.

Он быстро целует меня в губы, прежде чем схватить сзади за бедра и приподнять. Я обнимаю его за плечи и крепко сжимаю, когда он приставляет член у моего входа. А потом скользит внутрь меня. Наполняет меня.

– Черт, Мак. Так хорошо.

Моя спина сильно прижата к стене, и мой позвоночник ударяется о нее каждый раз, когда Джейми толкается в меня. У меня определенно останутся следы от этих занятий любовью.

– Я делаю тебе больно?

Я качаю головой.

– Всё хорошо. Продолжай.

Он так и делает. Толчки Джейми становятся быстрее. Сильнее. Глубже.

– О, черт. Я близко.

Джейми прижимает меня к стене и толкается в последний раз. Жестко.

Он прижимает меня к стене, прислоняясь своим лбом к моему, его глаза пристально смотрят на меня.

– Я люблю тебя, Мак. Так. Блядь. Сильно.

Он не пьян. Утром он не возьмет свои слова обратно. Он действительно любит меня. Я касаюсь руками его лица.

– Я тоже тебя люблю. Я даже не могу сказать как сильно.

Джейми открывает рот, чтобы что-то сказать, но останавливается. Что он хочет сказать?

– Не делай этого. Скажи мне, что происходит у тебя в голове.

– Я много думал о нас. У меня есть кое-что, что я хочу тебе сказать, но подсобка в Дункане - это не то место, где я хочу разговораривать об этом.

О чем он думал? Что он решил? Что он хочет мне сказать?

– Ты не можешь так поступить со мной: сказать, что ты думал о нас и тебе есть что мне сказать, но не говоришь.

– Поговорим, когда вернемся домой.

– Джейми! Я умираю здесь на твоих глазах.

Он опускает мои ноги, и они так дрожат, что мне приходится держать его за плечи, чтобы не упасть.

– Видишь? Ты буквально сделал мои ноги слабыми. Я умираю.

Он смеется и хватает за подол платья, чтобы натянуть его на бедра.

– Это даст тебе пищу для размышлений, пока братья будут преследовать тебя сегодня вечером.

Это жестоко и бесчеловечно.

– Если бы я не была с Уэстлин, мы бы уехали сейчас.

– Я в этом не сомневаюсь.

Он застегивает молнию и пуговицу на брюках, а затем поднимает мои трусики с пола и засовывает их в карман.

– Я оставлю их у себя на всякий случай.

Мокрое платье и никаких трусиков? Мне не особо это нравится.

– Где ты был в баре? Я тебя не видела.

Он словно возник из ниоткуда.

– Я был поблизости, наблюдал за происходящим. И именно там я буду, когда ты закончишь приводить себя в порядок, - он быстро целует меня в губы.
– Я не хочу, чтобы ты вытирала всю мою сперму. Оставь немного. Джейми иногда выражает странную смесь плотских и первобытных потребностей.

– Даже если я вытеру все это, она все еще внутри меня.

Сперма Джейми. Внутри меня. Где рождаются дети. Я не могу выбросить это из головы с тех пор, как Уэстлин предложила мне забеременеть.

– Ммм. Мне действительно нравится оставлять её в тебе.

– Иногда ты бываешь очень грубым.

– Не притворяйся, что обиделась. Тебе это нравится.

Я пожимаю плечами.

– Может быть.

Определенно.

– Готова вернуться туда и дать отпор своим поклонникам?

– Я бы предпочла поехать домой и поговорить, но не думаю, что это возможно.

– Ах, эта неизвестность. И как ты только выживешь?

Я выпячиваю нижнюю губу.

– Угу, какой же ты злой. Сделай это для меня. Скажи снова, что любишь меня.

– Я.

Поцелуй.

– Люблю.

Поцелуй.

– Тебя.

Поцелуй.

– Мак.

Поцелуй.

Он держит мое лицо и, глядя мне прямо в глаза, говорит:

– Я люблю тебя. А теперь скажи мне, что ты тоже меня любишь, чтобы я мог выжить, наблюдая, как эти ублюдки соревнуются за тебя.

– Я люблю тебя, док.

Он целует меня в последний раз. Мой прощальный поцелуй.

– Ты выйдешь первой. Если кто-нибудь увидит, как ты выходишь из этой комнаты, посмейся и спроси, где находится туалет, как будто ты заблудилась.

– Поняла.

Я иду в дамскую комнату и оцениваю свое платье. Его невозможно спасти, мокрый беспорядок, но оно черное, так что, надеюсь, не так уж и заметно. Я убираю другой мокрый беспорядок и возвращаюсь к столу, где меня ждет новый ржавый гвоздь.

– Я вижу, Грир ухитрилась не пролить этот.

– Ну и стерва. С твоим платьем всё настолько плохо, что нам нужно уйти?

Я мокрая и липкая, что сделало его вдвойне мокрым и липким. И неудобным. Но я не могу бросить Уэстлин.