Страсть искажает все

Почему тогда стоит и позволяет себя лапать этому ублюдку? Почему терпит неприятные прикосновения? Ждет смерти, покорившись несправедливой судьбе? Если суждено умереть, умирать нужно достойно!

— Не трогай меня! — Уклоняясь от поцелуя, злостно прошипела.

— Ты опять за старое? — Хмыкнул Латунин, обращая девичье лицо к себе.

— Руки убрал! — визгнула.

— Ты что-то вякнула, Гретка? — Заржал.

— Я сказала, руки убрал! — Переходя на крик встрепенувшись.

— Ты проявляй норов, да не наглей! — Крепче сжимая запястья.

— Ненавижу тебя, похотливый ублюдок! — Тяжело засопев, не ведая, что творит, плюнула в лицо Гришки.

— Ах ты, с**а!

Опомниться не успела, как огромная ручища со звучным шлепком прилетала к щеке. Разом в глазах потемнело, а кожу зажгло, как от ожога. Ноги подкосились, дышать стало нечем. Не из-за боли от удара. Из-за оцепенения, которое сковало тело. Как не хотела, но повторяла историю прошлого. Былые ошибки, вызывая у Латунина своей непокорностью жестокость. Хотя, глядя на перекосившуюся от гнева гримасу, вряд ли покорность способна спасти.

— Я люблю норовистых. — Вытирая лицо тыльной стороной ладони, другой сильнее встряхнул Ритку и грубо отпустил, отчего она, потеряв равновесие, полетела на пол. — Но ненавижу, когда всякая шваль строит из себя великую цацу!

Упираясь ладонями в пол, пытаясь подняться, девушка из-под длинных локонов, закрывших лицо, окатила Латунина презрительным взглядом. Без разницы, что на полу и это он смотрел на неё сверху вниз. Маргарита не видела себя ущемленной или на уровень ниже мерзавца.

— Тогда ты должен ненавидеть в первую очередь себя!

— Тварь! — Рев мужчины зазвенел в ушах оглушая.

Зажмурилась, почувствовав, как тот, хватанув за волосы, особо не церемонясь и не утруждаясь, чтобы подождать пока Рита поднимется на ноги, потянул за собой.

Упиралась, как могла. Пыталась встать — тщетно. Вырваться — также напрасно. Гришка вцепился в волосы клешнями и тянул по полу, как тряпичную куклу. Пыхтя и подбадривая смачными ругательствами.

Как же ненавидела это подобие человека!

Месть… Давно мечтала отомстить ублюдку. Едва ли не каждый божий день в гребанной Инанне проклинала, обещая себе: если хоть раз в жизни судьба столкнет с Латуниным, сделает всё, чтобы подонок больше не марал мир своим присутствием. Тогда какого хрена позволяет делать с собой всё, что вздумается?..

Да, из этой квартиры вряд ли сбежать. Но есть возможность предотвратить любые близкие контакты с животным и избавить на будущее таких же несчастных девчонок, как она, от страшной участи.

— Ты ведь только так и можешь, да? — Цепляясь за дверной косяк, когда Латунин попытался заволочь в комнату.

— Чего? — Остановившись, недоуменно уставился на Маргариту.

— Легко быть сильным с хрупкой девушкой, да?! — Заговаривая Гришку, медленно, но уверенно принимала устойчивое положение, поднимаясь и удерживаясь благодаря дверному проему. — Только в таких ситуациях ты король!

— С шалавой любой будет королем! — Со снисхождением наблюдая за потугами Ритки встать, продолжая дергать за волосы как за веревки марионетки.

Напрасно. Девушка, переведя дыхание и замерев, чтобы собраться с духом вскрикнув:

— Гнида ты, а не король!

Замахнулась и что есть силы, ударила коленкой в пах, вырываясь из жуткого плена, но оставляя в руке мужчины добрый клочок собственных волос. Но подобное Одинцову волновало в последнюю очередь.

