Стражи цветка

– Лакмус,- ответил парень в рубище.

– Как, как? Лакмус? Это что-то из алхимии?- не преминул блеснуть своей образованностью Ян.

– Да нет. Из ботаники. Лакмус - это мое прозвище. Так прозвали меня мои университетские товарищи за мою тягу к наукам. Я - школяр,- пояснил словоохотливый парень.- А зовут меня Амадеус, в честь папаши моего и деда. Амадеус Третий! Звучит? Чем не деканское имя, правда? Ну а вообще, я - Готтлиб,- неожиданно завершил свое представление студент.

– А, ну тогда все понятно,- высказался из своей клетки Анадил, хотя, разумеется, его мнение никто не спрашивал.- Типичный представитель современной науки. Жрать хочет, а денег нет.

– Молчать в клетке!
– гаркнул Карл, оборачиваясь назад.

Эльф дурашливо поклонился наемнику и жестами изобразил, точно зашивает свой рот нитками. Карл сердито засопел, но сдержался.

Ян достал из сумы кусок мяса и хлеб и протянул все это Лакмусу.

– Держи.

Парень поблагодарил и взял еду. Прижав к себе хлеб и мясо, Лакмус беспокойно стал озираться.

– Я не один,- виновато признался он.

– Что ж, зови и остальных,- сказал Ян. Гудагай учил его, что добро нельзя делать наполовину.

– Там дальше. Немного надо пройти,- и Амадеус III пошел вперед.

Повозка тронулась за ним.

– Послушай,- позвал Яна школяра.- Значит, ты обучался в университете, да?

– И не в одном,- отозвался Лакмус.- Я слушал лекции в пяти университетах.

– Много книг прочел?

– Кое-что читал, конечно,- скромно признался школяр.

– Не читал ли ты в этих книгах что-нибудь об ордене Стражей?

– О колдунах, которые сторожат потусторонний мир?

– О них самых.

– По правде говоря, сказками я как-то не очень интересуюсь,- замялся Лакмус.- Знаю только, что якобы когда-то давно эти Стражи были, да потом перебили друг друга. Вот, пожалуй, и все.

Спустя полверсты школяр остановился возле придорожного извилистого оврага и сказал, обращаясь исключительно к Яну:

– Мы пришли. Вот здесь.

– Зови.

– Выходите!- крикнул Лакмус, заглядывая в овраг.

Карл с беспокойством посмотрел за дорогу. Ему уже виделось, как орава нищих попрошаек вылезает из оврага и уничтожает весь их запас пищи. Но на тракт вылез только один очень тощий и очень пожилой рыцарь. Он шел к ним медленно, издавая чуть уловимый гремящий звук. И можно было только догадываться, что именно гремело: меч о проржавевшую мятую кирасу или кости под дряблой старческой кожей. Когда рыцарь, наконец, приблизился, можно было рассмотреть его обнаженную седую голову с проплешиной и морщинистое, скорбное лицо, с которого на мир смотрели слезящиеся и печальные глаза. Уже упомянутый меч лежал в потертых ножнах и хоть и был он коротким, казался тяжелым и великоватым для нескладной фигуры своего хозяина. Перед Яном и его спутниками стоял один из тех благородных бродяг, кто ознаменовал собой закат эпохи рыцарства.

– Сэр Ланселот, славные орденские воины поделились с нами своими припасами,- сказал парень, почтительно обращаясь к старому рыцарю.

В глазах старика вспыхнул гнев.

– Мне ничего не нужно от Ордена!- гордо сказал он.

– Орден поступил бесчестно с сэром рыцарем,- пояснил всем Лакмус.- Расскажите, сэр Ланселот.

– Но разве предо мной не слуги Ордена?- колебался рыцарь.

– Именно,- сказал вдруг угрюмо молчавший Карл.- Потому и расскажите. Сделаем, Ян, привал?

Ян кивнул, подошел к оврагу и расстелил на его краю свой плащ.

– Ну, чего ждете? Идите сюда. Карл еду прихвати.

Когда все расселись и сэр Ланселот все же угостился орденской солониной, голосом полным грусти он начал свой рассказ.

– Началось все с того, как у меня украл коня бродячий эльф...

Все, кроме рыцаря и школяра, дружно посмотрели на Анадила.

– Что?- спросил эльф.

– Ему удалось, Марта! Понимаешь? Яну это удалось!
– Болда возбуждено ходил по двору корчмы "Бук и дуб". Марта стояла на крыльце и предано следила глазами за своим возлюбленным.

– Что удалось?- спросила девушка.

– Найти цветок папоротника!

Марта испугано ойкнула.

– Страх-то какой!

– Почему страх, глупенькая?- ласково улыбаясь, остановился Болда перед Мартой.
– Это же очень хорошо!

– Он потому и убежал, что это хорошо?- практичная девушка вмиг охладила восторженного парня.

– Ну, на то, видать, были причины,- смутился Болда.

