Страна Тюрягия

Уже упоминавшимися Правилами применения норм суточного довольствия предусмотрено (п. 11), что заключённые ростом выше 190 см могут получать 1,5 нормы суточного питания, однако оговорены следующие существенные условия:

– только работающий и только выполняющий норму выработки высокий зэк имеет право на 1,5 пайки;

– он должен хорошо себя вести;

– должно быть заключение врача о том, что еды ему мало;

– и, наконец, окончательное решение о выдаче доппайка зависит от «усмотрения администрации».

Издевательство над физической природой человека в изощрённой форме, закреплённое некими правилами, всегда было одним из способов подавления его нравственных устоев.

Варлам Шаламов описывает эпизод, когда сидевший с ним вместе в 1938—1939 годах по 58-й статье известный и заслуженный коминтерновец, от одного взгляда которого чуть ли не распадались империалистические державы, служил шестёркой у какого-то пахана и, будучи по совместительству его женой, исполнял соответствующие обязанности. И как-то после исполнения таких обязанностей пахан милостиво разрешил грозе империалистов вылизать за ним тарелку. Он сам, Шаламов, не смог выдержать этого зрелища, отошёл и заплакал.

Согнуть можно любого, даже работающего послушного зэка ростом выше 190 см. Идиотских запретов для этого существует более, чем достаточно. Ещё больше можно напридумывать новых. И посмотрите, как это соотносится с красивыми словами заместителя министра, курирующего УИС, произнесёнными в Екатеринбурге в марте 1997 года на Всероссийском совещании руководителей УИН:

«Главный итог деятельности уголовно-исполнительной системы последних лет – это создание её новой правовой основы, отвечающей человеческим потребностям. Это пришло с практикой, наукой, закреплено Концепцией реорганизации УИС. В результате началось оздоровление отношений между осуждёнными и администрацией и, как следствие, обстановки в местах лишения свободы. Один из выводов, к которому мы пришли, – это построение отношений с осуждёнными на основе гуманных законов, что даёт значительно больший эффект, нежели практика надуманных запретов. И, наконец, другой вывод – разумное сочетание мер убеждения с мерами принуждения, карающими мерами».

Мы, со своей стороны, можем только грустно отметить, что высокий мужик на зоне мучается больше низкого или среднего. Для него получить пайку так же сложно, как и для ефрейтора Балоуна из «Похождений солдата Швейка», страдавшего природным обжорством. Он в ответ на вопрос: «Нельзя ли мне получить двойную порцию?» был засажен полковым врачом на два дня в лазарет на одну чашку чистого бульона в день. Если помните, поручик Лукаш за этот же природный дефект велел привязать бедного Балоуна на дворе около кухни на два часа, когда там будут раздавать гуляш, чтобы у него слюнки потекли, как у голодной суки, когда та околачивается возле колбасной.

Это, так сказать, насчет количества. А насчет качества еды писарь Ванек из тех же «Похождений» говаривал так: «Мёрзлый гуляш есть можно, но недолго, самое большее неделю. Из-за него наша девятая рота оставила окопы».

Не дай-то бог, чтобы наша «девятая рота» оставила свои окопы из-за негодной еды…

Сколько стоит накормить российские тюрьмы и колонии?

В 1996 году зэки объели бюджет на 1,3 триллиона (старых) рублей, в 1997 уже на 2,7 триллиона, – рост, в том числе, из-за инфляции. Но надо иметь в виду, что хроническое безденежье вынуждает местных начальников искать продукты подешевле, и им это удается. В среднем цена, по которой УИНы покупают еду для зэков, на 18—20% ниже госкомстатовской, среднеобобщённой по регионам России. Мука обходится им дешевле на 29%, крупа на 33%, рыба на 24%, соль на 33%, а чай аж на 52%, что и понятно: статистика «обобщает» индийский чай, а начальник зоны – краснодарский. Поэтому статистики считали, что на прокорм зэков на деле надо не 2,7, а 3,2 триллиона рублей.

