Стойкость

– Что мы знаем: их вывели из "Дункана", надели капюшоны и силой усадили в черный лимузин, направлявшийся на север. Мы отследили оба телефона до резиденции на севере Эдинбурга. Мы считаем, что именно сюда они увезли Уэстлин и Эллисон.

– Такое чувство, что они не стали бы выбрасывать телефоны. Они должны знать, что мы отследим их.

– В сообщении они сказали не приходить за Уэстлин и Эллисон, иначе они умрут. Думаю, они ожидают, что мы прислушаемся к их предупреждению, поэтому они не беспокоятся о том, что мы отследим их местоположение.

– Я только что потеряла мужа. Я не могу потерять и дочь.

Торри Брекенридж не чувствительная и не нежная женщина. Она не проявляет эмоций, но сейчас - исключение. Это первый раз, когда я вижу ее расстроенной из-за чего-то, кроме нее самой.

Я кладу руку ей на плечо.

– Все будет хорошо, мама. Мы вернем их обратно.

Мама отстраняется от меня.

– Это твоя вина. Ты должен был защитить свою сестру.

Мама набрасывается, ничего удивительного.

– Я знаю, и мне очень жаль. Но я старался, мама.

– Твой отец был прав. Ты ничего не стоишь. Ты всегда будешь бесполезен для своих сестер и меня.

Какого черта? Неужели ей все равно, что в меня стреляли? Что меня могли убить? У меня никогда не было близких отношений с матерью, и не потому, что я этого не хотел или не пытался. Она сделала это невозможным, поэтому я сдался после многих лет безответной любви. Все, что я вижу, это движущуюся по полу красную полоску, когда Изабель идет за моей мамой и бьет ее по лицу ладонью.

– Ах ты сука! В твоего сына стреляли, он пытался спасти этих женщин. Его могли убить.

Мама расправляет плечи, пытаясь вернуть себе достоинство.

– Выстрел с чистым выходным отверстием. Ничего жизненно важного задето. С ним все будет в порядке. Я слышала, как Таггарт сказал это после того, как осмотрел его.

– Позволь мне сказать тебе кое-что, Торри. Это ты бесполезна. Ты берешь, берешь, берешь и никогда ничего не даешь взамен. Единственная стоящая вещь, которую ты когда-либо делала, это выносила и родила Джейми и девочек. И ты все время злилась из-за этого.

– Я вышла замуж за лидера и родила ему сына, как он и хотел. Я выполнила свой долг как жена Абрама. Джеймс должен был вести нас, чтобы он мог принести честь своему отцу и мне. Не прислуживать.

– Лучшие лидеры - это слуги, но вы с Абрамом никогда этого не понимали. Ты была слишком занята, беспокоясь об иерархии. Путь, который выбрал Джейми, заслуживает уважения. Работа врачом - залог нашего братства. Кроме того, он все еще занимает свое место в Совете.

Изабель показывает пару пальцев.

– Он играет не одну, а две очень важные роли.

– Ты бы чувствовала то же самое, что и я, если бы Синклер выбрал этот путь.

Разборки Изабель и моей мамы прерываются, когда в моем кармане играет рингтон Эллисон.

– Они звонят.

Меня переполняет смесь эмоций - облегчение, потому что они вступают в контакт, но я на грани, потому что боюсь того, что мы услышим.

Тан подходит, чтобы ответить на звонок.

– Это Тан Брекенридж.

Он расхаживает по платформе взад и вперед, прислушиваясь к тому, что говорит звонивший. Я едва могу дышать.

– Мы знаем, что у Ордена появился новый лидер.

– Ты причинил им вред?

– Что у тебя на уме?

– Когда и где?

– Сколько нам ждать?

– Мой совет и я будем ждать.

Тан заканчивает разговор и выходит на середину платформы.

– Новые лидеры ордена попросили о встрече с нами. Они хотят обсудить вражду между братством и орденом.

Обсудить вражду? Меня не волнует эта вражда.

– Они вернут Уэстлин и Эллисон?

Это все, что меня сейчас волнует.

– Нет.

– Это подстава, папа, - выкрикивает Митч.

– Должно быть. Орден никогда не обращался к нам ни с чем, кроме злобы.

– Я не думаю, что это так. Новые лидеры - муж и сын Арабеллы Гривз Хендри. Их интересы отличаются от интересов Торренса.

Я понятия не имею, кто эти новые лидеры, но они присоединились к ордену - источнику такой боли для моего народа. А теперь еще и для меня.

– Откуда нам знать, что мы не попадем в ловушку?
– спрашивает Син.

– Потому что в знак доброй воли они приедут сюда на встречу. Они знают, что мы не причиним им вреда. Если мы это сделаем, это будет означать верную смерть для Уэстлин и Эллисон. Они скоро будут здесь, поэтому мне нужно, чтобы все, за исключением Изабель, совета и охранников, очистили территорию.

– Уэстлин - моя дочь. Я никуда не уйду.

– Ты ходишь по тонкому льду, Торри.

Терпению Тана по отношению к моей матери приходит конец.

– У меня есть право сидеть на месте Абрама и вести переговоры о ее возвращении.

Мама всегда была из тех, кто заставляет тебя ставить ее на место. И сейчас не исключение.

– Нет. Ты не имеешь на это права. Я занимаю место отца. Оно мое. Я буду сидеть рядом с Таном и Сином, чтобы помочь в переговорах о возвращении Уэстлин. Твоя задача - заткнуться и пойти домой, ждать с Эванной.

Мама открывает рот, чтобы ответить, но я перебиваю ее:

– И я люблю Эллисон Макалистер. Я собираюсь сделать ее своей женой, когда все это закончится...если она примет меня после всего этого.

– Любишь ее? Американскую аутсайдершу? Ты просто дурак. Ты же врач. Ты не дерешься. Ты не приносишь чести семье. А теперь ты хочешь вступить в невыгодный брак, - качает головой мама.
– Если ты женишься на ней, ты больше мне не сын.

С таким ультиматумом мое решение дается легко.

– Ты всегда была слишком озабочена тем, чтобы быть женой лидера, чтобы быть мне матерью. За то короткое время, что мы были вместе, Эллисон любила меня больше, чем ты за всю мою жизнь.

– Ты предпочитаешь ее нашей семье?

Эллисон будет моей семьей.

– Я предпочитаю ее тебе.

– Ты для меня мертв. Я отрекаюсь от тебя как от своего сына.

Она отворачивается и идет к входной двери.

– Тан, я буду дома и буду ждать от тебя вестей о возвращении моей дочери.

Моя мать только что отреклась от меня, и, как ни странно, я не печалюсь об этом. Я уверен, что ее отсутствие в моей жизни не будет ощущаться как потеря. Какое облегчение. Больше никакой критики. Больше никакого неодобрения. Больше никаких осуждений. Это освобождение. Как и мое заявление о любви к Эллисон. Я слышу шепот о нас с Эллисон, и мне все равно. Я готов сделать все, чтобы она стала моей навсегда.