Ступая по шёлку

— Ты снова бледна, жена моя, — она услышала голос совсем рядом, над ухом, в думах своих она не заметила, как вошедший Царь Дальних Земель присел на её постель. — Ты не выспалась сегодня ночью, Айола? — Глаза мужа, цветом подобные камню «дымчатый кварц», улыбались.

— Я выспалась утром, муж мой, — не удержавшись, младшая дочь Короля обняла за шею своего Царя и потянула на себя, он покорно прилёг рядом, и Айола чувствовала, как губы Царя Дальних Земель улыбаются в волосы жены его, подобные льну, раскинувшиеся на подушках.

— Почему ты ушла из моих покоев, Царица?

— Я не знала, когда ты вернёшься в свои покои, муж мой…

— Твой муж посетил твои покои сам, как ты и приказывала, моя Царица.

— Могу ли я приказывать Царю Дальних Земель, мой господин…

— Царю — нет, мужу — да. Ты распугала моих наложниц, боюсь, теперь никто не захочет приходить ко мне, — он улыбался. — Царица может лишить их жизни…

— Если наложница не явится на призыв Царя и господина, он сам может лишить её жизни.

— Царь и господин добр к своим наложницам. — Айола видела, что Горотеон улыбался, словно загадывал загадку ребёнку. — Царица же…

— Царице нет нужды проявлять милосердие к наложницам твоим, Горотеон, — Айола пожала плечами. — Это ведь обязанность Царя — одарить их ласками, не моя, — младшая дочь Короля в задумчивости мяла в руках покрывало изо льна.

— Ты велела сшить изо льна, что я прислал тебе, ночные платья?

— Да, — Айола одёрнула платье на себе, — это делает мой сон слаще, как и покрывала, и колокольчики.

— Линариумская дева, — он почти невесомо гладил по тонкому льну на спине и ногах, бережно и одновременно сильно прижимая к себе Айолу, которая сама начала целовать своего мужа и не имела сил оторваться от его губ, которые дарили так много ласк и столь много ещё могли подарить, и одаривали, пока младшая дочь Короля двигалась и просила ещё. Айола не могла насытиться ласками Горотеона за всё время, что муж её не призывал её и не целовал даже вскользь, за время тоски по ласкам его.

Наконец, чувствуя усталость и разыгравшийся аппетит, она с удовольствие вкушала изысканные яства вместе с Царём Дальних Земель, улыбаясь на его улыбку.

— Зачем приехал Хели, муж мой? Когда я смогу увидеть его?

Тень, промелькнувшая на лице Горотеона, посеяла тревогу в сердце младшей дочери Короля.

— Ты увидишь его сегодня на пиршестве, сейчас он занят, и дела его не терпят отлагательств, иначе бы он уже был рядом с тобой, моя Царица…

— Почему рабыни говорили про орды? Из-за них приехал Хели?

— Да, Царица, нет смысла лукавить пред лицом твоим… Орды нападают на приграничные территории Линариума, они мало организованны и свирепы, лишь выжженная земля остаётся после этих нападений. Силы войск, что направил я, уже на исходе. Пока мы держим в резерве основные войска отца твоего — Короля Линариума, но недалёк тот день, когда правитель орд напустит бесчисленное множество своих воинов, столь же беспощадных, сколь и бесстрашных, и тогда не только Линариум ждёт разруха от войны, но и Дальние Земли, ибо жаден и до этих пор непобедим был правитель орд, и он двинется на наши земли, жена моя. Именно поэтому приехал брат твой Хели, и я бы не стал рассказывать тебе, ни к чему жене, носящей в чреве своём младенца, сеять в сердце своём тревогу, ни к чему жене знать дела военные… Но вчера, на совете, я принял решение — Дальние Земли отправляют войско своё против орд, и я выступаю вместе с ним.

— Вчера? Ты не сказал мне…

— Айола, нет нужды тревожить сердце твоё раньше времени. Война — дело мужей, жена моя.

