Суд времени. Выпуски № 35-46

Сванидзе:Спасибо. Леонид Михайлович, прошу Вас, Ваши вопросы оппонентам.

Млечин:Оксана Ивановна, ради Бога, если б Вы присели, мне было бы легче.

Киянская:Хорошо.

Млечин:Спасибо. Говоря об обмане, я имел в виду другое! Когда они ходили и говорили, что если вы останетесь верными Константину, то он вам, то он там уменьшит срок службы, будет больше платить и так далее. Это был чистой воды обман. Вот об этом обмане я и говорил.

Теперь, если можно, о движущих мотивах декабристов. Вы узнаете этот текст.

«После того как завершились заграничные походы русской армии, они вернулись в Россию, после того как в Европе воцарился мир, среди офицеров-фронтовиков начался тяжелый кризис невостребованности. Они оказались неприспособленны к мирной жизни в сословном обществе, где предел возможности был известен заранее. И офицерам послевоенной эпохи приходилось выбирать, что делать, — смириться с положением винтика, забыть о кипучей деятельности, выслуживать ордена и чины, или же, не смиряясь со всей судьбой, ты ломаешь государство, для того, чтобы сделать себе карьеру».

Теперь о мотивах Пестеля, если можно. У него был отец, как у нас сказали бы, на руководящей работе, генерал-губернатор Сибири, снятый императором.

«Узнав о судьбе отца, он пережил бурю личного негодования к императору и его советчикам. И император естественным образом очень быстро приобретает характер несправедливого гонителя семьи».

Хотя за дело был снят!

«И в этот момент раздражения и обиды, французские революционеры, убийством герцога Беррийского, указывают ему путь политической борьбы. И в минуту страстного раздражения, Пестель взял предложенное французами средство».

Сняли отца — обиделся. Надо убить. Ещё один есть замечательный декабрист, поднявший восстание в Черниговском полку — подполковник Сергей Иванович Муравьев-Апостол.

«Исходил из того, что мир определяет железная воля нескольких людей».

Я правильно цитирую, Оксана Ивановна? Согласны?

Киянская:Да.

Млечин:Вот что говорил С. Муравьев-Апостол.

«Масса ничто, она будет тем, чего захотят личности, которые всё».

Масса — ничто!

«Почувствовавши себя вправе вершить судьбы истории, Сергей Муравьев был не способен в экстремальных обстоятельствах командовать даже пехотным полком. Через три дня похода черниговцы превратились в толпу пьяных погромщиков, без труда рассеянную правительственными войсками. Естественно, что ни одна войсковая часть не поддержала мятежников. Жертвами муравьевского честолюбия стали в первую очередь его подчиненные, офицеры и солдаты, погибшие на поле боя, ушедшие в Сибирь на вечную каторгу, насмерть запоротые по приговору военного суда».

Это я всё цитирую, Оксана Ивановна, ведь Ваши слова, относящиеся к ключевым фигурам декабристского восстания.

Киянская:Да.

Млечин:. Не согласитесь ли Вы со мной, что — это звучит здесь и все с этим согласны — что люди были разные, но вот эти ключевые фигуры не думали о народе.

Киянская:Можно я отвечу?

Сванидзе:Да, прошу.

Киянская:Значит, что касается С. Муравьева-Апостола. Да, он считал, что масса ничто. Да, он не сумел командовать Черниговским полком. Но даже царь Николай I говорил о нём в возвышенных тонах, уважал его. Лев Толстой назвал его «лучшим человеком того-то и всякого времени». Поэтому, очернять его, да, мне кажется невозможно.

Млечин:А я ведь не очернял, я всего лишь прочитал цитаты из Вашей книжки.

Киянская:Да.

Млечин:Ни одного другого слова не сказал.

Сванидзе:Завершайте, пожалуйста.

Киянская:Я предлагаю относиться взвешенно. Были, однозначно, негативные черты — и в моих книгах об этом написано достаточно. Я никогда ничего не ретуширую и не прикрываю. Но я предлагаю за этим видеть абсолютно здравые и добрые помыслы, и действительно…

Млечин:Если можно, на секунду Вас прерву?

Киянская:Да.

Млечин:Если можно, про здравые помыслы?

Сванидзе:Леонид Михайлович, надо завершать.

Млечин:Ну, это секундное дело — одно доказательство.

Сванидзе:Это «секундное дело» потребует ответа.

Млечин:Ну, Оксана Ивановна, если захочет, скажет так же — секундно.

Киянская:Да-да-да.

Млечин:Если позволите, доказательство № 18, и будет понятно, о каких добрых помыслах идет речь.

Материалы по делу.

Из показаний Сергея Муравьева-Апостола: «На одном из совещаний, бывших в Киеве в 1823 году, было говорено об уничтожении целой Императорской Фамилии. Мнения членов были: истребить всех».

Муравьев-Апостол С. И. «Показания. Избранные произведения декабристов…»

Киянская:Можно я продолжу цитату?

«Мнение моё — никого».

Мнение моё — никого. Давайте откроем том?

Млечин:Они обсуждали…

Киянская:Обсуждали.

Млечин:И они были готовы.

Киянская:Он голосовал «против» на вот этом совещании.

Млечин:Я же не говорю о нём.

Киянская:Вы говорите о нем!

Млечин:Я говорю об этих людях. Я ведь, обратите внимание, о Муравьеве-Апостоле от себя не сказал ни одного слова. Я процитировал Вас и отрывки его показаний.

Я говорю об этих людях. И если всё дело было бы в одном Муравьеве-Апостоле — разговора не было. Они это обсуждали, они были готовы убить этих невинных людей. О чем мы говорим?

Киянская:Ну, это опять начинается разговор, что они были готовы, а их судьи — убивали.

Млечин:Оксана Ивановна, если люди готовы убить невинных людей, не должны ли мы на это взглянуть, во всяком случае?

Киянская: «Подлинно великая разница между совершением поступков и заявленной решимостью оный совершить» — Павел Иванович Пестель, показания.