Эти цифры и закладывались ГУИНом в смету, а там и в государственный бюджет, с добавкой к сумме так называемой «стоимости приготовления пищи», а это – доставка еды, зарплата поваров и посудомоев, свет, вода и тепло в столовых и т. д., в размере 20—22% от стоимости продуктов. И получается, что прокорм российской зоны в наше недавнее прошлое – на стыке ХХ и XXI веков, должен был обходиться федеральному бюджету, в деноминированных бумажках, примерно в четыре миллиарда рублей в год. С ума сойдёшь с таким количеством нулей.

Какой-нибудь идеалист, полагающий, что записанная в бюджете строчечка всегда и неуклонно превращается в денежный ручеёк, легко может высчитать, что среднесуточная стоимость питания одного зэка обыкновенного (zeka-vulgaris) составляла тогда 7,7 рубля в сутки (в Москве до финансового прикола в августе 1998 года такова была цена тарелки салатика из капусты в общепите). Еда для «простого» больного тянула на 8,8 рубля, больного тубика – 10,8 рублей, одного юниора – 17,5 рублей, зэка, занятого на тяжёлых работах – 9,4 рубля, а в среднем по всем категориям 8,9 рубля в день. При закупке же продуктов по низким ценам стоимость питания в сутки могла удерживаться, соответственно, на уровне 6,5 – 7,7 – 9,7 – 16,0 – 7,8 рубля, а в среднем 7,1 рубля в сутки (салатик). Общая сумма – 2,7 млрд. рублей, а с учётом затрат на приготовление пищи – 3,34 млрд.

Это, позвольте напомнить, мечты идеалиста. На самом деле заключённых в декабре 1998 года кормили на 67 копеек в день в СРЕДНЕМ. То есть кое-где и на меньшие суммы, хотя некоторые везунчики обжирались на целый рубль.

Почему-то вспоминается анекдот: сценка на кладбище, мужик спрашивает встречного, – кого, мол, хоронишь, тёщу? – Нет, жену. – Тоже неплохо. И нам с тобою, читатель, и зэку без разницы, 4 или 3,34 миллиарда рублей записаны в бюджет, цифры эти запредельные с точки зрения простого человеческого восприятия, особенно если бюджет никем не выполняется. Средний человек воспринимает только несколько самых необходимых вещей: 500 рублей зарплаты – это мало, 3 тысячи более или менее; 70 рублей за кило мяса дорого, а 20 – давай, неси. На 67 копеек выжить НЕЛЬЗЯ. А насчёт миллиардов, так здесь уже кончается и трагедия, и статистика, и начинается чёрт знает что. Поэтому 3,34 миллиарда – тоже неплохо, в мировом, так сказать, масштабе, в космическом.

Обосновать в правительстве или минфине потребность УИС в еде с раскладками по нормам, численности и ценам, в общем, не сложно. Другое дело, что господа министры, будь то Чубайс, Задорнов или кто другой, имея в виду финансирование собственных нужд (поездки за бугор с лекциями, издания страшно нужных человечеству книг, предвыборные кампании и прочие развлечения), могут не согласиться с такой постановкой вопроса, как это было при Лифшице, который утверждал ГУИНу смету содержания живых людей на уровне прошлого года, наплевав на прирост тюремного населения.

Короче, по минимальным нормам и по самым смешным ценам прокормить зоны стоит от 3-х до 4-х миллиардов рублей. Причём это – из ряда приоритетных расходов, первоочередных. Человек без воды, тепла, света и, соответственно, без еды вроде как совсем не человек или скоро перестанет им быть. А без табуретки или телевизора он прожить сможет (живём же мы с вами без походов по театрам), сломанную кровать можно починить, гуталин использовать 2-3 раза, выбитые стёкла в общаге заменить фанерой, сгоревшую стиральную машину или электропечь в столовой прикрутить пока верёвочкой, а газету перечитывать вслух раз в неделю. Голь на выдумки хитра.

Конечно, зона – это не только зарплата, еда и свет-газ. Надо, разумеется, на чём-то сидеть-лежать, на чём-то готовить пищу, стирать тряпки, надо культурно и физкультурно обслуживать зэков, перевозить их туда-сюда, обучать профессиям…

На всё это, учитывая теорию приоритетности, денег нет. Их не хватает даже на самую эту приоритетность. У Минфина взгляд строгий, а разговор короткий:

– В прошлом году вы уже потратили семь миллиардов, в том числе два на зарплату, три на еду и два на комбыт. Что же вы ещё хотите, товарищ?!