Ступая по шёлку

— Траур мой ещё не прошёл, ты знаешь это.

— Закон позволяет снять траур. Тебе шестнадцать зим, три зимы Царица не могла дать наследника, мы должны были отказаться от Иримы, народ терпел тогда, но сейчас… Воины не пойдут за тобой, мятежи будут подхвачены народом, им нужна стабильность, гарантии. Законный наследник — это их гарантия. Так было всегда, таковы традиции Дальних Земель…

— Я сниму траур. Сегодня же.

— Ты мудр. Осталось выбрать Царицу, — Берен улыбнулся краешком глаз.

— Король Линариума предлагал брак с его дочерью… вероятно, это будет верное решение. У него две дочери, одна из которых Истинная Королева.

— Да, это так. Но она младшая дочь, а значит, имеет право сама выбрать себе мужа, и ей лишь восемь зим. Для линариумской девы это немного.

— Этого достаточно, чтобы по их законам вступать в брак. Король Линариума не посмеет отказать мне.

— Ты всё решил?

— Нет, вероятно, это лишь молва людская, что Истинная Королева рождается одна на всё поколение, что поступь её мягка, разум гибок, а дух крепок, как у воина. Вероятно, Истинная Королева будет лучшей Царицей. Правящей Царицей.

— Да, так говорят, Горотеон, но так ли это?.. Я видел Истинную Королеву — она была красивейшая из жён, но возможно ли сделать из юной девы Правящую Царицу? Слова твои имеют мало смысла.

— Большая война грядёт, друг мой, и только Царице с кровью Истинной Королевы присягнут воины мои и победят в той войне.

— Это предсказала Верховная Жрица?

— Нет, это предсказываю я, у многих воинов нет семей, жён и сестёр, умирать за Дальние Земли многие могут отказаться, умереть за Царицу почтут за честь.

— А если нет?

— Тогда я просто дам народу наследника и возьму себе хорошую жену.

— Из линариумской девы? — Берен засмеялся. — В том краю нет покорных жён, Горотеон.

— Покорности научить юную деву легко, если она не будет покорна — значит, она Правящая Царица.

— Или сварливая жена, — Берен засмеялся.

— Ты пророчишь несчастья на мою голову, словно мало мне лукавых и ревнивых наложниц. — Горотеон улыбнулся, но не улыбались глаза его, сердце Царя Дальних Земель было пусто.

Вошедший человек в чёрной одежде поклонился Царю Дальних Земель.

— Двое. Один из них — мальчик.

Горотеон устало закрыл глаза.

— Веди меня, — по длинным коридорам не раздавались шаги Царя — он передвигался бесшумно, с грацией дикого зверя, несущего неминуемую опасность.

В небольших покоях он остановился у кровати женщины, она была бледна, губы её были искусаны до крови, сухими руками хваталась она за покрывала.

— Зачем ты поступила так, Викиза?

— Я не виновна, мой господин.

— Не лукавь… Викиза. — он смотрел сверху вниз, взгляд его был жесток. — Ты обманула, скрыла свой лунный цикл, когда же чрево твоё понесло, ты отказалась принимать снадобье, избавляющее чрево твоё от младенца.

— Я могла погибнуть!

— Не могла, но теперь должен погибнуть твой ребёнок. Ты понимаешь это?

— Но это мальчик, он наследник, Ирима умерла, а я нет, я родила вам здорового наследника, я могу ещё родить… я здорова и сильна.

— Викиза, ты хотела возвыситься, но так и не поняла, что этому не бывать. Ирима была рождена, чтобы стать Царицей, ты — чтобы быть наложницей, и ничто не может изменить это. Иногда чрево наложницы несёт младенца против воли её или Царя, иногда ни евнух, ни повитуха, никто не в силах остановить жизнь младенца внутри утробы матери, и это горе для сердца и ума моего и наложницы, но ты, ты поступила сознательно…

— Вы даже не посмотрите на наследника, мой господин?

— Он не наследник мне, ты знаешь, что делать.

— Я?!

— Ты, это моя воля и твоё наказание. Если после убийства своего младенца разум твой не покинет тело, ты отправишься на кухню, мыть котлы. Если же сделаешься безумной — я позабочусь о тебе, как велит закон Главной Богини: заботиться о больных жёнах своих.

Царь Дальних Земель подал знак евнуху и, взяв одного из младенцев на руки, вышел из небольших покоев, казалось, он не слышит криков наложницы.

— Ты должен был сделать это сам, — произнёс Берен.

— Я воин, а не убийца, я не стану убивать младенца, это мой сын! — он в бессилии сел на кровать. — Порой мы большие варвары, чем орды, против которых будем воевать, любой зверь защищает своего детёныша, и только я должен его убить!

— Таков закон.

— Закон…

— Сделай Царицу Правящей, и если в ней не будет покорности, но будет достаточно ума — она уничтожит твоих наложниц, запретив семени твоему проливаться в других жён.

— Она станет Правящей, только если в ней не будет покорности, Берен. Только в этом случае. Только Царица, не преклонившая голову свою перед любым врагом, только та, чем разум гибок, а воля сильна, может править Дальними Землями, и только той, чья красота при этом будет удивительна глазу, присягнут воины мои.

— И править Царём, — добавил Берен.

— И Царём, — он взял на руки младенца, хорошенько разглядел маленькое личико, провёл огромной рукой по нему. — Ты знаешь, что делать с ней.

— Да, мой господин, — бережно забирая девочку.

Берен шёл по коридорам, неся комочек в покрывалах.

— Куда ты её, всадник? — спросила любопытная рабыня.

— Далеко от этого города, рабыня.

— Далеко?

— Ты ведь знаешь, — словно в раздражении. — Никто не знает, где будет жить Царская дочь, они раскиданы по всем Дальним Землям, и никто не знает, где живут они и умирают. Чем этот младенец отличается от других, таких же? Даже я не знаю судьбу её, из рук моих заберёт её странник, из его рук следующий, и так, пока не найдёт кормилица её пристанища себе и ребёнку. Нет никакой возможности узнать судьбу девочки ни до, ни после. Слишком много странников передают ребёнка из рук в руки, слишком много кормилиц меняется у неё, пока след младенца не теряется в Дальних Землях.

— Прости старую, всадник, порой говорю я лишнее, как и думаю.

— Ты стара, и от того прощаю тебя.

Берен выехал из города, оставив у ворот кормилицу, сказав, что там, за воротами, его ждёт следующая…

На рассвете всадник въехал в город, глаза его устали, по пути ему встретился ещё один всадник, и они говорили, пока не подъехали к храму Главной Богини, и один из них не нырнул в небольшой проход, поодаль от высоких ступеней и открытых дверей храма.

— Давно не приходил, дитя, — Верховная Жрица протянула руки к младенцу в царских покрывалах. — Эту девочку ждёт хорошая судьба, она будет хорошей женой и матерью, сердце твоё может быть спокойным за судьбу её.