Судныи? день

Уинстон моргнул и сглотнул, стараясь не делать резких движений.

Я сполоснул лезвие, затем снова провел им по боковой стороне его лица, вдоль челюсти.

— Сэди больше нет, — белая ярость, которая накаляла меня каждый раз, когда я бывал здесь, притупилась до тепловатого кипения.

Все было почти кончено. Я почти победил.

Он стиснул зубы, отчего лезвие зацепило и проткнуло кожу. Багровая дорожка стекала по его челюсти.

— Она сбежала сразу после того, как мы узнали, что она посылала тебе всех этих молодых девушек на пытки, — я сполоснул лезвие, затем снова поднес его к его лицу. — И что она была ответственна за смерть Лиама.

Уинстон вскочил, но я прижал руку к его груди, приговаривая ту-ту-ту. Было слишком поздно. Лезвие оставило здоровую рану на его лице. Теперь он заливался кровью.

— Ты чертов лжец.

Я наклонил голову и встретил его взгляд.

— Я виновен во многих грехах, но ложь не входит в их число, — я выпрямился. — Мэддокс, я думаю, Уинстону не помешает полотенце, — я вымыл лезвие, затем поднес его к деликатной области, где его подбородок пересекался с горлом. — Твоя королева любит играть в игры. Надеюсь, ты умнее, — я провел бритвой по его коже, затем снова поднес ее к горлу. Его королева. Не моя. Больше нет. — Есть только два способа выбраться из этого кресла, — я провел лезвием, остановившись на его адамовом яблоке. — Скажи мне, где остальные девушки, и ты отправишься в постель с гладкой кожей и хорошим бритьем, — я надавил так сильно, что почти прорвал кожу. — Будешь засранцем, и я перережу тебе горло.

Было такое волнение, которое приходит с властью держать чью-то жизнь в своих руках. Это было всепоглощающе. Богоподобно. В конце концов, перед королями появилась божественность.

Мэддокс ушел за полотенцем.

— Хорошо, — сказал Уинстон, его губы едва шевелились, горло почти не издавало звуков.

Я опустил лезвие в чашу с водой, как раз когда Мэддокс вернулся с полотенцем. Я вытер руку, прежде чем бросить полотенце на колени Уинстона. Я стоял над ним, пока он прижимал белый хлопок к лицу.

— Начинай говорить.

ГЛАВА 26

Некоторые люди верили, что ад — это физическое место, глубоко в недрах земли, где огонь и сера окружают заблудшие души. Некоторые верили, что он находится здесь, в этом мире, сейчас.

Я всегда считал, что ад — это темное место в глубине нашей головы, которое трахает наш разум. Это было психическое. Ад — это страдание. Страдание — это ад. Они были взаимозаменяемы.

Это место, эта деревянная конюшня посреди леса, спрятанная там, где никто не мог услышать крики, — это был ад.

Мы с Лео припарковались в конце длинной грунтовой дороги и подошли к сараю, приоткрыв дверь. Снаружи он выглядел нормально: седой кипарис, дощатый сайдинг, двойные двери, закрытые на ржавые засовы, и двускатная крыша. Внутри же запах крови и спермы вытеснил всякий намек на человечность. Если бы у зла был запах, то это был бы ржавый мускус сырого железа и земли. Кровь и сперма. Это была бы вонь разврата и коррупции.

С одной стороны вдоль стены выстроился ряд кабинок. В двери каждой деревянной кабинки было вырезано отверстие размером с бедро, из которого торчал конец черной кожаной скамьи. На пяти из этих скамеек лежали женские тела, видимые только по пояс. Остальные тела были спрятаны по другую сторону двери. Они были дырами, которые нужно было заполнить, плотью, которую можно было изуродовать, объектами, которые незнакомые мужчины могли использовать для своих извращенных фантазий.