– А он этот цветок и вправду нашел? Откуда ж ты знаешь?

– Помнишь я и твой отец говорили с тем столичным капитаном? Дитрихом, кажись, его звали? Вот тогда-то я и догадался про цветок. Капитан этот, конечно, прямо не признался в этом, но задавал очень странные вопросы. Спрашивал, не подметил ли я за своим братом чего необычного. И все про зверей спрашивал. Мол, не видал ли я или кто другой, как Ян с ними разговаривает. Я сразу было подумал, что этот столичный господин просто смеется над нами. Но глянул ему в глаза и понял: не смеется. Жуткие глаза. Колючие. И еще про всякое спрашивал. Вот я и думаю. Нашел Ян этот самый цветок! Вот только...почему брат и вправду сбежал? И почему его этот капитан разыскивал?

– А Булка в письме своем об этом ничего не писал?- вспомнила девушка о письме, которое оставил Колодку проезжавший мимо корчмы торговец.

– Ничего. Писал только, что Ян у него и беспокоится не о чем. Но уже скоро месяц пройдет, как брат у него гостит. Странно это. Гудагай волноваться начинает. А вот, кстати, и он! Опять он за свое! В Воруту собрался. Зови отца!

На самом деле в своем письме Булка написал всю правду. Но прежде старого рыцаря письмо это попало к Колодку. Прочитал его корчмарю отец Ксиома, он же и посоветовал скрыть от Гудагая его истинное содержание. Так и порешили. И пока Гудагай думал, что его воспитанник в Воруте, священник и корчмарь сами занялись поисками пропавшего Яна. Но, конечно, безрезультатно. Им и в голову не пришло, что юноша уже за пределами Княжества. И искали его больше в столице, куда нередко сбегала непослушная молодежь. Гудагай начал что-то подозревать и время от времени седлал коня и отправлялся в Воруту к Булке, чтобы навестить Яна. Ошибка рыцаря была в том, что по дороге в город, он обязательно заезжал в "Бук и дуб" к Колодку, и тот его дальше корчмы не пускал. Так случилось и в этот раз.

– Не уберег я парня,- уже ближе к вечеру сокрушался Гудагай.- Я клялся вашему отцу, Болда, что заменю вам его. И не уберег! Сидит он в Воруте и до меня ему паршивцу и дела нет! Да и в Воруте ли он?

– А где ж ему еще быть?- пряча глаза от рыцаря, сказал Колодок. Он, Гудагай и Болда ужинали. Марта прислуживала мужчинам.

– То-то и оно! Где? Почему меня в город не пускаете? А?

– Пора бы хлопцу немного и самостоятельно пожить. Мир посмотреть.

– И что такого интересного он может увидеть в Воруте?

– Ваша правда, господин Гудагай,- согласился корчмарь.- Неплохо было бы парню, скажем, в Воленград съездить.- Колодок решил подготовить почву на случай, если Ян уже там.- Не век же ему в деревне сидеть?

– Оно-то так. Да только в столице жулья всякого хватает. Пропадет там парень.

– Так пусть не один едет. С попутчиками,- предложил Болда.

– На себя что ли намекаешь?
– строго спросил корчмарь.- И думать забудь! А на кого я корчму оставлю? Я сам поеду!

Колодок обрадовался, что появился случай отправиться в Воленград на поиск Яна, не вызывая ни у кого подозрений. А "Бук и дуб" и в самом деле вполне можно оставить на Болду. "Пусть привыкает!"- усмехнулся корчмарь. После купальской ночи Болда и Марта даже и не старались скрыть свои чувства друг к другу. Закончится это, по разумению Колодка, могло только одним. Свадьбой.

– А что? И езжай,- одобрил Гудагай.- Тебе я парня доверю. С тобой отпущу и в Орден. В любом путешествии главное - это хорошие спутники!

Ян и его спутники - оборотень, чародейка в обличье кошки, орденский солдат и эльф-конокрад - внимательно слушали сэра Ланселота.

– Мой конь, мой верный Камелот уже много лет был мне не только боевым товарищем, но и единственным верным другом,- горестно рассказывал рыцарь.- Тысячи верст прошли мы вместе. Сражались на войне и на турнирах. Защищали слабых и совершали подвиги. Не раз спасал он мне жизнь. Не будь он конем - был бы мне братом! И вот с недавних пор заметил я, что переменился мой Камелот. Будь человек он, я сказал бы, что им овладела тоска. Он больше не радовался мне поутру, не мила ему стала дорога, и сам он стал вял и точно ослаб. Я показал коня сначала одному коновалу, затем другому, третьему. Но эти прощелыги не смогли мне помочь. "Твой конь уже очень стар, рыцарь,- говорили эти мерзавцы.- Его век закончился. Продай кожевникам и купи нового". Говорят, продай. Кого продать? Друга?!! Говорят, стар. Ну и что же, что он стар? Я тоже стар! И что с того?