Странная компания

 – Королевство, – строгим голосом поправили меня. – Тем более, что никого спасать и не надо.

 – А по–моему, в начале ты говорил нечто, совсем противоположное.

 – Мало ли, что я говорил!

 – Мало. Да ты рассказывай, рассказывай.

 Луис некоторое время помолчал и начал:

 – Это – долгая история, но…

 – Ничего, время у нас есть, – перебила я его.

 – Эжени, ты не даешь мне вставить ни слова!

 – Во–первых, Евгения…

 – А во–вторых?

 – Во–вторых, даю. Ты же сейчас говоришь.

 Луис молчал. Кажется, он медленно считал до десяти и обратно.

 – Итак, это – долгая история, – он с опаской взглянул на меня и, увидев, что я не произношу ни слова, удивленно спросил. – Эжени, ты меня слушаешь?

 – Разумеется, а что, незаметно?

 – Нет, ты ведь молчишь.

 – Вот так всегда: комментируешь – не нравится, не комментируешь – тоже.

 Тяжкий вздох был мне ответом. 

 * * * 

 – Пожалуй, начать надо с того, что лет двести назад действительно жил великий маг и предсказатель. Именно он предсказал многое из того, что произошло, происходит и, возможно, произойдет. Так уж повелось, что каждому вампиру при рождении предсказывают его судьбу…

 – А это не показывает некоторую фаталистичность ваших взглядов на мир? – не смогла удержаться я.

 – Не показывает. В этих пророчествах обычно дается несколько жизненных дорог, по которым ты можешь пойти.

 – Тогда, – я попыталась найти хоть какую–нибудь неувязочку, – в каком возрасте ты выбираешь, что тебе делать? В далеком розовом младенчестве, что ли?

 – Нет, когда становишься совершеннолетним, – усмехнулся Луис.

 – А это во сколько?

 – В двадцать.

 – А тебе сейчас…

 – Двадцать четыре.

 И тут, как всегда, в самое неподходящее время, в наш разговор встрял Франсуа:

 – Значит, ты самый старший среди нас троих, Луис, – и добавил, предугадывая мой вопрос. – Мне двадцать два.

 Это было сказано таким тоном, что я просто не могла не поспорить с ним:

 – С чего ты это взял? Быть может, я вам обоим в бабушки гожусь!

 – А тебе не кажется, что в таком случае ты слишком хорошо сохранилась для такого древнего возраста?

 – Ну… Так… Диета хорошая. Да и пластические операции, знаешь, какие чудеса делают. Вон, Алла Пугачева выглядит на все сто.

 Так и хотелось добавить «лет»…

 – Тогда, сколько же тебе лет, бабуся?

 Франсуа спросил это так насмешливо, что я чуть не ляпнула: «Семьсот сорок два годика на прошлой неделе исполнилось!», но я сдержалась и честно ответила:

 – Девятнадцать.

 – Вот это точно, древняя старуха, – расхохотались они, а передо мною возникла дилемма: кого из этих «прынцев» придушить первым? Так и не решив, я сказала:

 – Хорошо, вернемся к нашим баранам… К вам, то есть… Луис, так что ты говорил насчет разных путей? Это что, направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – сам помрешь, так, что ли?

 – Не совсем, – улыбнулся вампир, – предсказания, как таковые, записываются в специальные свитки, и когда их читаешь, то выбираешь, какое окончание нравится тебе больше всего. Моя судьба, по этим предсказаниям, была связана с судьбой короля Торенты, который будет как бы свергнут. Вся странность была именно в словах « как бы»… Но я мог бы не обращать на этого монарха внимания, просто жить, как жил. Тогда, если верить тем же самым предсказаниям, лет через пятьсот потомки узурпатора начали бы уничтожать всех «чудовищ»: вампиров, оборотней, драконов… За «чудовищами» последовали бы «волшебные народцы»: пикси, брауни, эльфы, гномы… Я мог бы пойти с вами и, сделав, что–то не так, погибнуть. Тогда «чудовищ» начали бы уничтожать через сто лет. А мог бы пойти с вами и, как и получилось, – победить. Что произойдет в этом случае – увы, – не известно.

 Н–нда. Когда Франсуа рассказал о своей жизни, я решила, что большей ахинеи просто вообразить невозможно. Теперь же, после истории Луиса, я поняла, что его рассказ еще ахинеистей.

 Некоторое время я подумывала о том, не стоит ли мне проверить, лжет ли Луис, но, посмотрев в его, такие честные, глаза, передумала.

 – Ладно, – задумчиво протянул Франсуа. – А почему ты тогда просто не рассказал об этом?

 – А ты бы мне поверил?

 – Глупый вопрос, – слегка раздраженно ответил король Торенты. – Конечно, нет.

 Наступившая тишина показалась мне настолько тягостной, что я попыталась перевести разговор в другое русло.

 – Слушай, Луис, в тот день, когда Франсуа чуть не съел дракон, ты с кем–нибудь, кроме меня, разговаривал?

 – Разговаривал.

 – И с кем же?

 Луис не успел ответить: в комнате вдруг появился небольшой черный дымок, который крутился все быстрее и быстрее, а затем – бум! – и на его месте появилась высокая стройная девушка. На все это представление ушло две, от силы три секунды:

 – Со мною.

 Она была одета в длинное облегающее черное платье, а на плечи был небрежно накинут черный плащ. Её черные, как смоль, волосы опускались до пояса, а «слегка» бледный цвет лица оттеняли черные же глаза и ярко–алые губы. И ещё: чем–то неуловимым она напоминала мне Мортишу из «Семейки Адамс».

 Луис вскочил на ноги, уступая своё место этой «Мортише», а сам встал за её спиной:

 – Позвольте вам представить мою невесту – Лилиан.

 – Луис, а ты не говорил, что у тебя есть невеста.

 – А ты и не спрашивала, Эжени.

 – А если бы я вдруг предложила бы тебе руку и сердце? – рассмеявшись, спросила я.

 – Мне бы пришлось отказаться.

 – Хорошо, все–таки, что я этого не сделала.

 – Очень. 

 * * *

 – Будет лучше, если ты снимешь свой браслет, – тихо сказала Лилиан, слегка наклонившись ко мне.

 – Это еще почему?! – я мгновенно вспомнила, что браслет Никалиноро исполняет желания.

 – Я слышала, у этого браслета немного замедленное действие: скажем, 5 лет назад ты пожелала уметь летать, год назад нашла этот браслет, а сегодня, даже если ты уже забыла про свое давнее желание, у тебя вдруг могут вырасти крылья… Я, конечно, утрирую, но общий смысл именно такой.

 Ничего себе! Это что же получается? Если я когда–то, по дурости, заявила, что хочу домой, то в любой момент могу там оказаться?! Ну уж нет! Пока что я хочу побыть с Франсуа!

 Нет, ничего такого, я его не люблю! Ну может и люблю, но несильно… Ладно, это не так уж и важно. Тем более что он, наверняка, не испытывает ко мне никаких чувств, как бы сильно я об этом не мечтала…

 А, может, мне тогда не стоит снимать этого браслета? Нет, я должна это сделать. Хотя бы для того, чтобы выяснить, права я или нет.