Ступая за Край

Аралан, брат твой, разумный юноша. Порой злость охватывает дух Аралана, злость такой силы, что не в силах он совладать с нею, но всё приходит с возрастом и сединами… Ему важно счастье твоё, девочка, как и отцу твоему. Не будет большой беды, если ты перейдёшь невысокую гору и окажешься на землях Морахейма, говорил я Аралану и матери твоей Царице, думаю, она донесёт новость эту до мужа своего быстрее… и так, что согласиться он с доводами её, — Элтелилор улыбнулся, — женщины имеют власти больше, чем ведают они.

Вернувшись в Земли свои, я связался с Меланмиром, когда-то мы с его отцом были дружны, и знаю я его с младенчества. Нет тайн в сердце его, что не подвластны мне, он рос на моих глазах, как сын мой. Он любит тебя, Эвиси, но как брат или отец, хотя по возрасту не может быть им, он не мог отказаться от тебя, провести этот ритуал, ведь в ваших и его краях этот позор для женщины страшнее смерти, но в наших нет такого понятия, даже само слово не имеет перевода. Муж не может отказаться от жены своей, никогда, до конца дней своих и её. А значит тут, в Морахейме, этот позор будет неизвестен тебе… Никто из подданных твоих даже не поймёт, что случилось в прошлой жизни твоей. Он просил время, чтобы убедиться, что сердце твоё и разум не смогут смириться с жизнью во дворце его, в роли Королевы и жены его, и это было правильно. Молодость горяча в сердечных делах, любовь проходит стремительно, часто даже не оставляя следа в сердцах, но твоя любовь и любовь сына моего, рождённая вне законов Земель наших, вопреки традициям и требованиям богов — жива, а значит — место твоё рядом с мужем твоим, с которым ты обменялась браслетами.

Меланмир отказался от тебя, как требуют его законы, сюда же ты спустилась, как требуют законы наши, и ступила на землю Морахейма, как жена Наследника Тарвирлиона. Знаю, ты задаёшься вопросом, почему же сам Тарвирлион не сделал этого или любого другого действия, я отвечу тебе. Я, своей властью, не давал ему. Молодости свойственно слушать сердце своё, а не разум. Когда-то и я был таким, и плата оказалась слишком высока. Я совершил ошибку, глупость, которую возможно совершить только по молодости своей и горячности, и жена моя, будучи столь же молодой и горячей, отправилась с сыном моим на побережье, откуда была она родом. Море всегда успокаивало её, дарило силы и мудрость. Я был слишком самоуверен и, когда в спешке покидал дворец, не оставил с ней стражу, лишь то количество, которое необходимо в стенах дворца, а она была слишком горяча, чтобы смириться с этим. Забрав с собой сына и взяв минимум охраны, она двинулась в путь, чем это закончилось, тебе известно. Слава Хьёрду, сын наш Тарвирлион жив и вернулся ко мне, но нет силы на земле этой, что вернёт мне жену мою или годы, что считал я Тарвирлиона мёртвым. Воины мои и ищейки обошли всю округу, были они и в Провинции за горами, но там случился мятеж, и хаос творился в ней… Опасаясь подобной судьбы для сына моего, я сам вёл разговоры и обходил некоторые из законов.

— Не сложно обойти некоторые законы, когда за спиной могущественная армия, — Эвиси лукаво улыбнулась.

— Сын мой сделал хороший выбор, ты мыслишь как Королева Морахейма, девочка.

Город, в который въехали воины, сопровождавшие самого Элтелилора и Наследника его Тарвирлиона с женой своей, был многолюдным и шумным. Ехавший впереди глашатай кричал что-то, и народ расступался, пропуская конницу, все застывали в поклоне, но не в глубоком. Когда же проезжали огромную базарную площадь, переходящую в несколько таких же, люди расступались, но те торговцы, что вели торг свой, не прекращали его, а некоторые зазывали посмотреть их товары самого Элтелилора и Тарвирлиона или воинов их.

Маленькая девочка в платье из домотканой материи, стоявшая у ног матери своей, вдруг протянула небольшой цветок Императору Элтелилору, сорняк, сорванный на задворках дворов. Элтелилор остановился, и мать без страха подняла девочку, чтобы та вручила цветок. Элтелилор засмеялся и поклонился маленькой горожанке, поблагодарив за дар, и только потом двинулся дальше. Это удивило Эвиси. Меланмир вёл беседы со своим народом, но всегда это были выбранные посланцы от селений или городов, которые доносили до Короля нужды свои. Представить же Наследника Аралана, останавливающегося, чтобы маленькая девочка протянула ему цветок, Эвиси и вовсе не могла, не могла она и вспомнить столько женщин на улице, как в Дальних Землях, так и в Теренсии.