— Дело мужей… но как же я могу не тревожиться, когда муж мой, брат мой и отец вступают в войну с какими-то ордами. Чей предводитель беспощаден к врагам своим и жаден?! Как же сердце моё будет спокойно, если дом мой, в котором я выросла, и люди, которых я любила и оставила, всё, что дорого сердцу моему, может сгореть в пожаре войны, а муж мой отправляется туда же?! Когда ни ты, ни брат мой не сказали мне этого, сохраняя спокойствие сердца моего, словно я младенец, чей разум невелик или подобен разуму канарейки, что сидит в золотой клетке и поёт по утрам.

— Теперь ты тревожишься, жена моя, и я прошу тебя усмирить в сердце своём страх. Это не первая война для Дальних Земель и для мужа твоего, и во всех войнах войско моё вышло победителем.

— Войско отца моего тоже не проигрывало, но орды сильнее?!

— Всегда находится враг сильнее, тем ожесточённее борьба и приятней сердцу победа, жена моя. Как бы ни был непобедим правитель орд, против двух войск ему не устоять, Царица. Против войска Дальних Земель он бессилен. Мужи наши — воины с рождения, нет в наших землях ни торговца, ни ремесленника, ни знати, что не владели бы оружием и навыками выносливого воина, зима сменяла зиму не одно поколение, и мужчины наши становились только сильней и бесстрашней. Ты должна знать, моя Царица, что мы одержим победу, сколь бы долга и извилиста не была к ней дорога.

— Ах, Горотеон, разве могут успокоить меня слова твои… когда сердце моё уже терзает горечь расставания и сомнений. Разве могу я унять тревогу или страх за жизнь твою или своих близких…

— Нет, моя Царица, теперь не сможешь, сердце твоё — сердце жены, слабо, и сомнениям легко проникнуть в него, отравив сон твой и день твой… Но пока нет нужды заботиться об этом, вечером тебя ждёт встреча с братом, и два световых дня будут вам в общение, сейчас же, если ты достаточно хорошо себя чувствуешь, может, навестим Жемчужину, уверен, она заждалась свою прекрасную владелицу.

— Хорошо, — Айола улыбнулась и попыталась смутные и тревожные мысли откинуть. Она мало понимала в войне и оружии, отец её отправлялся в дальние походы и всегда возвращался с победой. Царь Дальних Земель, муж её, никогда не проиграл ни одной битвы, это было известно всем даже в Линариуме, да и отправляется он на войну не завтра…

— Ааааа, когда ты отправишься с войском, Горотеон? — младшая дочь Короля затаила дыхание.

— Как только решу неотложные нужды внутри Дальних Земель, Царица, я скажу тебе заранее, жена моя.

Жемчужина перебирала ногами в неспешном шаге, младшая дочь Короля крепко держалась в седле, а саму лошадь придерживал за поводья Горотеон, когда, по обыкновению своему, вёл беседы.

Младшая дочь Короля уже легко разговаривала на наречии Царя, знала она, когда начнётся период цветения, и как долго он продлится, знала, когда и что именно будут сеять сельские люди, и что урожай между холодом успеют снять два раза, так что запасов зерна и корма для скота хватает до конца метелей и часто остаётся и на следующий сезон холодов.

Айола не надевала шубу или тёплые накидки, на плечах её был длинный плащ с шапероном, который крепился к волосам так, что никакой порыв ветра не мог скинуть его. Волосы её, цвета льна, украшенные жемчугом и, редко, другими каменьями, мог видеть только муж. Платья на ней были многослойные и такие же нижние, так что, даже развеваясь на ходу, тяжёлый подол верхнего скрывал ноги в шароварах. Ей было спокойно и радостно, Айола хотела бы, чтобы и прогулка эта, и день, никогда не заканчивались. Горотеон разговорами и вопросами погасил тревогу в сердце младшей дочери Короля, она больше не опасалась будущего, а с надеждой смотрела на поля и прислушивалась к наследнику в чреве своём, который, по обыкновению, в часы прогулок вёл себя тихо. Она не чувствовала шевеления, и Айоле представлялось, что сын её сладко спит в это время. Когда же Горотеон пересадил Царицу на своего коня, ей и вовсе стало спокойно, муж её придерживал Царицу и, отъехав от всадников, легко целовал Айолу.