Стражница
Шрифт:
— Некоторое время. Сейчас полночь. Кварторы скоро будут здесь.
Он вздохнул и отпустил меня. Я повернулась и ужаснулась его бледности.
Обычно его кожа имела коричневато-золотистый цвет, но теперь она была серой, а глаза тусклыми.
— Ты исцелил меня, — сказала я.
— Я не буду за это извиняться, — ответил он.
— Нет. Я рада. Спасибо.
Он провёл пальцем по моему лбу и скулам, а большим погладил губы. Печаль, читающаяся на его лице, противоречила нежности жеста. Он что-то недоговаривал — что-то ужасное.
— Зачем Квартором приходить сюда?
Он выскользнул
— Полагаю, чтобы разработать стратегию. Я не совсем уверен.
Я, сощурившись, посмотрела на него.
— Ты всегда знаешь, что делают Кварторы. Можно сказать, что ты почётный член.
— Они сплотились против меня, — сказал он и посмотрел в пол, как будто ему было стыдно признаваться в этом. — Я вырвал тебя оттуда. Когда магия начала одерживать верх, я почувствовал, как ты пытаешься выбраться. Почувствовал, как сильно ты боишься, и я не смог… я не смог оставить тебя там.
— Ты спас меня. Разве это не хорошо?
— Я думал, что хорошо, — ответил он. — Но они, скорее всего, смотрят на это иначе.
В дверь постучали. Слишком поздно я спохватилась, принявшись поправлять пальцами волосы, чтобы не выглядеть так, будто ещё пять минут назад спала с Люком в кровати. Когда Кварторы друг за дружкой вошли в гостиную Люка, презрение на лице Орлы свидетельствовало о том, что всё было напрасно.
Мы молча стояли, Доминик и остальные с одной стороны комнаты, я с другой, а Люк посередине между нами.
Орла заговорила первая.
— Думаю, мы все согласимся с тем, что сегодняшние события стали для нас неожиданностью.
Взгляд Доминика прожигал во мне дырки.
— Магия изменила направление, — сказала я, стремясь защитить себя от их молчаливых обвинений, — я посмотрела на Паскаля. — Как в последний раз.
Паскаль закашлял.
— Мы же уже обговаривали, что магия, возможно, стабилизируется, если ты объединишься с ней. Всё шло, как планировалось. Почему ты прервала процесс.
— Это было слишком, — я сглотнула, вспомнив какое было чувство, когда магия пыталась вытеснить меня из моего собственного тела. — Она бы меня убила.
— Потому что ты не захотела отдать себя ей, — сказала Орла. — Если бы ты выдержала…
— Тогда я была бы сейчас мертва. Мы решили, что я должна попытаться сформировать новые Линии, вы уже забыли? Если бы я слилась с магией, тогда… от меня бы… ничего не осталось.
— Ты Сосуд, — сказал Доминик, и тепло, которое он всегда проявлял ко мне, исчезло. — Если магия опустошит тебя и понесёт как рак-отшельник раковину, значит пусть так и будет. Ты поклялась. И ты тоже, — обратился он к Люку.
— Мы так не договаривались!
— Как договаривались? — спросила я.
— Она бы умерла, — сказал Люк, сжав зубы.
— Ты знал, что она должна сделать. Что должно было случиться, и это всё ещё актуально. Что ты выиграл, подставив нас? — Доминик скривил губы от отвращения. — Несколько часов? — Он сделал резкое движение головой в сторону спальни, за дверью которой хорошо было видно помятое постельное бельё. — Надеюсь, она того стоила.
— Люк?
Я отступила и врезалась в небольшой столик. Фонарь, стоящий на нём, упал на пол, но я единственная вздрогнула
от звона.Люк медленно повернулся ко мне с умоляющим выражением лица.
— Речь никогда не шла о создание новых Линий, я права? Вы с самого начала планировали, чтобы я слилась с магией. Поэтому… — у меня сорвался голос. — Поэтому я не могла тебя найти. Они приказали тебе оставить меня там, и ты это сделал.
— Мышонок…
— Ничего не говори. Ты все-равно только соврёшь, — я повернулась к Паскалю.
Из них всех ему я доверяла больше всего. Не то что бы я верила в то, что он защитит меня! Но он ответит на мои вопросы. Учёный в нём не сможет противостоять.
— Что случилось после того, как я потеряла сознание?
Он с клинической трезвостью представил факты:
— Представь себе Линии, как систему кровообращения, где магия течёт вместо крови. Мы надеялись, что как только ты сольёшься с источником магии, то будешь служить сердцем и в предсказуемой мере направлять силу в Линии. Из-за того, что ваше объединение завершилось не полностью, произошёл разрыв, очень близко к источнику магии, как дыра в аорте. Теперь магия вытекает из системы.
Я держалась за диван, чтобы сохранить равновесие.
— Я вызвала второй Разрушительный поток?
— На самом деле всё наоборот. Разрушительный поток был смертельным, потому что прорыв грубой магии уничтожил бы слабых Дуг. Однако в этом случае магия растекается по миру, всё больше распределяясь. Линии не могут наполняться новой силой, а без Линий, которые они могут использовать, большинство Дуг бессильны.
— Большинство, но не все?
— Дуги с самым сильным талантом, чтобы творить заклинания, могут использовать даже самые крошечные Линии и скорее всего также в силах извлечь пользу из маленького количества свободной магии вокруг них. Но более слабые Дуги потеряют свои способности.
С опечаленным выражением лица вмешалась Орла:
— Им придётся либо жить среди Плоских, либо зависеть от щедрости более могущественных Дуг.
— Результат один и тот же, — вставил Доминик. — Останутся только самые сильные. Именно этого и хотели достичь Серафимы, чтобы создать новую расу Дуг и господствовать над другими.
— Ты преподнесла Антону победу на серебренном блюдечке, — сказала Орла.
Я помогла людям, которые убили Верити; именно это они только что рассказали мне. Всё моё тело как будто онемело. Она умерла при попытке остановить Серафимов, а я подарила им как раз то, чего они хотели. Обещание, которое я дала ей, ничего не стоило.
Доминик схватил меня за руку и встряхнул. Люк повернулся к нам спиной и не реагировал.
— Ты вообще слушаешь? Ты заключила союз. Ты поклялась исправить магию, а всё, что сделала — это ещё больше усугубила ситуацию. Ты должна вернуться.
Я задавалась вопросом, как вообще могла когда-либо считать его приятным.
— Должен быть другой путь.
— Другого нет. Магия иссякает. Нам остались ещё один или два дня, пока она не исчезнет полностью. Либо ты сдержишь свою часть соглашения и восстановишь её, либо твоя жизнь потеряна. А ты, — продолжил Доминик, уставившись на спину Люка. — Не забывай кто ты.