Судьба

Федор посмотрел в окно и увидел парней и девушек, кружащихся в хороводе. Он вышел во двор и чуть было не подбежал к кругу, чтобы вместе со всеми пуститься в пляс. Но его тут же вернули за стол, напомнив, что купеческому сыну не с руки водить хоровод: что его место среди гостей.

Когда все было съедено и выпито, гости стали прощаться и разъезжаться по домам.

Последним увезли домой на хозяйской лошади священника Силина и матушку. Перепившего батюшку закутали в тулуп и, как куль с мукой, положили в сани.

Ульяна постелила новобрачным в девичьей комнате. Майя первой вошла туда и позвала мать. Вскоре Ульяна вышла с непроницаемым лицом и скрылась в задней комнате.

Федор продолжал сидеть на ороне, не двигаясь с места, будто задремал.

— Ты чего сидишь, Федор? — спросил Семен Иванович. — Иди к жене в спальню.

А Федор и ухом не повел.

— Иди, иди, не робей. Ты что пригорюнился?.. Да я бы на твоем месте… Спать, спать. — Харатаев взял Федора под локоть и, слегка подталкивая, проводил его к двери дочери.

Федор вошел к Майе. Та, не раздевшись, сидела на ороне.

— Ты почему не ложишься? — Федор, стараясь скрыть неловкость, присел на краешек орона, подальше от нее.

Майя, подавив вздох, наклонила голову. Федору показалось, что дышит Майя чаще, чем обычно, словно после тяжелой ноши.

— Майя, ложись, — прошептал он.

Она подняла лицо и улыбнулась:

— А ты?..

Федор придвинулся к ней и обнял…

…Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Федор слышал, как стучало у Майи сердце, как она дышала.

«Майя, любимая, я не тот, за которого меня принимают твои родители! — хотелось крикнуть Федору. — У меня нет ни кола ни двора. Яковлев пообещал, что все у меня будет, если я тебя высватаю… А что, если все, что он сказал, ложь и обман и Яковлев пошел на это, преследуя какие-то черные цели?..» Федор старался гнать прочь эти мысли, но они не хотели его оставлять. Он выдернул руку, которая обнимала Майю, и застонал.

— Что с тобой, Федя?.. — испугалась Майя.

Вместо ответа Федор вздохнул.

— Почему ты молчишь, Федя?..

— Будь я беден, ты, наверное бы, Майя, не полюбила меня.

— Да будь ты даже нищим, все равно бы!.. — Майя, не договорив, крепко обняла его и поцеловала.

У Федора на минуту отлегло от сердца.

— А что бы сказали твои родители?

— Отец, конечно, был бы против… А мама… Ну, полно об этом. Ты, слава богу, не нищий. — Майя прижалась щекой к его лицу.

Федор лежал, не отвечая на ласки.

— Ты чем-то расстроен, Федя?..

— Расстроен, Майя. Боюсь, как бы не затянулась моя поездка. Уж больно дорога дальняя…

Сердце у Майи екнуло. «Что это значит, родной мой? — подумала она. — Почему ты так говоришь? Может быть, тебе страшно ехать одному? В дороге всякое может случиться: можно заболеть, попасть в лапы грабителей…»

— Не пущу, — чуть ли не сквозь слезы прошептала Майя, обнимая его, — не пущу…

Федор прожил у тестя три дня. Уговоры Майи никуда не ездить не помогли. Федор засобирался в дорогу.

— Когда тебя ждать, сынок? — спросил Харатаев.

Федор очень многое отдал бы, чтобы освободиться от необходимости лгать, но что он может поделать?

Майя широко открытыми глазами смотрела на мужа в ожидании ответа.

Федор сделал вид, что прикидывает, сколько займет поездка.

— Месяца через два, — наконец ответил он. — Постараюсь приехать до распутицы.

Лицо Майи помрачнело.

— Почему так долго? — вырвалось у нее.

— Раньше мне не успеть…

— Все долги надо собрать, сынок, вместе с процентами, — сказал Харатаев. — Никому ничего не надо прощать… Ну, что ж, с богом! — Харатаев перекрестил Федора.

Федору не терпелось скорее увидеться с Яковлевым, чтобы спросить, как быть дальше.

Батраки запрягли Федору лошадь, положили в сани полость и две подушки.

Майя с рыданием упала на грудь мужу.

— Приезжай скорее… — с трудом выговорила она, глотая слезы.

У Федора защекотало в горле. Он поторопился оторваться от Майи и побежал к саням.

— Будь осторожен, сынок… Не заблудись, — напутствовал его Харатаев. — Останавливайся у людей, в которых уверен.

Федор на ходу вскочил в сани и рысью поехал по той дороге, по которой подъехал к харатаевскому дому шесть дней назад.

Пересекая елань за усадьбой, Федор обернулся: Майя все еще стояла на дворе, махала рукой…

VII

Харатаевы ждали Федора весной, к благовещенским праздникам. Пока срок возвращения мужа не прошел, Майя цвела и радовалась. Но вот пробежали два месяца, и она потеряла покой. Весенние дни потянулись долго и тоскливо. С утра до вечера просиживала она у окна, глядя на дорогу, по которой уехал Федор. А когда темнело, она прислушивалась к каждому шороху во дворе.

А о Федоре ни слуху ни духу. Снег уже растаял, проселки раскисли. Вешние воды затопили прибрежные долины. А Федора все нет. Потом на холмах показалась зеленая трава, прилетели гуси и утки. А Федора все нет и нет.

— Дорога испортилась, теперь Федор не скоро приедет, — отвечая на немой вопрос дочери, заметил Харатаев.

Дождавшись лета, Харатаев съездил верхом на коне в Вилюйск проведать о пропавшем зяте и вернулся домой мрачный, злой.

— Ну что, папа? — упавшим голосом спросила Майя.

После нескольких дней отсутствия Харатаеву особенно заметно бросилось в глаза, как изменилась дочь: лицо осунулось, подурнела, в глазах тоска и тревога. У отца защемило сердце. Он хмыкнул и отвел глаза от дочери.

— Не могу тебя ничем утешить, — развел руками Семен Иванович, совладав с собой. — Дождался двух пароходов из Якутска… Стал расспрашивать у людей о Федора, сыне купца Гаврильева… Никто даже не слышал о таком купце… Нет, говорят, такого в Якутском округе…

Лицо Майи исказилось болью. Ведь Федор уверял, что Гаврильевы — купцы известные. И вдруг — «нет такого». Но не мог же он ее обмануть? Тут что-то не так… Вероятнее всего, застрял где-то в далеких восточных улусах, куда должен был податься за долгами…