Страсть искажает все

Этой ночью Олег был не единственным, кто не сомкнул глаз. Этой ночью дом? словно с ног до головы окутанный тьмой и почти осязаемой тишиной, стал свидетелем душевных терзаний Маргариты.

Закрывшись в комнате, боялась носа высунуть, чтобы не дай Бог не столкнуть с Чернышевским. После личного поражения перед мужчиной, еще ощущала неловкость и страх, касаемо его реакции впоследствии. В полной мере отдавала себе отчет, что Олег был возбужден, что хотел её не меньше, чем она его. Остановился. Потому ли, что считал её недостойной себя, или?..

«Или». Ответ Рита знала точно. Чернышевскому не секс единый нужен. Скорее нечто большее. О чем весь вчерашний день твердил. Это Одинцова подобно слепцу вцепилась в утверждение, что все мужики сво… и Олег не исключение и не могла отступиться. Снова вставал вопрос о доверии, которое оказалось непосильной ношей касаемо их отношений.

Доверие, как чужеродное пространство, в которое Маргарита давно разучилась заходить, равносильно как не пробовала затянуть в него кого-то из окружающих. Как-то незаметно оно ушло в ряд запретных и недопустимых ценностей, к которым дверь сознания оставалась закрытой. Во всяком случае, девушке так казалось. До сегодняшнего вечера.

А теперь? Способна ли поверить Олегу? Сдается, внутри что-то щелкнуло и, перевернувшись, изменилось. Всего-то потребовалось завестись с полуоборота от парочки случайных неоднозначных действий старого друга, его поцелуев и…

Подумать только! Она целовалась с лучшим другом!..

Приложив руку тыльной стороной ладони ко рту, Одинцова зажмурилась и откинулась на подушки. Совсем с ума сошла! Но ей ни капли не стыдно. Скорее всего, утром пожалеет, начнет смущаться и робеть рядом с Олегом. Но не потому, что о чем-то сожалеет. Ни капли не сожалеет. Скорее потому что думает о Чернышевском не в том направлении, в котором стоит.

В каком собственно стоит?

Отныне Олег для неё не друг. Даже ни приятель. И ни товарищ. Вот где особенно четко отслеживается народная мудрость, гласящая что дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Между ней с Чернышевским тоже. Никогда не было. Его особое отношение оттого, что с давних времен относился к ней гораздо серьезнее. Как к девушке, которая нравится. Похоже, нынешнее положение вещей практически не изменилось.

Олег и для Риты всегда был чем-то большим, смысл обманываться. Не после случившегося.

Удивительно, но девушке совершенно не хотелось злиться на Чернышевского. Вернее, поначалу хотелось, а уж потом… Приняв холодный душ, успокоившись, Маргарита осознала — так даже лучше. Спать с ним слишком опасно. Еще не время.

Какое к черту «еще»? Вообще, нельзя с ним спать! Возомнила тут…

Усмехнувшись, Одинцова несколько раз торопливо покрутилась в постели. Сон не приходил. Размышления, неукротимым хороводом жужжали в голове не давая покоя.

Рита ругала себя за опрометчивую смелость и возмущалась, почему Олег так запросто ушел. Тушевалась и поражалась реакции собственного тела на его касания, и с упоением желала повторить.

Злость и раздражение. Опасения и страхи. Восхищение и желание. Непоколебимый трепет в сердце и неразумная боязнь поверить… Главное, везде он, Олег Чернышевский.

Определенно, если мужчина ставил цель заставить думать о себе круглыми сутками, своего добился. Маргарита проворочалась в кровати до рассвета. Лишь с первыми солнечными лучиками, рассеивающими тьму, позволила усталости и напряжению взять верх.

Засыпала с блаженной улыбкой на губах. Всему виной неконтролируемые инстинкты и собственные выводы относительно её ощущений и Олега в целом. Но сон на удивление был крепким и спокойным. Правда, коротким.

Вроде не прошло и десяти минут после умиротворения, как неподалеку что-то загрохотало и, эхом прозвенев в ушах, пошатнуло относительную безмятежность. Еще пара приятных мгновений поверхностного сна и…

— Ритка-Маргаритка! Хватит дрыхнуть, соня!

С требовательным кличем Одинцова поняла, что её схватили за литки ног и безжалостно потащили вперед с кровати, заставляя невольно съехать с подушки. Реакция была молниеносной. Широко распахнув глаза, с ужасом уставилась в потолок воскликнув:

— Что происходит?

— Пора вставать. — Продолжая нехитрые манипуляции, устремленные на окончательное пробуждение Маргариты, довольно выдал мужчина. — Нас ждут великие дела!

— Чернышевский, ты псих? — Рита резко, насколько позволяло неудобное положение, подхватилась и, опираясь локтями о матрас, округлила глаза. С недоумением посмотрела на ухмыляющегося напротив Олега. — На время смотрел?

— А что время? — Изобразив растерянность, оглянулся к настенным часам. — Еще немного поваляешься, до обеда недалеко будет.

— Какая разница? — Натягивая одеяло повыше, к подбородку, задергала ногами, надеясь избавиться от непоколебимого захвата. — Какое имеешь право врываться ко мне и что-то требовать?

— Ритуль, я пока ничего не собирался требовать. — Чернышевский отпустил девушку и, уперев руки в бока, известил: — Но в мои планы на последний полноценный день с тобой не входило сутками проваляться в постели.

Предположение прозвучало двусмысленно. Рита, хмыкнув, спрятала лицо за одеялом, оставляя открытыми глаза, чтобы иметь возможность наблюдать за этим несносным мужчиной. Показалось, он опять намекает на большее. Но ночная храбрость девушки и изначальное побуждение не просто повторить, но и довести ситуацию до логического завершения, куда-то улетучилось, оставляя сплошное замешательство.

Главное, не покраснеть, иначе стыда не обобраться. Хоть бы у Олега не хватило наглости вспомнить вчерашнее. Вся надежда, что разделяет мнение Одинцовой.

Следующие действия Чернышевского сказали об обратном. Спешно обогнув постель, оказался совсем рядом.

У Маргариты вырвался изумленный возглас, когда он, протянув руки, резким движением сдёрнул покрывало, отбрасывая в сторону. Прежде чем шок успел преобразоваться в возмущение, подхватил за талию вскидывая в воздухе. Со стороны могло показаться, что поднял невесомую пушинку, но никак не взрослую, пускай и стройную женщину.

— Олег что ты?.. — Вопрос канул в лету, стоило очутиться безжалостно закинутой на плечо Чернышевского вниз головой. Волосы, спутавшись, пышной копной упали на лицо, закрывая обзор.

— Ритусь, без обид. — Невинно погладив шершавой ладонью по оголившейся коленке, Чернышевский направился к ванной. — Если буду ждать, пока ты соизволишь проснуться, мы никуда не успеем.

— Олег, отпусти сейчас же! — Задохнувшись от негодования, Одинцова засеменила ногами, стараясь освободиться.

Куда там! Мужчина крепче прижал её за бедро к плечу. Горячность большой руки прожигала кожу сквозь трикотажную ткань коротеньких пижамных шорт. Хорошо, что додумалась одеть относительно целомудренный наряд по сравнению с привычными ночными пеньюарами. Светить перед Олегом голыми конечностями последнее дело. Но он тоже хорош! Додумался!..