Стражи Красного Ренессанса

Влад заметил, что звеньевой не смог сдержаться и на его лице заиграли желваки.

"Интересно… интересно… — подумал Черноземов, — ничего, скоро все выясним".

— Хорошо, — Роб взял книжечку, — спасибо, товарищ следователь, за содействие. Теперь мы сами.

Бердибеков кивнул и покинул помещение.

— Приступим, кесарь? — спросил Влад с почти нейтральной интонацией.

Он вложил в свой вопрос малую толику иронии, надеясь на то, что звеньевой не заметит подвоха, но зафиксирует практически неуловимые нотки сарказма на уровне бессознательного. Этот прием назывался "психоэхолотом": бросаешь в сторону подопытного фразу, окрашенную какой-либо эмоцией, и ждешь ответную реакцию, а потом судишь о состоянии человека. Однако в этот раз сигнал был слишком слаб и ответа не последовало. Роберт просто кивнул. Он стоял с каменным лицом, пялясь в телеэкран на опального министра примерно полминуты, а затем заговорил:

— Влад, сейчас ты узнаешь обо мне кое-что интересное. Ты не из болтливых, и я надеюсь, что все услышанное сохранишь в тайне.

— Разумеется, — не задумываясь, ответил Черноземов.

— Тогда приступаем, и да пребудет с нами удача.

Влад, надев наушники с микрофоном, сел за фиксатор, включил монитор, на котором появились изображения: человеческая фигурка, рядом с ней круг белого цвета, а над ними текст: "обнаружен один —контур". Страж кликнул мышкой по фигурке. Круг тут же налился желтизной с оранжевыми пятнами — цвет напряженного ожидания. Министр нервничал, и фиксатор это прекрасно отображал. Высветилась надпись: "—контур захвачен". Черноземов бросил взгляд на телеэкран: звеньевой вошел в труфорум.

— Роб? Это… ты? — Зайцев с широко открытыми глазами медленно привстал.

На мониторе круг возле фигурки человечка тут же озарился разноцветной палитрой. Аппарат выдал сообщение: "фиксация эмоционального раздражения — подтвердить — отменить".

"А Роб, оказывается, с министрами знаком!", — Влад кликнул подтверждение.

— Да, Александр Валентинович, это я, — звеньевой казался невозмутимым.

На мониторе возникла еще одна человеческая фигурка, белый круг и текст: "обнаружен новый —контур". Фиксатор запеленговал в комнате правды биотоки Гордеева. В обычной ситуации напарники главного дознавателя жмут "игнорировать" и продолжают работать с пси — контуром только одного подозреваемого. Но это в обычной ситуации. Сейчас же были иные обстоятельства. Роб подозревал министра, а Влад подозревал Роба. Страж кликнул мышкой по второй фигурке. Тут же круг из белого превратился в ядовито — зеленый с синими прожилками — цвет холодной ярости. Гордеев явно злился. Интересно, почему?

— Что ты здесь делаешь? — спросил Зайцев.

— Я здесь работаю, — ответил звеньевой.

— Биологом? — неуверенно произнес министр.

— Знаете, — Гордеев поднял руку с татуировкой в виде трех "К", — что это означает?

Влад усмехнулся. А ведь молодец Роб! Задает нужные для фиксатора вопросы, правда не в той последовательности. Но на самом деле это и не принципиально. На мониторе круг, означающий биополе Зайцева, потускнел — министр озадачился.

— Причем здесь…

— Что это означает? — повторил вопрос звеньевой.

— Не знаю, — растерянно вымолвил министр, — я никогда не… задумывался…

На мониторе появился текст "фиксация состояния неуверенности", Влад кликнул подтверждение.

— Это означает, — сказал Роб, — Конкордат Красных Комиссаров. Смотрели про них кино?

— Да, — Зайцев побледнел, — но это просто фантастика… разве это может… это может… быть…

— В этом мире все возможно… — Гордеев натянуто улыбнулся, — Александр Валентинович, успокойтесь, пожалуйста. Вам ничего не угрожает.

Министр кивнул, однако бледность с его лица не сошла.

