Ступая по шёлку

— Сколько лет тебе, Жрица?

— Когда отец твоего отца был ребёнком — я была уже стара, дитя. Я устала считать зимы… ах, какая девочка…

— Скажи, могу я видеть их?

— Можешь, — она быстро пошла тёмным проходом, высокому всаднику приходилось нагибаться практически вдвое, чтобы следовать за ней. — Смотри, — она открыла скрипучую дверь, и яркий свет свечей осветил лицо Царя.

Несколько девочек сидело на скамьях, платья их были просты, но из шелка.

— А?

— Дитя, твои воины не всегда могут сдерживать семя своё, и здесь довольно девочек, чьи матери не могу воспитывать их. Ты даёшь за них много монет и шёлка, многими знаниями обладают они, оттого и выбирают знатные семьи жён из Храма Главной Богини, но которая из них дочь тебе, а которая — воина твоего, я и сама не знаю, слишком стара я стала, дитя, слишком стара, память подводит меня. — Она протянула Горотеону новорожденную, он долго смотрел на неё, словно пытался запомнить, и отдал Жрице. — Жди меня, дитя.

— Вижу тревогу в сердце твоём, дитя.

— Народ ропщет, я должен снять траур, Жрица, но сердце моё полно печали по Ириме, оно не принимает того, что её больше нет со мной.

— Сердце твоё полно печали по утраченной юности, дитя, но любви жены оно не знало.

— Я любил Ириму, и ты знаешь это.

— Любил… ты любил её с того дня, как появилась она на свет, зная, что ей быть Царицей твоей. Сколько раз ты нарушал запреты Главной Богини, дитя, пока Ирима не выросла, и не была назначена церемония? Сколько раз ты убегал на женскую половину дворца, балуя маленькую Ириму сладостями и каменьями?

— Жрица?

— Я стара и многое знаю, она владела разумом твоим, но сердце твоё не знало любви.

— Ты видишь новую Царицу?

— Тебе нет дела до предсказаний моих, дитя. Поступать ты будешь так, как велит тебя судьба, а не древняя старуха.

— Я возьму в жёны твою дочь.

— Я рад, друг мой, я рад, Эфталия будет хорошей женой тебе.

— Никто не говорил, что это будет Эфталия, старшая дочь твоя. У тебя две дочери.

— Но Айола — младшая дочь, она может сама выбрать себе мужа…

— Значит, если выбор мой падёт на неё, ты сделаешь так, чтобы она выбрала меня.

— Ты даже не видел её…

— Она уродлива?

— Она юна, друг мой.

— Юность девы быстро проходит.

— Если выбор твой падёт на Айолу, возможно, следует отложить церемонию.

— Не для того я прервал свой траур, я не стану откладывать церемонию. Она состоится так быстро, как это возможно, какую бы из твоих дочерей я не выбрал.

— Что ж… право мужа выбрать жену себе, Горотеон.

Рядом с троном Короля Линариума сидела принцесса Эфталия. Она была прекрасна, настолько, насколько может быть прекрасна дева в её возрасте — девять зим. Волосы её, иссиня-чёрные, струились по плечам, глаза сверкали гордостью и смотрели свысока на подданных своих. При приближении всадников Горотеона, в них отчётливо читался страх, мелькнувший и в глазах младшей дочери, но только цвет глаз, сменившийся с синего на ярко-фиолетовый, выдал юную деву. Лицо младшей дочери Короля не дрогнуло, а глаза смотрели удивлённо и с интересом. Горотеон видел интерес в глазах юной Айолы, живой ум сквозил во взгляде её, когда она смотрела прямо на Царя Дальних Земель, не отведя глаз своих. Но слишком юной была принцесса, слишком открытым и удивительно красивым было её лицо, слишком хрупкой казалась юная дева, чтобы проделать путь в Дальние Земли и стать Царицей. Правящей Царицей. В том, что принцесса не станет покорной женой, Горотеон не сомневался, достаточно было посмотреть на взгляд её, полный понимания к народу своему и подданным, и сквозящее во взгляде недовольство к поведению иных мужей или служанок на пиршестве, что прервали всадники Царя Дальних Земель.