Несколько мужчин просто стояли между ног девушек, раздвигая плоть и хрюкая. Один мужчина держал нож у половых губ девушки, намереваясь вырезать на ее коже бог знает что. Внутренняя поверхность ее бедер уже была пропитана кровью. Другой мужчина стоял на коленях перед другой скамьей, наблюдая, как он вставляет металлический предмет во влагалище одной девушки, а затем работает ручкой, как штопором. Он смеялся. Она кричала.

— Это чертовски плохо, — сказал Лео. Его глаза сузились, когда он рванул дверь, открыв ее с такой силой, что она слетела с петель и болталась в воздухе. Он подбежал прямо к парню с ножом и ударил его кулаком в челюсть, повалив его на спину на грязный пол. — Как бы ты хотел, чтобы я вырезал твое гребаное лицо, ты, больной ублюдок?

Я схватил Лео за рубашку и оттащил его от парня. Я прижал его к стене на другой стороне сарая, прижав его предплечьем к горлу.

— Эти люди заслуживают твоего гнева, и, если ты хочешь выследить их и убить всех до единого, когда мы уедем отсюда, я обещаю, что помогу тебе. Но эти девушки, — я указал в сторону кабинок, — им нужно, чтобы ты был спокоен. Им нужен твой покой.

Он сжал челюсти, но кивнул.

— Хорошо, — надув грудь, он сказал: — Но мы убьем их. Всех до единого.

Как только я отпустил его, он подошел к мужчине, который сейчас зажимал свой окровавленный нос, подобрал упавший на землю нож и воткнул его в пах парня.

Крики мужчины наполнили сарай, когда он скрючился в клубок.

Я бросил на Лео взгляд.

Его рот расплылся в ухмылке, и он пожал плечами.

— Я ничего не мог с этим поделать.

Ад способен высвободить тьму даже в самых светлых душах. Лео, которого я видел только с соблазнительной ухмылкой на лице и игривой искоркой в глазах, нашел свою тьму и принял ее с улыбкой. Я не винил его. Я подумывал сделать то же самое с парнем с лепестковым аппаратом, но он выбежал через разбитую дверь в тот момент, когда кулак Лео столкнулся с лицом Ножевика. Остальные трое мужчин тоже убежали. Ну, черт.

— Начни с того конца, — сказал я, кивнув в сторону последней кабинки. — Я позабочусь о ней, — я указал на девушку с металлическим штопором, торчащим из ее тела. Ее крики будут преследовать мои сны в течение нескольких недель после этого.

Я опустился на колени между ее ног, заметив первый след крови, просачивающийся изнутри. Я коснулся ее колена, и она вздрогнула.

— Все в порядке, — я понизил голос, сохраняя спокойствие. — Ты в порядке, — затем я взял ручку и повернул против часовой стрелки, отвинчивая устройство, которое он вставил.

Она снова вздрогнула.

Я осторожно сжал ее колено.

— Просто дыши, дорогая. Все почти закончилось, — я даже не знал, слышит ли она меня.

— Они заперты, — сказал Лео из нескольких кабинок ниже.

— Тогда открой их.

Он зарычал.

— Они цифровые. Мне нужен код.

— Разве ты не технологический гений? — Я продолжал крутить ручку. — Взломай его нахрен.

Он отмахнулся от меня.

— Ты хоть представляешь, сколько времени это займет?

Уинстон назвал мне местоположение, зная, что просто так девочек не достать. Я предупреждал его об играх разума. Он только что предрешил свою судьбу.

Я медленно вытащил металлическую штуку из девушки, морщась от крови, покрывшей ее. Один конец был в форме конуса с четырьмя лепестками, сходящимися к острию на конце. Очевидно, при повороте рукоятки лепестки раскрывались и расходились в стороны, находясь внутри. Я сглотнул желчь, которая подкатила к моему горлу при одной мысли об этом.

Сэди прошла через это.

Она терпела этот ад три года. Я пробыл здесь пять минут и знал, что буду чувствовать тени этого на своей душе до конца жизни.