Стражница

Когда они выходили, Паскаль посмотрел на меня с извинением во взгляде, и остановился рядом с Люком, чтобы обменяться с ним несколькими словами. А потом Люк и я снова оказались наедине, а мир перевернулся с ног на голову.

Лёгкий ветерок задул в комнату, принеся с собой сладкий аромат османтуса.

— Я не мог этого сделать, — сказал он. — Поэтому Доминик так рассердился. Я не мог оставить тебя там, независимо от того, какую цену придётся заплатить.

Несмотря на тёплую луизианскую ночь я замёрзла до мозга костей.

— Однако ты собирался.

— Но не сделал. Это хорошо показывает то, куда тебя ведут попытки обмануть судьбу. Всё закончилось катастрофой. Я пошёл против пророчества, так, как ты от меня требовала, а теперь всё рушиться.

— Ты сделал бы так снова? Спас меня и уничтожил магию?

— Не спрашивай меня об этом, — его глаза наполнились слезами. — Я воистину делаю всё возможное, чтобы найти приемлемый путь. Ты и я — мы связаны, но ведь речь идёт здесь о всём моем мире. Как же я могу сделать выбор?

— Ты не можешь, — сказала я и почувствовала, как моё сердце разлетелось на кусочки.

В этот момент я поняла, что что-то между нами окончательно сломалось. Я выпрямилась.

— Отведи меня домой.

Глава 39

Колин послал мне по смс адрес и номер комнаты. Люк перенёс нас через Межпростраснтво на автостоянку отеля. Земля была мокрой от ледяного дождя. Я согнулась пополам, борясь с тошнотой.

Люк схватил меня за локоть, когда я уже хотела пересечь стоянку. У него на лице было написано, что он убит горем.

— Дай мне всё объяснить.

Я вырвалась, но у меня так кружилась голова, что я приземлилась на четвереньки на выложенную камнями мостовую, и гравий расцарапал мне кожу.

— Не прикасайся ко мне. Больше никогда.

— Мышонок, пожалуйста.

Он сделал шаг в мою сторону, а я поползла назад, глубоко вдыхая холодный воздух, чтобы успокоиться. Только когда мои пальцы онемели от холода, я встала и прислонилась к бетонному фундаменту фонарного столба.

— Что пожалуйста? Я должна проигнорировать тот факт, что ты предал меня? — я покачала головой. — Вам не обязательно было использовать Констанцию. Не нужно было заключить никакого договора. Магия убивает меня, и это единственная мотивация, которая мне нужна. Но вы не сказали мне об этом. Ты преследовал меня, манипулировал, заставил собой увлечься… И всё это было лишь ложью.

— Нет! — сказал он. — По крайней мере то, что было между нами — это не ложь.

— Правда? Ты серьёзно? Ты клянёшься в этом, Люк? Положа руку на сердце?

Даже я слышала, насколько негодующими были мои слова. Я пыталась убедить себя в том, что спасая меня сегодня, он встал против своей семьи, своего народа и всех традиций, с которыми вырос.

Возможно, он точно так же, как и я, попал в ловушку, запутавшись в Линиях магии, судьбе, долге и любви, не оставляющих ему никакой свободы действий. Мне почти было его жаль.

Потом я вспомнила кое-что, что он однажды сказал мне: не играет никакой роли, что ты об этом думаешь, кого любишь, чего боишься — если ты и можешь кому доверять в этом мире, так это тому, кто с тобой связан. Моё сострадание усохло и улетело прочь, как мёртвая листва.

— Пророчество говорит, что с тобой ничего не случиться. Я верил в него. Я думал, что как только ты исправишь магию, с тобой всё будет в порядке.

Его голос разнёсся по стоянке, расстроенный и потерянный.

Я медленно повернулась. Дождь шёл теперь сильнее, скатываясь с кожи его куртки. Капли горели на моих щеках, и я покачала головой.

— Ты думаешь, магия определяет меня так же, как ты позволяешь ей определять себя. Но я больше, чем просто пророчество. Я не только Сосуд, хочешь ты это признать или нет. Поэтому я сделаю то, что должна, а потом вернусь в свой мир. Тебе никогда больше не придётся выбирать между нами, Люк. Это даже не будет обсуждаться.

— Мышонок…

Я не хотела слышать его ответ.

Я, дрожа от холода, постучала в дверь, дождь стекал у меня по шеи. Я услышала шаги Колина по полу, шорох цепи, а потом дверь открылась. Я сделала шаг в тепло и свет, покидая холод. Колин втянул меня во внутрь, захлопнул дверь ногой, оставляя Люка снаружи.

— Привет, — глуповато сказала я.

— Привет, — он довёл меня до лампы и начал разглядывать в желтоватом свете. — Ты вернулась.

Я протиснулась мимо него, оставляя позади куртку, шарф и перчатки, как след из хлебных крошек. На буфете стояла знакомая зелёная бутылка Джеймсона, а толстый стакан мотеля всё ещё примерно на сантиметр был наполнен виски.

— Мо?

Я негнущимися руками добавила ещё примерно два. Прежде чем Колин успел пересечь комнату и отобрать мою добычу, я осушила половину и почувствовала, как огонь пронёсся по горлу и груди.

— Что, чёрт возьми, случилось?

Он вырвал у меня стакан.

— Ничего. Всё. Я облажалась.

У меня потекли слёзы. Было сложно сказать из-за чего, из-за виски или из-за признания, но это и не имело значения.

— Отдай мне мой напиток.

— Вообще-то, но был мой.

— Не важно.

Я развернулась и схватила другой стакан.

— Расслабься, — очень осторожно он забрал у меня бутылку и поставил на стол. — Ты ранена?

Я плюхнулась на стул за письменным столом.

— Больше нет.

— Люк тебя вылечил.

Он вылечил меня и опять сокрушил сверху донизу. Я задавалась вопросом, можно ли человека излечивать только какое-то ограниченное число раз? Что в какой-то момент он достигает пункта, когда состоит скорее из трещин и осколков, чем из целого куска, и что тогда с ним произойдёт?

— Я в порядке.

— Конечно. Ты хочешь об этом поговорить?

— Нисколечко.

Он отпил глоток виски.

— Всё закончилось? Ты с ними разобралась?

— Я никогда с ними не разберусь. Если наступит третья мировая война, единственное, что останется на этой планете, это тараканы и твинки — и Дуги, говорящие мне, что я должна спасти чёртов мир!

Его глаза потемнели, наполнившись тревогой, но он позволил мне продолжать.

— А как тебе это удаётся? — спросила я. — Как ты можешь выносить тот факт, что проведёшь всю свою жизнь, привязанный к чему-то… к кому-то, даже если совсем этого не хочешь? Разве тебя это не бесит? И ты никогда не захочешь иметь собственную жизнь?