— Ты нарвалась! — Корчась и хватаясь за свое причинное место, прошипел Григорий. — Собственными руками придушу!

— Попробуй придуши! — С вызовом, но пятясь назад, Маргарита торопливо оглянулась, надеясь разглядеть призрачный шанс на спасение. — А потом тебе башку снесут за меня!

— Сизый, что ли? — Казалось, позабыв о боли, гнусно хохотнул Григорий.

— Да хоть бы и Сизый! — Вновь оглянувшись.

Справа дверь, слева дверь. Обе закрыты. Впереди Латунин. Справа входная дверь — именно то, что нужно. Слева — дверь в неизвестность. Впереди — поражение.

— Не смеши! — Делая шаг в направлении Ритки, фыркнул Гришка. — Ему бизнес дороже дрянной девчонки.

— Я тоже его бизнес. — Пробубнила отступая.

Прикинула, успеет ли добежать до входной двери быстрее, чем Гришка настигнет? Не факт. Дверь справа ближе метра на два. Но прятаться в квартире врага не лучшая идея.

— Такого бизнеса на окружной по десятку на квадратный метр.

Снова поганый смешок. Рука потянулась к ремню брюк.

— А как на счет… — Глаза машинально поймали хрустальную вазу, стоящую на столике у стены. Большую такую с виду вазу, тяжелую. Совсем рядом. Пару шагов назад, да рукой дотянуться. — Рощина?

— Чего? — Латунин ринулся на Ритку тот час, когда она кинулась к вазе.

Поймала, неловко сжимая в руках. Успела. Обернулась к мужчине, угрожающе выставив руки со своеобразным оружием вперед.

— Не подходи! — Вскрикнула.

— Не то что? — Гришка продолжал наступать. — Убьешь? Пиф-паф? Это я убью и тебя и твоего драгоценного Рощина!

Громко рассмеявшись, Латунин закинул голову назад. Длилось это доли секунд, после чего набросился на Маргариту, заламывая руки и отбирая вазу. Девушка не намеревалась сдаваться, крепче сжимая пальчики и сопротивляясь. Сама не сообразила, когда неравная борьба дошла до критической точки и времени на раздумья больше не осталось. Без того слишком медлила.

Изворачиваясь от липких лап, как юла, Одинцова в какой-то миг подняла руку с импровизированным орудием со всей дури ударила Гришку по виску. Не ожидала такого эффекта, но тот как-то разом приутих, опустил руки, замер на секунды и, пошатываясь, отступил.

Девушка наблюдала за всем как со стороны, как киноленту прокручивала перед глазами. Запутавшись в собственных ногах, Латунин полетел вниз. До того, как приземлиться, зацепившись, ударился затылком об угол столика.

Еще миг и огромное тело лежит распластанным на белоснежном мраморном полу прихожей. Лицо искажено яростной гримасой, глаза раскрыты, а вокруг головы растекается огромная лужа кроваво-красной жидкости, делаясь больше и больше.

Где-то со стороны раздался громкий девичий визг, следом за которым прозвучал звон разбившегося хрусталя. Ваза, выскользнувшая из дрожащих рук. После дошло, что и кричала-то сама.

Чего кричала? Ведь хотела этого. Избавить себя и мир от дьявольского отродья. В том, что избавила, почему-то сразу сомнений не осталось. Уж больно безжизненный взгляд смотрел куда-то в потолок. Радоваться бы, да отчего стало не по себе.

Месть воплощена в жизнь, но почему не легче?

Медленно опустилась на пол, подползла к Гришке. Протянула трясущуюся руку к шее, пытаясь нащупать пульс. Про себя усмехнулась, не обнаружив ни малейшего проявления жизни. Глупо искать то, чего нет. Убила. Ритка его убила. Латунина. Изверга. Животное. Но при всем этом человека… Она убила человека. Впервые в жизни!