— В самом деле, успокойтесь, — Роб усмехнулся, но это получилось у него неискренне, он показал три пальца, — я хочу быть уверенным в вашей адекватности. Александр Валентинович, ответьте на глупый вопрос, сколько вы видите пальцев?

— Роберт, послушай… — министр скорчил мученическую гримасу.

— Сколько вы видите пальцев? — повторил вопрос звеньевой.

Влад взглянул на круг, обозначающий биополе Гордеева. В нем сквозь ядовитую зелень пробивались ярко — оранжевые роднички, постепенно становящиеся огненно — красными — признак нарастания неуправляемого гнева.

— Три… — выдохнул Зайцев.

На мониторе появилась надпись "автореакция зафиксирована". Влад кликнул подтверждение и зашептал в микрофон:

— Роб, нюхает ли он трусы девочек, запершись в чулане, можешь не спрашивать. Я эмоциональный всплеск зафиксировал в самом начале, когда ты только вошел. Сейчас я переправлю информацию на психосканер, подожди секунд десять — пятнадцать.

Гордеев чуть дернул головой, сел за стол напротив министра. Прикрыл веки и сделал глубокий вдох.

"Это правильно, — подумал Влад, пересаживаясь на другое кресло, — нужно успокоиться".

Черноземов переправил на сканер информацию о биополе не только министра Александра Зайцева, но и своего звеньевого. Страж предполагал, что все, происходящее сейчас в труфоруме, записывается в нескольких режимах и автоматически отправляется тем, кто имеет звание "выше куратора", подлинным хозяевам Советской Конфедерации, и уж если ему поручено следить за собственным шефом, то запись биоимпульсов Гордеева во время дознания им не помешает. По большому счету, провести работу с министром мог и следователь Бердибеков или кто-нибудь из его команды. Но большие боссы решили иначе. Возможно, весь этот спектакль — важный экзамен, устроенный специально для Роберта. Пройдет с честью — поднимется на новую ступень, войдет в число избранных. Да, именно так в криптоэлиту и стараются отбирать, заставляют переступить через себя, пожертвовать чем-то личным во имя общей цели… наверняка именно так.

На мониторе психосканера отобразились две человеческие фигурки. Над той, которая обозначала министра Зайцева было написано: "Предварительная оценка достоверности информации = 99,87 %", над той, что обозначала Гордеева: "Предварительная оценка достоверности информации = 90,11 %" — почти на десять процентов меньше. Это и не удивительно. Детектору лжи труднее раскусить Роба, поскольку ему не задавались контрольные вопросы, и соответственно его эмоциональное состояние не обрабатывалось фиксатором.

— Можно начинать, — шепнул Влад в микрофон.

Звеньевой открыл глаза, посмотрел исподлобья на Зайцева и заговорил:

— В одиннадцать часов тридцать минут по московскому времени и в четырнадцать тридцать по новосибирскому ваша дочь, Мария Александровна Зайцева, вылетела рейсом Ростов — на — Дону — Новосибирск…

— Роберт, — перебил его, запинаясь, министр, — ты так говоришь, как будто она тебе никто… как будто чужая… вы ведь два года… нет, больше… вместе…

Влад мысленно присвистнул: "Вот оно что! а у Роба губа не дура. Если спать, так с королевой. Тесть на экзекуции у зятя. Шекспировская драма, мать его".

— В восемнадцать сорок по новосибирскому времени, — хрипло продолжил звеньевой, — самолет приземлился в Толмачево. Вы встречали свою дочь в аэропорту?

— Она у меня единственная, — министр, достал платок и вытер лоб, — пойми, Роберт… я не могу свидетельствовать…

И вдруг Гордеев сорвался. Он подскочил к Зайцеву, резким рывком выдернул его со стула и бросил на стол, отчего, казалось, тот вот — вот развалится.

— Слушай меня! — закричал звеньевой. — Слушай!!! Мне тоже тяжело! Ты думаешь, это просто допрашивать тебя?! Смотреть в твои глаза, вспоминать Машу и допрашивать?! Я спрашиваю тебя, это просто?! Отвечай, давай!!!