— Ты не сделал свой выбор, — произнёс Исен. — Твоя шуба легла между принцессами, закрыв пространство между ними.

— Не сделал, друг мой, но я озвучил его Королю. Ты видел поступь и взгляд младшей дочери Короля? Она — Истинная Королева. Такая, какой и должна быть Царица Дальних Земель.

— И жена твоя, не забывай.

— Да… и жена. Она прекрасна настолько, насколько может быть юная линариумская дева, прекрасней всех, что я встречал…

— О, ты всегда имел слабость к этим девам.

— Всегда, — Горотеон засмеялся. — Они особенные, поверь мне.

— Что же в них особенного?

— Пора бы и тебе узнать это, Исен.

— Хм, юные девы не так будоражат мою кровь, Горотеон.

— Выбери не юную, они не хуже, ты знаешь это. — Он показал глазами на кормилицу принцессы Айолы, которая шла за своей госпожой, что-то говоря в упрямо сведённые брови ззигйд младшей дочери Короля. — Она не так уж стара и опытна.

— Мне повелеть ей?

— О, Исен, нельзя повелевать линариумской деве или жене, ты должен понравиться ей.

— Понравиться? Мне одарить её дарами?

— Нет, ты должен просто понравиться ей, ей нет дела до твоих даров. Если она не посчитает тебя достаточно привлекательным — ты не получишь ничего из ласк её, но если ты будешь мил ей, поверь, она одарит тебя такими ласками, что ни одна хорошо обученная рабыня не сможет сравниться с ней.

— Ооооооооооо, — Исен ещё раз обвёл залу и остановил свой взор на служанке со светлыми волосами, она не была слишком юна или слишком зрела, пояс её перетягивал талию, а подо льном платье была видна ещё упругая грудь. Служанка без страха улыбнулась всаднику, что удивило Исена. — Они не боятся?

— С чего бы служанке в замке Линариума бояться всадника Царя Дальних Земель, если они не бояться даже самого Царя? Поговори с ней, когда мы выйдем из залы.

Горотеон смотрел, как в неярком свете библиотеки Линариума стояли две дочери Короля Линариума. Прекрасные разной красотой.

Глаза одной были опущены в покорности, она была готова принять свою судьбу, как это и подобает юной деве, и вторая — чьи глаза сверкали невиданным оттенком фиолетового. Никогда ранее Царь Дальних Земель не видел подобных глаз. Линариумские девы были стройны и гибки, у многих волосы были подобны льну, но глаза их были светлы, светлее неба в ясный день, глаза же Айолы меняли цвет от светло-синего — цвета цветка льна, — до тёмно-фиолетового.

— Неееееееет! — услышал он пронзительное, женское, граничащее с отчаянием.

Она не выбирала Горотеона — Царя Дальних Земель, — и выходила на совет старейшин, она проклинала его и Земли его, но отказывалась принять судьбу, уготованную её сестре богами. Грудь под нижним платьем вздымалась, глаза смотрели с вызовом, она не покорилась ни отцу своему, ни Царю Дальних Земель, ни судьбе сестры своей.

— Я всё увидел, — он встал и стремительно вышел.

— Неужели сердце твоё не дрогнуло от слез юной Эфталии? Она красива и воспитана, как Королева.

— Сердце твоё становится слабо, Берен.

— Это так, Царь.

— Тебе не следует опасаться за судьбу Эфталии, Царица позаботится о ней.

— Царица?

— Царица Дальних Земель, Айола, Истинная Королева.

— Возможно, следует ещё подумать… она юна.

— Я увидел достаточно, чтобы принять решение. До рассвета мы отправляемся, я не могу оставаться более под крышей дома будущей жены своей.

— Да, мой Царь, — Берен прошёл до покоев, в которых останавливался Горотеон, и остался в задумчивости у дверей их.