Странный мир
Шрифт:
Солдаты, как и было им приказано, вернувшись, дождались командира в месте, на котором с ним расстались. От обоих попахивало чесночком, что наводило на мысль о борще с пампушками, вероятно случайно оказавшемся у родника Койота. На левом усе Криви угадывался признак недавнего употребления сметаны, что повеселило лейтенанта.
К вечеру группа вернулась в форт. Жизнь маленького гарнизона — это разводы караулов, выставление дозоров и рассылка патрулей. Служба неслась, порядок соблюдался, но молодой лейтенант отдавал себе отчёт в том, что не всё здесь так, как может показаться на первый взгляд. На этих людей уже оказывается влияние русскими, проложившими
Меньше, чем через месяц, когда он станет тут полноправным начальником, тогда, конечно, и узнает, кто помогает чужеземцам искренне, в силу собственных убеждений, кто, в силу сердечной привязанности к женщине, живущей где-то в окрестных зарослях, а кто просто отрабатывает плату. Возможно, многие вообще ни о чём не подозревают, честно служа за своё солдатское жалование. Забавно. А ведь эта крепость исключительно толково построена. Правда, ей из-за скромного размера больше подходит название «блокгауз». Хм. Действительно, не из Европы же везти сосновые брёвна в субтропические леса Аппалач для постройки школы!
Глава 42
Приход барки в форт — событие важное, можно сказать, значительное. Происходит это четырежды в год. Привозят продукты и жалование, порох, пули — в общем, всякие припасы. Приходит почта, доставляются приказы. Конечно, для экстренных сообщений используются конные посыльные, но что срочного может потребоваться от захолустного гарнизона, расположенного на самом краю годных для обитания земель! Распоряжение о переводе капитана к новому месту службы и вступлении в его должность лейтенанта ни на что не влияет. Несколько солдат, срок службы которых тоже истёк, возвращаются по домам, и новоиспечённый командир форта получает указание о необходимости пополнить гарнизон за счёт местных ресурсов.
Нормальный офицер, узнав, что, вместо того, чтобы прислать пополнение, ему поручается рекрутировать солдат посреди мест, населённых индейцами, разразился бы проклятиями. Лейтенант Моун отнёсся к этому философски. Кастор и Криви, оказывается, «трапперы», случайно пришедшие в эти места и согласившиеся встать под знамя Штатов, поскольку с детства мечтали о красивом мундире и службе в отдалённом гарнизоне. А вообще, полистав бумаги в хозяйстве писаря, Робин убедился, что все, оставшиеся в его распоряжении военнослужащие приняты в армию здесь, в форте Тайо в течение последних четырёх лет. Еще одна деталь узора встала на место. Личный состав оказался местным на сто процентов. Дети скваттеров с Камберленда, забрёдшие в эти места из Южного Штата трапперы и бродяги, скорее всего, прибывшие в эти места по подземной железной дороге.
Таким образом, момент его вступления в командование и полная смена военнослужащих на людей, явно «подставленных» русскими, совпали.
Труба поёт зорю. Робин давно на ногах, проверил, приступил ли к исполнению обязанностей кашевар, осмотрел окрестности в зрительную трубу, и посидел над своими бумагами. Историю второй Америки он давно излагает на бумаге в виде единой цепи надежно установленных фактов. Это первый его самостоятельный труд, материалы для которого собирались по крупицам.
— Сэр! К Вам дама! — один из дежурных.
— Проси.
— Не могу, сэр. Она ждёт Вас на опушке леса к северу от форта.
