Стражница

— Ты не понимаешь.

— Потому что ты ничего мне не объяснил.

— И не собираюсь, — сказал он окончательно и неуступчиво как камень. — Я не должен был целовать тебя вчера. Я вообще не должен был тебя целовать.

Долю секунды я даже не чувствовала, какую сильную боль причинили мне его слова — также как бывает, когда режешь хлеб и нож соскальзывает. Ты понимаешь, что что-то не так и что должно быть больно, но испуг оглушает, даже когда рана начинает кровоточить. А затем наступает шок.

Давно это было, когда Колин в последний раз разговаривал со мной в таком невыносимом, пресыщенном тоне. Услышав его теперь, я вернулась обратно в тот день, когда мы познакомились, и он называл меня «дитя» вместо «Мо», таким образом причислив к избалованному ребёнку, а я предположила, что он безголовый и бессердечный головорез. Если он действительно думал, что это была такая ошибка поцеловать меня, значит мы изменились меньше, чем я думала.

— Тогда прекрати это.

— Мо…

Он припарковал машину на узкой улице позади Слайс и выключил двигатель. Тепло из кабины испарилось.

— Ты сказал, что знаешь меня. — Я разозлилась на него, потому что он не доверял мне, и на саму себя, потому что давила на него. — Ты должен знать, насколько это больно.

— Я знаю.

Он потянулся ко мне, но я оттолкнула его руку.

— Тогда прекрати это. Снова ограничься лишь тем, чтобы быть моим телохранителем. Или ещё лучше — найди мне нового. Я с тобой покончила.

Я выскочила из машины и так сильно хлопнула дверью, что аж заболело плечо. Не оглядываясь, я вошла в кухню. Никогда прежде я не радовалась так монотонному наливанию кофе и подаче тыквенного пирога, а ля мода.

Колин не последовал за мной, и я внушила себе, что рада этому.

Когда я одевала фартук и платок, я разглядывала сегодняшних гостей через кухонную стойку. Моя мать остановилась, чтобы поговорить с одним постоянным клиентом, Брэнтом, который управлял страховой конторой в нескольких кварталах отсюда.

— Замечательный пирог сегодня, Анни, — сказал он. — Мужчины и за меньшее предлагали руку и сердце.

Она тут же одарила его непринуждённой улыбкой, подливая в чашку кофе.

— Ах, не знаю.

— Я знаю. Просто не могу себе представить, как ты со всем так легко справляешься. Ты, должно быть, уже устала от варки. Когда тебя в последний раз приглашали на ужин?

Он пытался закадрить мою мать. Нормальный, порядочный, без преступного прошлого мужчина флиртовал с моей матерью. Я не знала, смеяться мне, обидеться или аплодировать. Какой бы была наша жизнь, если бы она ушла от отца несколько лет назад и нашла кого-то другого. Я была уверена, что она никогда даже не рассматривала эту возможность. Она была слишком верна моему отцу и принимала свой брачный обет слишком серьезно. Возможно, она так и не поймёт, что Брэнт приглашал её на свидание.

— Я весь день провожу в ресторане. На самом деле, я не особо люблю выходить куда-нибудь. — Она поигралась своим обручальным кольцом и умчалась, чтобы позаботиться о другом госте. Лицо Брэнта вытянулось, но я была единственной, кто это заметил.

Я удивилась, как изворотливо моя мать отвергла его, как будто у неё был опыт. Сколько раз это уже происходило в предыдущие годы? Сколько раз я не замечала? Казалось, будто я смотрю через объектив моей камеры, а оказывается, что фокус был установлен совершенно неправильно. Это чувство было очень неприятным.

— Милая! — Моя мама улыбнулась, когда я прошла в ресторан через пендельтюр.

Я схватила блокнот для заказов с прилавка. Брэнт ушёл.

— Как прошёл твой день?

— Хорошо, — сказала я, безуспешно пытаясь снова спрятать под платок выскользнувший локон. Наши отношения никогда не были настолько хорошими, чтобы я смогла поговорить с ней о парнях. А учитывая имеющихся ввиду «парней», я не собиралась что-то в этом менять.

Она испытующе посмотрела на меня.

— Ты выглядишь несчастной.

— Я всего лишь устала, — сказала я, вспомнив, что сказал Билли вчера вечером о том, как я испортила ей день.

— Присядь на несколько минут.

Она указала на пустой стул возле прилавка, и я повиновалась, наблюдая, как она готовит мне чашку чая.

В то время, как я грела руки о белую керамику, она положила брауни с подставки для десертов на тарелку и подвинула её ко мне через прилавок.

— Ты не можешь обслуживать гостей с таким лицом.

Я уставилась на неё. Либо она чувствовала вину из-за вчерашнего вечера, либо я выглядела ещё более жалко, чем чувствовала себя.

— Я спешу, нужно отвести заказы, если только… я нужна тебе здесь?

В её голосе слышалась полная надежд нотка, и я слабо улыбнулась.

— Уже всё в порядке, — сказала я. — Чай помог.

— Может тебе нужен перерыв. — Она наклонилась вперёд и поправила мой платок. — Я ужа какое-то время думаю над тем, что нам стоит куда-нибудь съездить.

— Съездить, — повторила я.

Её сознательно весёлый тон насторожил меня.

— Ты и я. Девочки Фицджеральд, и на некоторое время оставить все проблемы здесь. Не на долго, только на выходные, чтобы ты не пропускала школу.

У нас не было денег на спонтанный отпуск. И куда нам поехать? Для Диснейленда я была уже слишком взрослой, а моя мать не тот человек, который проводит время в оздоровительном отпуске. Либо по приказу Билли она пыталась увести меня из города, либо…

— Мы могли бы навестить отца.

— Нет.

Мой ответ прозвучал как выстрел из пистолета, рефлекс, который я приобрела за последние четыре года.

Она нахмурилась.

— Но он хочет нас видеть, чтобы отпраздновать хорошую новость.

Мне удалось сдержаться, не указав ей на тот факт, что не все считают его досрочное освобождение хорошей новостью.

— Я не поеду в Терре-Хот, мама. — Прежде чем она успела спросить почему, я уже привела единственную причину, которую она примет. — Ты знаешь, что перед Днём благодарения они всегда заваливают нас работой.

Она завязала волосы в узел и от разочарования надулась.

— Но мне кажется нечестным заставлять его ждать до каникул.

— Мне жаль.

Если бы я даже попыталась навязать ей подержанную машину, то не была бы настолько неискренней, но её настроение заметно улучшилось, когда я сказала это.