Страсть искажает все

— Вот и поговорили… — Сипло промолвила Рита.

Она опять заложница ситуации. Вновь сама подвела итог, позволяя судьбе бить себя больнее и жестче. Сколько раз еще предстоит выступить в роли жертвы? Сколько раз предстоит вкусить буйное помешательство мужской половины человечества? Сколько еще искать защиты от одних её представителей у других? Где гарантия, что со временем тот, кто слыл спасителем, не выступит в роли палача?

Сегодня в который раз убедилась, что нет гарантий. Никогда и ни в чем. Жизнь умеет бить больнее, чем прежде. Отрезвляя от счастья, показывать, что верить нельзя никому.

Ладно, Латунин в свое время. Там изначально ничего хорошего ждать не приходилось. Но Кирилл! Почему так ведет себя? Может, правда, заслужила и иного недостойна?

От таковой мысли хотелось удавиться. Липкая и гадкая реальность преследовала везде. От пережитого ранее не укрыться и не спрятаться, как ни пытайся. Неужели напрасно шесть лет назад выжила? Зря позволила себе помочь Кириллу, который ныне требует расплаты. Который, однажды помиловав, сейчас хочет казнить. Если предположить, что и дальше так пойдет, страшно представить какую плату в будущем потребует Олег.

Привстав, Маргарита невидяще осмотрела гостиную. Поддаваясь накатывающей волне умопомешательства, лихорадочно рассмеялась. Громко так, но глухо. Трудно сказать, сколько времени это длилось, прежде чем, пряча лицо в ладонях, не разрыдалась. От безысходности ситуации. От собственной никчемности. Оттого, что жизнь не переиграть и ничего не изменить. Не быть ей счастливой никогда. Весь свой лимит исчерпала предыдущими днями на Сицилии.

Может, как в старые добрые времена, таблеток наглотаться и всего делов? Главное, набрать полную пригоршню, да сильнодействующих. Хотя, раз Рощин или охрана дома, опять откачают. Уж теперь точно знала, что этот легко не отпустит.

Или… взгляд метнулся в сторону прозрачной тюли, подрагивающей от легкого дуновения ветерка с приоткрытого балкона.

С балкона сигануть, что ли?..

***

2004 год

— Заходи давай! — Подпихивая в спину, Сергей затолкал девушку в дверной проем квартиры.

Яркий свет ослепил глаза, на мгновение лишая и без того потерянной из-за несостоявшегося побега, координации. Оказавшись в квартире заклятого врага, шансы на спасение окончательно меркли. Мольбы, которыми остаток пути засыпала Сергея и водителя не дали толку, что не удивительно. Своей выходкой пуще разозлила мужчин.

Черт возьми, а ведь свобода — настоящая, полноценная свобода была так близко. А теперь? Что теперь? Эта квартира хуже борделя. Здесь Латунин.

Рита еще не видела его, но ступив на порог, мерзкие мурашки покрыли тело, предвещая — ничем хорошим вечер не закончится.

— Чего стала, рот разинула? Проходи давай. — Пробурчал охранник недовольно. — Я в машине буду. Когда закончите, приду, заберу тебя.

— А как же?..

Вопрос не успел сорваться с губ, когда Сергей грубо пресёк:

— Система охраны здесь серьезная, так что не вздумай о глупостях. Далеко не убежишь.

Ритка всего-то хотела спросить, почему Сергей уходит так скоро. Бессмысленно оттягивая время до предстоящей казни. Но за мужчиной уже захлопнулась дверь, оставляя наедине с лютым зверем.

В квартире воцарилась гробовая тишина, что несколько насторожило. Боялась ли Маргарита? Сама не понимала. За последние годы казалось, что бояться больше нечего — всё ужаснейшее, что могло случиться — давно случилось. Но сейчас сомневалась в справедливости утверждения.

Не знала, сколько прошло времени, прежде чем с характерным щелчком зажигалки послышались шаги. Тяжелые, четкие, торопливые.

Машинально попятилась назад, упираясь спиной в стену, когда увидела Его. Гришку Латунина. Чье имя и лицо после будут неоднократно преследовать в кошмарных снах. Она будто вернулась назад. Словно и не было тех шести лет, грязных попыток зализать раны, впервые нанесенные этим мужчиной. Показалось, что вновь возвратилась в ту, первую ночь. Не хватало атрибутов в нормальной ситуации создающих романтическую атмосферу, а в её случае атмосферу адского пекла.

Латунин изменился. Не могла не отметить. Потолстел, вырос живот, характерный этакому борову. Появились примечательные морщины. Хотя может они и раньше были, тогда не обратила внимания. И нынче не обратила, не будь испарины, перечертившей лоб. Годы сделали Гришку еще… отвратительней.

Стало тошно от одной мысли, что снова придется лечь с ним в постель. Предчувствие, что не выдержит, усиливалось. Лучше умрет, чем с этим животным.

На ум почему-то пришел Рощин. Полная противоположность. Будучи примерно такого возраста, Григорий ни в какое сравнение не шел с Кириллом. Уж кто-кто, а Рощин умел произвести впечатление мужчины. Да, именно мужчины. Настоящего, подтянутого, красивого, мужественного, а не подобия… Слизняка какого-то.

Жаль, что Кирилла нет рядом, и вряд ли он может помочь в данной ситуации. Наигрался игрушкой и довольно, отпустил на вольные хлеба, бросил на произвол. Наверное, ему безразлично, пускай Одинцову здесь хоть прибьют.

— Греточка, а ты с годами всё краше.

От слащавого обращения, вырвавшего девушку из отвлекающих и не дающих сойти с ума размышлений передернуло. На языке вертелась язвительная колкость, что Гришку еще немного и никакая пластическая операция не спасет. Промолчала, зная, что чревато последствиями. Всё чревато последствиями. Страшно вздохнуть неправильно и…

— Что стоишь в дверях, малышка? Иди поближе.

Маргарита несмело кивнула отказываясь.

— Все такая же непокорная? — Растягивая слова с ухмылкой. И переходя на резкий тон: — А я сказал, иди сюда!

Дежавю. Вот оно какое.

Всё происходило слишком быстро, как для столь тучного человека.

Несколько шагов и Латунин рядом — хватает за запястья, тянет на себя, не позволяя даже пискнуть. Руки смыкаются на талии, пухлыми пальцами шаря по телу.

— Я слишком долго ждал тебя, поэтому сегодня без прелюдий. Выпить не предлагаю — переходя на хриплый шепот у уха.

Девушка ощутила, что он завелся. Вполоборота завелся. Как хватает сил при его-то комплекции. Нет, обязана что-то предпринять. Что-то сделать, не позволить истории повториться. Должна, но не могла. Ноги будто тисками сковало. Ни шелохнуться, ни пискнуть, на помощь позвать. Но зови, не зови — без разницы.

— Ритка-маргаритка, не упрямься, — ухватив за подбородок, Латунин потянулся влажными губами в жалком подобии поцелуя.

Тут Одинцову озарило. Ритка-маргаритка — так называл её лишь Олег. Перед глазами якорем спасения возник его образ, возвращая силы к борьбе. Почему именно Олег? Сколько лет прошло. Он давно в прошлом, давно мертв, но, пожалуй, он единственно верный пример истинного борца. Ведь он-то до последнего вздоха боролся за место под солнцем. Чем закончилось — другой вопрос. Главное, не прогнулся, не подчинился неугодным.