Лейтенант закрывает чернильницу, поправляет китель и, выйдя за ворота, направляется в сторону леса. Здесь на солнышке, усевшись на стволе поваленного дерева, сидит старушка, одетая индеанкой. Маленькая, худенькая. Лицо её не сморщено и не усеяно морщинами. Тот факт, что ей много лет не подтверждает
и её вполне нормальная осанка. Кожа. Да. Есть что-то, указывающее на то, что носили её долго, отчего она стала суховатой и тонковатой, и во многих местах покрылась тонкими не разглаживающими морщинками. Морщинками, которые возникают при улыбке.— Садись, Робин, — говорит она по-русски. — Мой инглиш годится только для «здрассте» и «пока», а ты нашей речью владеешь уверенно, как говорила Натин.
— Здравствуйте, сударыня, — офицер галантно снимает форменную шляпу, учтиво кланяется и усаживается на предложенное место.
— Правду говорила эта семисёлка, что ты молодец, хоть куда. Дал знать своим наблюдателям, что удостоился беседы с настоящей леди. А я, старая перечница, протокол не соблюла. Исправляюсь. Здравствуй, Робин! Меня зовут Лягушка Победы. Это ваши так переиначили «Виктория Фрог». Викой зови, не чванься. Вообще-то фрог придумали вместо «квакушка», но как это перевести на английский мы не сообразили, оно так и пошло.
Юноша снова смотрит на старушку. Ёршик седых волос, эластичная ленточка вокруг головы удерживает за левым ухом торчащее вверх небольшое цветастое пёрышко. Он плохо знает традиции индейцев и символику их одежды и убранства. Однако, что-то тут не то.
— Ты проделала далёкий путь, — пауза слишком затягивается, а что сказать, он не знает. Вот и лепит несуразицу.
Вика улыбается, понимая, почему он это ляпнул.
— Возможно, ты полагаешь, что я пришла для того, чтобы посвятить тебя в великую тайну нашего вмешательства в дела вашего сообщества? Я тоже так думала, пока шла сюда. Но по дороге сообразила, что ничего нового сообщить тебе не смогу. Хотела уже вернуться, но поняла, что не смогу сдержать своего любопытства — очень уж хотелось посмотреть на того, кому достанется вся головная боль с этим континентом.
— А почему мне? — удивляется лейтенант.
— А кому ещё? Или ты думал, придут добрые люди, и всё сделают. И перестанут вырубаться леса, зазеленеет прерия, зажурчат ручьи, а люди будут здоровы и сыты? У нас хлопоты легли на Славкину плешь не потому, что он был самым умным и всё такое. Просто он так попал, ну и сделал, что смог. Теперь твоя очередь.
— А Славка? Почему ты говоришь о нём в прошедшем времени?
— Нет его. Получил по башке на Аляске от аборигена, которому не понравилось то, что чужой мужик заговорил с его женой. В общем, погиб он по-человечески, исполняя собственное желание.
— Жаль деда.
— Зря ты это. Ему завидовать нужно. Накуролесил он так, что… собственно, и мне на жизнь жаловаться грех, не скучала. И тебе не скучать, — Вика, кажется, закругляет разговор, но Робину это не подходит.
— Так у вас там, в России сейчас Нат делами заправляет. С ним то всё в порядке?
— В полном. Дела он сдал твоей Натин, а сам готовится к индийскому походу. Мы до неё так и не добрались. До Индии, имею ввиду.
— Да фиг с ней, с Индией. Натин что, у вас теперь самая главная? — Робину начинает делаться дурно.
— Примерно так. Ну, надеюсь, вы с ней на пару не позволите всяким там разным сторонникам технического прогресса шарик наш снова загадить, — старушка явно хочет закруглить беседу и сделать ноги, что совсем не устраивает её собеседника.
— Ты сказала, что я всё знаю. Это про вашу экспансию?
— А она уже не наша. По грубым прикидкам, леса на юге от Великих Озёр вдоль рек и в зоне нормального увлажнения вы сведёте за полвека. Броситесь отнимать друг у друга сохранившиеся уголки первозданной природы и через сотню лет доведёте оружие до кондиций, что я помню еще по старой Земле. Вот тогда нам от вас не поздоровится. И вам от нас, мы ведь тоже небезобидны.