Страна золота - века, культуры, государства

Об этом торговом пути хорошо знали за тысячи километров от Судана — знали о его существовании, о расположенных на его берегах торговых городах. Но до самого XIX в. не было известно в Европе ни в каком направлении — на восток или на запад — он течет, ни куда впадает, образует ли самостоятельную речную систему или входит в число притоков таких рек, как Сенегал и даже Нил. История «поисков» Нигера, его исследования — одна из самых захватывающих и драматичных страниц развития географических знаний, заслуживающая особого рассказа. Но люди, жившие вдоль течения реки, с незапамятных времен использовали ее в своей хозяйственной деятельности. И вполне естественно, что с долиной Нигера оказалась тесно связана история и главных городских центров, и всех крупных политических организмов западносуданского средневековья, особенно таких, как Мали и Сонгай. Начинаясь на плато Фута-Джаллон в северо-западной части современной Гвинейской Республики, Нигер сначала течет на северо-восток. До малийского города Мопти почти параллельно Нигеру на протяжении нескольких сотен километров течет главный из его правых притоков — Бани. Здесь расположена так называемая внутренняя (или средняя) дельта Нигера: широкая низменная равнина, пересеченная множеством речных рукавов и проток. В дождливый сезон уровень воды поднимается больше чем на пять метров, и вся внутренняя дельта превращается как бы в одно громадное озеро, над которым возвышаются лишь отдельные селения и группы деревьев на вершинах холмов, не затопляемых половодьем. Сообщение между деревнями в это время года возможно только на лодках.

Вода стоит высоко с июля до декабря, потом начинает спадать. И на заливные луга, с которых она сошла, выгоняют пастись многочисленные стада коров, принадлежащие народу фульбе, который составляет основное население области Масина, прилегающей к внутренней дельте. Народ этот сыграл немалую роль в истории Западного Судана, неизменным и активным участником которой он был на протяжении почти тысячелетия. Нам еще не раз с ним придется встретиться на страницах этой книги.

После озер Дебо и Фагибин Нигер снова течет единым руслом. За городом Томбукту река постепенно меняет свое направление на восточное, а у Бурема круто поворачивает к юго-востоку. Уже на территории Нигерии, после впадения крупнейшего своего притока, реки Бенуэ, Нигер последний раз меняет направление течения — на этот раз на южное — и впадает в Гвинейский залив.

Все главные города Западного Судана: Дженне, Гао, Томбукту — возникли на берегах Нигера или его притоков. Прибрежные области издавна были важнейшим районом земледелия. С древнейших времен происходил на берегах Нигера обмен между кочевым скотоводческим населением Сахары и оседлыми земледельцами Сахеля и саванны. Ведь когда-то Сахара вовсе не была пустыней. По ее территории протекали многоводные реки, впадавшие в большие озера; здесь жили довольно многочисленные племена скотоводов и охотников. Об их жизни рассказывают тысячи наскальных изображений, которые разбросаны по всему огромному пространству Сахары. История открытия и изучения тех из них, что находятся на плато Тассили-н-Аджжер в алжирской части пустыни, составила содержание книги французского археолога и этнолога Анри Лота — книга эта читается как увлекательнейший роман [1] . Но обитатели будущей пустыни вовсе не ограничивались охотой и скотоводством. Археологические исследования, в особенности в западной части прилегающих к Сахаре сахельских районов современной Мавритании, обнаружили немало следов земледельческого хозяйства. Раскопки последних двух с половиной десятилетий позволяют нам по-новому взглянуть и на состав древнего населения этих районов, и на их взаимоотношения друг с другом. К тому же они еще раз показали, что хотя большая часть Мавритании, строго говоря, не относится к Западному Судану, однако же исторические судьбы ее обитателей всегда были неразрывно связаны с прошлым собственно суданских народов. Существовала определенная хозяйственно-культурная общность, которая лишь постепенно разрушалась по мере все усиливавшегося высыхания климата региона. Со временем иссякали реки, высыхали озера и колодцы, оскудевал животный мир. К естественным причинам наступления пустыни добавлялись порой и создаваемые деятельностью человека: слишком многочисленные стада вытаптывали растительность, открывая дорогу пескам, неподвижные раньше пески освобождало и многовековое использование все более редких деревьев и кустарников в качестве топлива. С этим население Сахары во все возрастающих масштабах сталкивается и в наши дни. Конечно, в интересующую нас в этой книге эпоху такое антропогенное, т.е. созданное деятельностью людей, воздействие ощущалось не в пример слабее, чем сегодня. Но начало его уходит далеко в глубину веков, хотя тогда, конечно, главную роль в исчезновении «зеленой Сахары» сыграли природные факторы.

1

Лот А. В поисках фресок Тассили. М., 1962.

Людям приходилось шаг за шагом отступать на окраины пустыни, к северу и к югу. На месте возделанных полей появлялась безводная сухая степь со скудной растительностью, место пастбищ занимали полностью опустыненные каменистые или песчаные пространства. Рождалась величайшая пустыня мира — Сахара, какой мы ее сегодня знаем.

Но даже появление пустыни на месте некогда плодородных степных просторов не смогло прекратить общение между людьми, оказавшимися в конце концов по разные ее стороны. Да к тому же высыхание климата было процессом долгим. Оно заняло по меньшей мере два с половиной тысячелетия, и человек, действуя методом проб и ошибок, сумел приспособиться к неблагоприятным переменам.

Связи между Северной Африкой и Суданом продолжали существовать. Конечно, преодолевать пустыню было очень нелегко и непросто. И все же обмен между кочевыми и оседлыми народами на окраинах пустыни никогда не прерывался надолго. А когда в начале I тысячелетия н.э. римлянами были ввезены в их североафриканские провинции верблюды, доставленные с Ближнего Востока, это намного облегчило такой обмен. Именно верблюд сделал возможным переход большого торгового каравана из Северной Африки в Западный Судан и обратно. И люди не замедлили воспользоваться новыми возможностями.