— Почему так много женщин на улицах? — спросила она Гелана.

— Мужчины занимаются ремёслами, некоторые покидают дом свой в поисках лучшего заработка, а женщины заботятся о доме.

— Жизнь здесь подобна жизни в поселении?

— О, нет, Эвиси, конечно, нет. Женщины в основном жёны, есть и любовницы, это осуждается народом и богами, но никто не предаёт за подобное суду. Женщины спокойно ходят по улицам, ведут торговлю пряностями или женской одеждой, управляются в доме и с денежными делами, когда муж в отъезде. Есть школы для девочек, и если ей понравилось постигать науки, она может продолжить обучение, и никто не может запретить это.

Кварталы становились чище, улице шире и мощёные, и, наконец, словно из ниоткуда появился дворец. Был он из белого камня, полукруглые купола и башни с четырёх сторон, и ряды резных колонн. Дворец окружала высокая стена, а внутри была ещё одна и два прохода. Один низкий, для слуг, там стояли торговцы с корзинами, и мужчина в светлой одежде придирчиво разглядывал товары, выбирая лучшие коренья, гусей или поросят, видимо, это был повар. Другой же проход — высокие ворота, которые раскрылись, как только первый воин поравнялся с ними, и Эвиси оказалась в огромном внутреннем дворе, пустынном и мощёном таким же белым камнем, как и сам дворец.

Воины рассеялись, словно их и не было, Элтелилор, сказав, что ждёт сына и жену его, когда им будет удобно, скрылся в огромных дверях, настолько высоких, что Эвиси пришлось бы задирать голову, чтобы видеть окончание изображения на створках их. Эвиси и Гелан остались во вновь ставшем пустынным, полукруглом дворе.

Гелан, казалось, вечность вёл Эвиси по длинным пустынным коридорам, вдоль которых были развешаны картины, или сами стены были расписаны ими, через переходы и внутренние сады, со множеством деревьев или цветов, которые никогда раньше не видела Эвиси, по высокому мосту, и Эвиси, в удивлении, увидела реку. Реку во дворце! С песчаными берегами и невысокими растениями вдоль течения.

— Дворец стоит на горной породе, это подземная река, и только тут она выходит на поверхность, по легендам её воды целебны, но так ли это, никто не скажет.

Покои, куда завёл Гелан Эвиси, были настолько велики, что она растерялась. Несколько огромных комнат с причудливой мебелью и множеством начищенных подсвечников, и, наконец, просторная терраса, откуда были видны горы, отделяющие Морахейм от Теренсии. Но не это удивило Эвиси, а огромная омывальня или чан, или… Эвиси не находила названия, наполненная водой, со ступенями, уходящими вглубь воды.

— Это бассейн.

— Но зачем он, Гелан?

— Плавать. Морахейм — морская страна, неудивительно, что плавание здесь почитаемо… Я всегда любил море, оказалось, это в крови у меня, моя мать любила море, так что в моём дворце есть бассейн, прямо в моих покоях.

— В твоём дворце? Разве мы не во дворце отца твоего?

— Нет, это отдельный дворец, но он связан с дворцом отца моего…

— Если эти покои твои, где мои?

— Это и есть твои покои. Твои и мои. В Морахейме муж и жена живут в одних покоях, даже если неожиданный посетитель появляется в этих покоях, он не проходит в дальние комнаты, здесь же не может быть неожиданных посетителей, Эвиси. Это наши покои.

— Это наш дом?

— Наш дом — весь Морахейм, но начинай обживаться с покоев этих.

Эвиси ещё раз обошла все помещения, удивляясь убранству и роскоши, которая не бросалась в глаза, но любой понимающий человек сразу видел, как дороги ткани покрывал и обивка мебели, какими каменьями украшены подсвечники и оклады книг, сколь искусна вышивка и тонка работа мастеров, что украшали покои эти.

— Я всё ещё не могу поверить, что всё это происходит со мной, Гелан, это удивительно и немного пугает меня, путает, дух мой в смятении.