Стрелок из Салмы

***

Внутри двор монастыря оказался довольно просторным. Между колокольней и жилыми помещениями располагался значительного размера огород, где монахи выращивали овощи и травы для собственного потребления. Монах, встретивший их у дороги и представившийся Бенедицием, проводил гостей до небольшой конюшни, разместившейся на дальнем конце двора. Только там Саир заметил, что Айна забыла, либо сознательно оставила некоторые ценные вещи в телеге, среди которых был и мешочек с волшебными волосами Фар. Стрелок взял его в руки, спрятав за пазуху. Сие действие не ускользнуло от зоркого взгляда Бенедиция.

– Не переживайте. Не укради – одна из святых заповедей, которые мы неустанно соблюдаем. Можете оставить все вещи в телеге, никто из братьев не тронет их.

– Мне бы вашу святую веру в людей, отец. Хотя, вам с высоты вашей местной колокольни, наверное, виднее.

Байлур сурово посмотрел на монаха, следуя примеру стрелка и складывая себе в мешок наиболее ценные вещи.

– Как говорят у нас в пещерах – кто не спрятал, я не виноват.

Попрощавшись на ночь с Аметистом, к которому Саир, на удивление, уже привязался, стрелок вышел вслед за гномом и монахом обратно во двор.

– Здесь мы выращиваем пропитание для себя, - показал Бенедиций рукой на огород. – А здесь – молимся и отходим ко сну, - махнул он рукой на низкое бревенчатое здание на другой стороне двора.

– Правильнее говорить – шепчем непонятные звуки, а потом лежим на неудобных соломенных матрасах всю ночь, - поправил его Саир.

– Вижу, вы не особо верите в святыни богов добра?
– спросил его монах.

– Верю, но только на сытый желудок. Почему то с мясцом в нём мир вокруг сразу становится добрее.

– Это заблуждение человека, не разглядевшего истину за скрижалями тьмы.

– Ничего не понятно, но звучит красиво. Видимо, нужно наесться местного укропа, чтобы проникнуться.

– Это не беда, мы принимаем к себе даже самые заблудшие души.

– И на том спасибо. Правда ведь, Байлур? Ты что-то совсем притих. Голову на солнце напекло?

Байлур и вправду разглядывал двор с видимым напряжением на лице, переходившим в периодические подёргивания бороды и почёсывание затылка.

– Я тут переживаю по поводу предстоящего ужина.

– Переживаешь? Это ты напрасно, мой горный друг, - покачал головой Саир.
– Ты должен не переживать, а уже метаться по земле от отчаяния. И молиться своему гномьему богу обжорства, чтобы он ниспослал тебе кусочек посочнее на ужин... Как, кстати, его звали? Анабилур или что-то в этом духе, если я ещё правильно помню ваш бесконечный пантеон?

– Не гневи гномьего бога понапрасну, глупый человек! – строго посмотрел на него гном, а потом уставился на Бенедиция, ведшего их в сторону ночлега. – А и то правда. Есть ли у вас что-нибудь, окромя гнилой капусты?

– У нас есть отдельный рацион усиленного питания для тех кто выполняет тяжёлую физическую работу. Мы можем поделиться им с вами. Нам ничего не жалко для дорогих гостей, - Бенедиций услужливо улыбнулся им, оглядываясь назад.

– И что за усиленное питание? – с явным недоверием в голосе спросил Байлур.

– Дайте угадаю - в три раза больше капусты? – Даже длинноногий Саир едва успевал за юрким монахом, а Байлур и вовсе начал сопеть от быстрой ходьбы.

– Почему же. Усиленное питание подразумевает мясо, - Бенедиций воздел свой указательный перст к небу.

– Вот как? Закупаете в таверне напротив? – поинтересовался Саир.

– Нет. Ни одна наша монета не отправится на сторону зла и разврата. Мы всё разводим сами.

– Что-то я не вижу никаких пастбищ в округе. Кого вы тут разводите? Постояльцев?

Лицо монаха неожиданно скривилось от шутки Саира, и он, не ответив на вопрос, поспешил открыть перед гостями низкую дверь в одноэтажное бревенчатое строение, вытянувшееся вдоль одной из сторон периметра двора. В нос Саиру сразу ударил запах тушёной капусты и маринованной свёклы.

Войдя внутрь, они оказались в слабо освещённом коридоре, в котором даже изнутри стены представляли из себя такие же неотёсанные брёвна, как и снаружи. Вокруг них туда-сюда сновали погружённые в работу монахи, облачённые в такие же рясы, как и Бенедиций. Завидев Байлура с Саиром, они начинали улыбаться, а некоторые даже кланялись им в пояс, словно в гости сегодня пожаловал сам барон Череш собственной персоной со всей своей свитой.

Дойдя до самого конца коридора, Бенедиций отворил ещё одну невысокую дверь и, склонившись, прошёл внутрь кельи.

– Подождите чуть-чуть, здесь темно, - проговорил монах, скрывшись во мраке. Когда в кельи наконец зажёгся огонёк свечи, Бенедиций махнул гостям рукой и те прошли внутрь. Комната без окон была совсем небольшой, но уютной. Две уже заправленные деревянные кровати. Такой же простой, но аккуратный столик между ними. И, наконец, прикроватная тумба в углу. Вот и всё убранство. Но, несмотря на нарочитую скромность, комната производила приятное впечатление.

– Вот ваше убежище на ночь. Вы пока располагайтесь, а я пойду распоряжусь насчёт ужина. Умывальник с уборной на другом конце коридора. И да пребудут с вами боги сегодня.

Бенедиций не стал дожидаться уточняющих вопросов, а скрылся, закрыв за собой дверь.

– Ну что, гном, - сказал Байлур, складывая на тумбу пожитки, взятые им из телеги. – Я, как старший, выбираю себе лежанку первый.

Саир с разбегу плюхнулся на кровать, отчего две её опорные ножки треснули и ножная часть кровати тут же просела до пола.

Байлур усмехнулся в ответ и прошествовал к своей лежанке, с кряхтением усаживаясь на одеяло.

– И всё таки дури в тебе многовато. Как в перебродившей сливовой настойке. Но ничего, зато у тебя теперь есть собственное кресло вместо кровати.

Гном уселся лицом к столу, постукивая пальцами по шероховатой поверхности столешницы. Огарок свечи освещал довольную ухмылку на его лице.

– Я смотрю, Байлур, настроение у тебя значительно улучшилось? – спросил его стрелок.

– Оно улучшится окончательно, когда я увижу достойный ужин.

– Обещаю молиться всем богам неделю, если ужин будет хорош. Даже не знаю, что громче – твой храп или урчание голодного живота.

– Ты ещё не знаешь, как храпят наши старцы. Думаешь, почему сходят лавины с гор?