Кто рассказывает нам о средневековом Судане

Шли века. Контактов между Северной Африкой и Африкой Западной не могли разрушить никакие политические или военные перемены— а их было очень много — по обеим сторонам Сахары. С Суданом торговали карфагеняне, их сменили римляне, после распада Римской империи торговля перешла в руки купцов бывших римских провинций на южном берегу Средиземного моря. И наконец, в середине VII в. в Северной Африке появились арабские завоеватели. Вот с этого времени у нас возникает возможность получить хоть сколько-нибудь достоверные, т.е. поддающиеся проверке, сведения о странах и народах Западного Судана, основанные прямо или косвенно на свидетельствах очевидцев, людей, побывавших в этой части Африканского континента и общавшихся с ее обитателями.

Но это вовсе не означает, что до появления таких свидетельств не существовало других источников, по которым мы, люди конца XX в., можем составить себе представление о прошлом суданских народов.

Любой современный народ, особенно более или менее крупный, не мог возникнуть сразу. Он складывался веками из разных, часто очень и очень разных, небольших этнических объединений. Каждая такая группа приносила свою частичку в облик нового, более крупного объединения — облик социальный, культурный, антропологический. И нередко мы обнаруживаем у современных людей те или иные черты, восходящие к их предкам, жившим за много столетий до нашего времени. А главное — предки эти неизбежно оставляли после себя следы, материальные и нематериальные, вещественные памятники и историческую память народа, запечатленную в его преданиях.

Западная Африка не была в этом отношении исключением. Правда, когда четверть века назад писалась «Страна золота», автор вполне однозначно соотнес начало появления достоверных сообщений о средневековом Судане только с появлением на Севере континента арабов, все дальше и дальше на запад продвигавших границы «области ислама». И тогда это было оправданно: материальные памятники исторического прошлого Западного Судана были изучены совершенно недостаточно, серьезное археологическое изучение этого прошлого, по существу, только начиналось, да и сейчас остается сделать во много раз больше, чем уже было сделано. И историческое предание изучалось лишь отрывочно, без должной планомерности, и велись тогда эти работы с явно недостаточным размахом. Все это нисколько не умаляет заслуг тех ученых, которые занимались археологическими и фольклористическими исследованиями в Судане еще в 40-е и 50-е годы нашего столетия и даже раньше. Но общая картина изученности истории региона и его народов была именно такой: неполной, фрагментарной.

Однако с того времени многое переменилось в Африке. С возникновением на месте бывших колоний независимых государств стремительно рос интерес к подлинной, а не искаженной картине прошлого народов континента. Были разработаны крупномасштабные проекты исторических исследований, самыми крупными из которых стали восьмитомная «Всеобщая история Африки», издаваемая ЮНЕСКО, и «Кембриджская история Африки», тоже состоящая из восьми томов. Но и помимо этого в Западной Африке работали и работают в наши дни сотни африканских, французских, американских, польских и других археологов и специалистов по записи и изучению устного исторического предания. И результаты их нелегкого труда делают наши сегодняшние знания несравненно более богатыми и полными, так что сейчас уже нельзя было бы сказать, как в 60-е годы, что-де археологические материалы, например, занимают среди исторических источников, рассказывающих нам о средневековом Западном Судане, последнее по важности место.

Конечно, археологические исследования сопряжены здесь с определенными, специфичными, по существу, для всей Тропической Африки, трудностями. Прежде всего — потому что климатические условия Судана очень неблагоприятны для сохранения вещественных памятников прошедших времен. В дождливые сезоны все органические остатки быстро сгнивают, жилища и другие постройки, которые в Западной Африке возводят из дерева, глины и соломы, разрушаются. Невредимыми остаются лишь сооружения из обожженного кирпича — а их здесь очень и очень немного, они скорее редкое исключение, — керамические и стеклянные изделия, иногда изделия из металла. Но даже с такими ограничениями все эти находки имеют первостепенное научное значение. А в то же время в сухих районах Сахеля сохранность органических материалов иногда оказывается гораздо лучшей. Так произошло, например, на территории нынешней Мавритании, в таких ее областях, как Адрар, Тагант, Ход. Результаты проводившихся здесь раскопок, как уже говорилось, открыли совершенно новые, во многом неожиданные, перспективы для историков западносуданского средневековья. И нам еще предстоит поговорить об этих раскопках более подробно.

Заметно расширились и возможности использования исторического предания. Большинство народов Западного Судана не создали письменности для своих языков, и только немногие из них использовали слегка видоизмененное арабское письмо. Но вместо письменных памятников эти народы сберегли богатейшие сокровища устных рассказов о своем прошлом, о деяниях своих предков, о происхождении обычаев и традиций. Эти рассказы тщательно сохраняли специальные сказители, занимавшие видное место в обществе. Такая профессия была наследственной, и высшим достоинством считалась способность передать в неизменном виде легенды, полученные от отца, к которому они пришли от деда и т.д. К сожалению, записывать предание стали лишь сравнительно недавно, многое уже безвозвратно утрачено. Но и то, что сохранилось, дает историку порой бесценный материал. И если арабоязычные авторы показывают нам Судан таким, каким они его видели, приходя с восточной стороны, а европейцы — так, как они видели его с запада, то предание — единственный источник, основанный на видении Западного Судана, так сказать, изнутри, глазами людей самого описываемого общества. Такого подхода к событиям не могло быть ни у североафриканцев, ни у европейцев. И в этом-то как раз и заключена главная ценность западноафриканского исторического предания, устной исторической традиции.